Без пощады

Керник Саймон

Один телефонный звонок — и жизнь летит под откос.

Голос друга дрожит от страха и боли. Его пытают, требуя выдать адрес Тома Мерона, — и перед смертью он начинает говорить…

Теперь по следу Мерона — честного, ни в чем не повинного человека — идут убийцы.

Чего они хотят?

Информации. Но какой?

Этого Том не понимает.

А понять необходимо — иначе погибнет не только он сам, но и вся его семья…

Часть первая

Суббота

1

Закрой я в тот день заднюю дверь, ни за что бы не услышал, как звонит телефон. Дети в саду не поделили машинку для мыльных пузырей, и пришлось их разнимать, потому что ссора уже принимала угрожающие масштабы. До конца жизни буду гадать, что случилось бы, если б дверь не была открыта или крики детей заглушили звонок…

Стоял облачный майский день, суббота, часы показывали три. Привычный мне мир доживал последние секунды.

Я бросился в дом, в гостиную (по телевизору начинался футбольный матч) и на четвертом звонке поднял трубку. Нисколько бы не удивился, услышав голос моего босса — Уэсли («Зовите меня Уэсом») О’Ши, засранца, который не вылезает из солярия. Неужели ему приспичило обсудить какую-нибудь пустяковую деталь очередной сделки? Он обожал звонить мне по выходным, особенно когда по ящику передавали футбол. Этакий извращенный способ самоутверждения…

Я взглянул на часы. Три ноль одна.

— Слушаю.

2

— А предупредить меня ты, конечно, никак не мог, — проронила Айрин Тайлер.

Три тридцать пять на часах. От людей на «лендкрузере» меня отделяло семь миль, и я на какое-то время был в безопасности. По крайней мере или мне так казалось.

— Айрин, извините… Понимаете, меня вызвали на работу, там что-то срочное.

Ее дом на две семьи стоял на тихой зеленой улочке, в компании таких же внушительных викторианских особнячков с затейливыми фасадами в швейцарском стиле. Кэйти здесь выросла и всю взрослую жизнь мечтала о похожем гнездышке для себя.

— Что именно? — не унималась моя грозная теща. Одна из ее бровей недоверчиво поползла вверх.

3

В среднем дорога до университета, в котором преподавала моя жена, занимала около двадцати пяти минут, но я в этот раз уложился за двадцать: машин на шоссе было меньше, чем обычно, к тому же я очень спешил. Оба телефона Кэйти по-прежнему молчали. Уже сорок минут до нее не дозвониться… Такое и раньше случалось, но сейчас по понятным причинам мне стало не по себе. По обоим номерам я оставил сообщения с просьбой как можно скорее со мной связаться, ничуть не пытаясь скрыть тревогу в голосе. Так она вернее меня послушается и не поспешит домой. Что произойдет, если она наткнется там на нашего незваного гостя, мне и думать не хотелось. Вряд ли ее ожидал теплый прием.

Университетский комплекс, возведенный в шестидесятые, состоял из длиннющего главного корпуса и кучки дополнительных, которые примыкали к нему сзади. Все здания были построены из красного кирпича и ничего интересного собой не представляли. Каждое венчала не по размеру массивная черная крыша. С другой стороны главного корпуса находилась большая автостоянка, в субботу заполненная максимум на четверть. Я припарковался как можно ближе к центральному входу и поспешил внутрь.

Женщина, дежурившая за стойкой в вестибюле, что-то разъясняла двум студентам-китайцам. На меня она внимания не обратила. Рядом сидел на стуле, всем своим видом выражая скуку, пожилой охранник. Несколько лет назад в этом здании изнасиловали студентку, и сразу возникла необходимость в охране. Однако бдительность стража оставляла желать лучшего: удовлетворившись единственным ленивым взглядом, он тут же потерял ко мне всякий интерес. Я повернул направо и двинулся по коридору. По левую руку располагались лекционные аудитории, по правую — университетское кафе и интернет-центр. Большая часть лекций и других занятий проходила именно в этом корпусе, но сегодня здесь было довольно тихо, лишь изредка попадались один-два студента.

Лет на двенадцать старше всех остальных, по возрасту я на роль студента явно не годился. Тем не менее на пути к факультету политических наук меня никто и не подумал окликать. Идет себе дядька — ну и пусть идет. А ведь я мог быть кем угодно, хоть тем же насильником, — никого это не заботило. Есть доля истины в утверждении, что люди видят лишь то, что им удобно видеть. В основном же они настолько заняты самими собой, что до происходящего вокруг им и дела нет. Неужели и я до недавних пор был таким же и упустил какую-то важную деталь, которая все бы в один миг прояснила?

По мере приближения к цели люди встречались мне все реже; наконец стоило повернуть за угол и подняться по лестнице на второй этаж, как я остался в полном одиночестве. Стук моих ботинок эхом отдавался в пустом коридоре. Мне вдруг пришло на ум, что совершить изнасилование в таком месте проще простого. Пока здесь люди, чувствуешь себя в безопасности; если никого нет, здание превращается в сумрачный лабиринт, где за каждой из множества дверей может кто-то прятаться.

4

Оперативная группа Национального управления по борьбе с преступностью, которой руководил Майк Болт, базировалась в средней части ничем не примечательного двухэтажного здания из серого кирпича, построенного в семидесятые. Здание было крыто рифленым железом, отчего в сильный дождь поднимался жуткий грохот. Вокруг широко раскинулся один из унылых, беспорядочно застроенных промышленных районов Хэйза; чуть в стороне проходила магистраль А4, а в нескольких милях к западу лежал аэропорт Хитроу. Вывеска на фасаде гласила: «Уайтхаус. Консультации по дизайну». Ни в типографской компании слева, ни в кадровом агентстве справа и не подозревали, что выходящие из этих дверей люди — полицейские в штатском, так как те держались особняком и старались не выделяться. И это вполне естественно, когда имеешь дело с темным миром организованной преступности.

Впрочем, в тот день в здании находился лишь один человек, сам инспектор уголовной полиции Болт, и преступление, которое он расследовал, к разряду организованных не относилось. По крайней мере так казалось на первый взгляд; существовала даже вероятность, что преступления как такового никто и не совершал.

Умер — по всей видимости, покончив с собой, — член высшего судейства. Поскольку покойный занимал видное положение в обществе и, что важнее, оставленная им записка была напечатана на принтере и не подписана, на самом высоком уровне было принято решение провести тщательное расследование обстоятельств его смерти. Группа Болта только что с блеском раскрыла дело об отмывании денег в особо крупных размерах, и поэтому выбор пал на нее.

В результате Болту, который долгие месяцы мечтал съездить на рыбалку с парой старых друзей по «Летучему отряду»,

[3]

пришлось коротать субботний вечер в унылой конторе, глядя из окна на складские помещения. Болт читал предварительный протокол вскрытия, который ему час назад прислали по факсу. Там было полно всякой дребедени насчет температуры тела, химического состава крови и содержимого желудка, однако суть документа сводилась к тому, что жертва скончалась два дня назад между восемью часами вечера и четырьмя ночи от передозировки дилантина — вида снотворного. Чтобы установить способ принятия лекарства, требовалась более тщательная проверка, однако небольшой синяк с нижней стороны левой руки мог свидетельствовать о том, что дилантин ввели путем инъекции.

Болт вздохнул и откинулся на спинку стула. Небогатый улов! Вчера, когда горничная-филиппинка обнаружила труп и дело поручили его группе, чутье подсказывало ему, что это и в самом деле самоубийство. Он исходил из следующего: во-первых, полиция не обнаружила никаких признаков насильственного вторжения. Судья жил в одноэтажном доме в Мейфэре; сложная система сигнализации предусматривала в каждой комнате кнопку вызова охраны.

5

Меня повезли в больницу, в Колиндейл. Копы — молодой белый и темнокожий, еще моложе, — не пожелали сообщать, кого же я, по их мнению, убил. Более того, меня держали в наручниках, несмотря на кровотечение, и не разрешили позвонить Кэйти. Вытряхнув мои карманы, полицейские положили их содержимое в прозрачный пластиковый пакет для улик и убрали его в бардачок.

— Да ведь пропала моя жена! — сказал я с чувством, поражаясь такому безразличию с их стороны. — Ее зовут Кэйти, то есть Кэтрин. Кэтрин Мерон. Ради нее я и приезжал в университет. Вы можете хотя бы подтвердить, что с ней все хорошо? Пожалуйста!

— На данный момент мы не вправе что-либо подтверждать или отрицать, сэр, — откликнулся водитель.

— Кроме того, что вы под арестом, — очень кстати поправил его напарник.

Никакие доводы на них не действовали. Мне лишь вежливо посоветовали дождаться допроса. Чернокожий связался с участком и передал диспетчеру, что задержал подозреваемого в университетском убийстве. Описал он меня так: белый, пол мужской, имя, согласно изъятым документам, Томас Дэвид Мерон; возраст тридцать пять лет, волосы каштановые, глаза голубые, рост примерно пять футов десять дюймов.

Часть вторая

Воскресенье

32

Устроив свою бесформенную, как у слизня, тушу в специальном, особо прочном кресле перед ультрасовременным компьютером, двадцатидевятилетний хакер Дориэл Грэм вышел на охоту в киберпространстве. Охотился он на информацию, которую заказал клиент — не кто иной, как Ленч, однако Дориэл ничего о нем не знал и вживую его ни разу не видел. Грэм был для Ленча всего лишь телефонным номером, по которому можно позвонить в любое время суток. Ленч, в свою очередь, проходил у Грэма под кодовым именем «Лима-2». «Лима-2» регулярно прибегал к его услугам и исправно за них платил.

Грэм не знал иной реальности, кроме виртуального мира Интернета. По сути, он был наемником и использовал свои хакерские способности, чтобы за деньги выслеживать людей. Важнейшая информация о каждом гражданине Великобритании, достигшем совершеннолетия, хранится в десятках, а то и сотнях баз данных. Даже люди, которые отказываются участвовать в телефонных опросах, избегают сообщать какие бы то ни было сведения о себе и стараются не оформлять документов на свое имя, — даже они повсюду оставляют электронные «отпечатки». Если вы расплачиваетесь кредитной или дебетовой пластиковой картой, то в базе данных учреждения обязательно остается запись: где и когда вы совершили покупку и какую именно. Если вы пользуетесь мобильным телефоном и разыскивающим вас людям известен его номер, то вас найдут через другую базу данных. Лишь самые серьезные и методичные преступники, которые знают толк в подобных тонкостях, платят за все наличными и никогда не используют свое настоящее имя. Выследить их тяжелее — и все же реально, достаточно лишь обратиться к данным их родственников и друзей, которые обычно не столь осторожны.

В общем, если знаешь, где искать, то можно найти кого угодно, а Дориэл Грэм знал, и еще как. Сегодня ему назвали два имени — Томас и Кэтрин Мерон. Ему поручили выяснить, где живут их близкие родственники, начиная с тех, до которых легче всего добраться из Лондона. «Лима-2» подчеркнул, что дело крайне срочное, и на все про все дал хакеру только два часа. Обычно Грэм таким клиентам сразу отказывал — в конце концов, спрос на его услуги был более чем высок, и перенапрягаться без особой на то нужды он не желал. Однако «Лима-2» пообещал ему небывало высокий гонорар в три тысячи фунтов, и Грэм знал, что это не пустые слова.

Откусив порядочный кусок от большого «сникерса», Дориэл принялся за дело. Элементарного поиска в «Гугле» хватило, чтобы установить, что Томас Мерон вот уже восемь лет работает на компанию «Эзирайт софтвэр сервис» в Хэрроу. На следующем шаге хакеру нужно было взломать кадровую базу данных «Эзирайт». Дориэл предполагал, что придется попотеть, так как компания специализировалась на компьютерных технологиях, однако его догадка не подтвердилась. Защита их сервера изобиловала дырами, и всего через одиннадцать минут хакер уже просматривал досье объекта. Так стали известны имена родителей Мерона и его младшего брата. Затем Дориэл обратился к общедоступному списку избирателей и выяснил, что старики сейчас жили в Сидмуте, графство Девон, а брат Мерона перебрался на восток графства Кент.

С Кэтрин Мерон пришлось повозиться. Место ее работы он определил довольно быстро, однако университетская база данных оказалась на удивление хорошо защищена, и ему удалось взломать ее лишь спустя двадцать семь минут. У Кэтрин Мерон была старшая сестра, которой не нашлось ни в «Гугле», ни в избирательных списках, и тогда Дориэл вспомнил о более простом методе и зашел на «Френдз риюнайтид». Подобно миллионам других людей, эта женщина воспользовалась возможностью разыскать школьных друзей и зарегистрировалась на сайте, очень кстати указав, что ныне проживает в Сиднее, столице Австралии, с любимым мужем Джоном и двумя «крошками» — далматинцами по кличке Гарри и Спайк.

33

Инспектор Майк Болт жил в самом сердце Лондона. Район Кларкенуэлл, образованный тихими улочками, расположен едва ли не в геометрическом центре столицы. Когда-то Кларкенуэлл изобиловал пивоварнями и типографиями, однако в последние годы джентрификация

[6]

полностью изменила его облик: здесь стали селиться молодые обеспеченные люди, переделывая в современные квартиры товарные склады и чердачные помещения.

Квартира-студия Болта была устроена на третьем этаже одного из бывших складов, близ ювелирного района Хэттон-Гарден и станции «Фаррингдон». Инспектор уже около двух лет снимал ее у украинского бизнесмена по имени Иван Станевич. Большая и вместительная квартира с деревянными полированными полами и спальным полуэтажом свободной планировки соответствовала высочайшим стандартам. Из окон в восточной стене открывался вид на яркие огни ночного Лондона; высотки жилого комплекса «Барбикан» возвышались над прочими зданиями, как мясистые пальцы. Станевич, крупный жилищный инвестор, мог был легко получать за эту квартиру пятьсот фунтов в неделю, однако брал с Болта всего сто пятьдесят. А все потому, что однажды инспектор очень ему помог. Более чем помог.

Два с половиной года назад, вскоре после того как Болта перевели в Национальное управление по борьбе с преступностью, двенадцатилетнюю дочь Станевича похитили прямо перед школой в Челси. Это было дело рук его конкурентов, которые сразу дали понять бизнесмену, что дочь задушат, если он не согласится передать им право собственности на долю в гостиничном комплексе на юге Франции. По настоянию жены Станевич неохотно обратился в полицию, и дело поручили группе Национального управления под началом Болта.

Похитители назначили бизнесмену встречу в кафе в Тоттенхэме, во время которой тот подписал все требуемые бумаги. К несчастью, похитители решили взять в заложники и самого Станевича, чтобы им уже ничто не мешало перепродать полученную долю третьей стороне. За встречей вела наблюдение группа Болта. Инспектор предпочел не вмешиваться и позволить похитителям увезти Станевича, а потом, следуя за ними на безопасном расстоянии, выследить их.

Объекты прекрасно владели техникой ухода от слежки и во время сорокапятиминутного турне по центру города не раз давали задний ход, делали развороты в запрещенных местах, умудрялись разгоняться до семидесяти миль в час на тесных улочках Айлингтона (такое Болт видел в первый и единственный раз в своей жизни), даже ехали по улице с односторонним движением против потока — лишь бы уйти от хвоста. И это им чуть не удалось, однако Болт, задействовав все возможные ресурсы, при помощи камер видеонаблюдения проследил их путь до квартиры в цокольном этаже одного здания в Фулхэме.

34

Три часа ночи. Пустынная улица.

Из кустов перед домом Айрин Тайлер осторожно выбрался черный кот, с презрением посмотрел на человека в маске, неясно вырисовывавшегося в темноте, шмыгнул по тропинке перед ним и исчез. Ленч подзабыл, считалось ли это хорошей приметой или плохой — да и вообще наплевать. Суеверий за ним не водилось, и он поражался жуткой наивности тех, кого волнуют подобные вещи. Судьбу человека определяют его поступки, и только они. Ленч не верил в предопределение. Нет никакой загробной жизни, никаких духов. Если бы все это существовало на самом деле, то Ленча преследовали бы призраки убитых им людей, всех сорока трех, а между тем он спокойно спал по ночам и в темноте чувствовал себя как дома.

Он достал из кармана связку отмычек и принялся за замок на входной двери. Через минуту настала очередь автоматического «американского» замка. С ним Ленч справился за несколько секунд и медленно приотворил дверь. Она оказалась закрыта на цепочку; он достал из кармана специальные кусачки и перекусил ее пополам. Айрин Тайлер позаботилась о безопасности своего дома, но это ничего не меняло. Если взломщик не лох, то он проникнет в любой дом — а у Ленча был богатый опыт. Увидев, что прихожая на сигнализации, Ленч убрал кусачки и достал лазерную указку. Часто, включая на ночь сигнализацию, хозяева домов и квартир активируют сенсоры только на полу. Скорее всего Айрин Тайлер — удовлетворившись тем, что закрыла дверь на два замка и цепочку, — так и поступила. Очень осторожно проникнув в переднюю, Ленч заметил на стене справа от себя мигающий огонек детектора движения. Последовала небольшая манипуляция с указкой — и лазерный луч попал точно в глазок детектора, ослепив его.

Прикрыв дверь ногой, Ленч бочком двинулся по прихожей и добрался до лестницы.

Он наткнулся на спальню Айрин Тайлер с первой попытки. В просторной комнате было тепло; на спящую хозяйку падал таинственный голубовато-белый свет от фонаря за окном. Она лежала на левом боку, до подбородка натянув одеяло, и тихонько похрапывала. Длинные седые волосы разметались по подушке. Ленч прикрыл дверь и бесшумно, словно призрак, прокрался к двуспальной кровати, еле слышно ступая тяжелыми ботинками. В воздухе чувствовался легкий аромат духов. На вид женщине было лет шестьдесят пять, и хотя ее лицо покрывали морщины, а кожа на подбородке чуть-чуть обвисла, она все еще оставалась довольно привлекательной.

35

Я спал смутным сном без сновидений. Неясно помню, что ненадолго просыпался среди ночи из-за боли в плече, однако в тот день я слишком устал, чтобы боль или любая другая из моих бесчисленных проблем по-настоящему тревожила, и через мгновение я снова забылся.

Когда я проснулся окончательно, болело уже лицо — точнее, рана от ножа. Ножа, на котором обнаружились отпечатки пальцев моей жены… Кэйти свернулась клубочком на пассажирском сиденье, привалившись головой к окну. Она перетянула на себя почти весь плед — давняя привычка — и устроилась с относительным уютом. Я подумал, можно ли это назвать сном невинности.

Часы показывали двадцать минут шестого, снаружи уже рассвело. Хотелось пить и есть: со вчерашнего обеда у меня крошки во рту не было… казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Я потянулся за одеждой, оставленной на ночь на заднем сиденье «лендровера». Ни рубашка, ни джинсы не высохли, оставшись неприятно влажными и липкими на ощупь.

Я открыл дверцу, ступил на бетонный пол амбара и стал разминать ноги. Почему Кэйти не хотела обращаться в полицию? Неужели она и вправду замешана в убийстве Ванессы? Вроде бы возможности у нее не было… и все же мои мысли неизменно возвращались к самому главному и непостижимому вопросу: откуда на ноже отпечатки ее пальцев? Этот вопрос ей обязательно зададут в полиции, а отвечать на него она явно не желает. Почему? Ведь в конце концов придется все им выложить, зачем же медлить? Я решил сдаться копам, даже если Кэйти будет против. Хоть какая-то защита для меня и детей…

Дети. В круговороте событий предыдущего дня я совсем забыл о них и сейчас вдруг понял, как сильно по ним скучаю. Нет, пора покончить со всем этим безумием…

36

Болт проснулся от пронзительных трелей сотового телефона, который вибрировал, будто взбесившаяся секс-игрушка, на тумбочке возле кровати. Инспектор протяжно зевнул, дотянулся до телефона и нажал клавишу приема. Он даже глаз не успел открыть, как на него обрушился поток гневных обвинений; голоса он поначалу не узнал.

— Черт побери, инспектор Болт, я требую от вас извинений! Вы что о себе возомнили? Если мы из пригорода, то еще не значит, что мы ни на что не годимся и с нами не обязательно считаться! Полагаете, вы вправе вмешиваться в наше расследование и даже не утруждать себя сообщением о новых находках?!

Болт приоткрыл левый глаз и увидел, что времени семнадцать минут восьмого. Тут он понял, что разговаривает с человеком, который руководил расследованием по делу об убийстве Джека Келли.

— А, главный инспектор Лэмбден!.. Рано же вы встаете, сэр.

— Не валяйте дурака. Я только что разговаривал с соседом Келли, Бернардом Крэббом. И он сказал, что вчера вы с напарником заезжали к нему и показывали фотографии Тома и Кэйти Меронов.