Существует проблема, разрушающая наш мир,—ее держат от тебя втайне. Наши родители и учителя невольно берегли и скрывали эту тайну—причем вовсе не по злому умыслу, а из невежества. Век за веком эта проблема непреcтанно усугублялась—в результате какой-то непостижимой магии накопления ошибок. Если мы и дальше не попытаемся решить ее, вполне вероятно, что в течение ближайших поколений наше человечество просто исчезнет с лица Земли.

Даже самые эгоистичные, поглощенные только собой люди ощущают тихую пульсацию безумия, пронизывающую повседневное существование. Тут не обязательно задумываться о чем-то далеком, вроде состояния дождевых лесов или мирового океана. Разрушающие окружающую среду силы действуют у нас под самым носом—на наших кухнях и в ванных комнатах. То, что происходит со средой, очень важно—и все же проблема в другом. Многие нации настолько не доверяют друг другу, что порой дело доходит до войн, в границах отдельных государств люди тоже не чувствуют ни покоя, ни удовлетворения.

Однако проблема не в беспокойстве целых стран и отдельных граждан. Социальные структуры далеки от нужд людей и обезличены. Утрачивает свое значение семья как таковая, несмотря на наши отчаянные попытки углубить семейные связи. Поддаваясь влиянию этого больного мира, мы страдаем от все новых и новых недугов—физических и психологических. При этом мы до сих пор не способны понять исходную проблему—источник всех наших невзгод.

Это плохие новости.  А хорошая новость в том, что есть уже люди, которые обнаружили причину нашего плачевного состояния. Они не принадлежат к какому-то единому культурному, образовательному или экономическому слою и не объединены какими-то общими философскими или религиозными взглядами. Единственное, что их объединяет,—это их умение нейтрализовать все проблемы, устраняя их  

корень

.

А теперь самая хорошая новость. Жизнь таких людей полностью изменилась к лучшему. Они энергичны, продуктивны и исполнены любви. Они сохраняют безмятежность даже в самых сложных обстоятельствах. На самом деле спокойствие, безмятежность и радость естественны для человека, живущего за пределами проблем.

Эта книга—практический путеводитель к обретению безмятежности. В ней четко определено, что такое безмятежность, почему люди так редко чувствуют ее, почему она так важна для полноты жизни и как ее обрести, не изменяя своего образа жизни.

Эта книга уникальна среди множества селф-хелповских и духовно ориентированных текстов, поскольку сочетает в себе три основных метода обучения, слитые воедино:

простое представление, углубленное рассмотрение материала и практические методы работы.

Взяв в руки эту книгу, любой человек может в считанные минуты обрести безмятежность—мать-одиночка и директор большой компании, святой и грешник.

Нам часто твердят, что за деньги счастье не купишь.

Однако я из собственного опыта знаю,что купить за деньги счастье можно. Точно так же, как секс, веру и положение и обществе. При этом счастье—это штука, обусловленная целым рядом факторов. И эти факторы, или условия, определяются самим индивидуумом. Например, заработав за день сто долларов, бедняк станет плясать от счастья, а какой-нибудь олигарх разрыдается. Что осчастливит тебя сегодня, может опечалить завтра. Повышение по службе может стать причиной стресса, который совершенно обесценит рост зарплаты и статуса. Обретенное счастье очень быстро превращается в бесплотный пар воспоминаний, заставляя нас жить прошлым.

Книга раскрывает этот секрет уникальным способом.

Она рассматривает непостижимую особенность

Истинного Я

с многих точек зрения, обращаясь к твоему опыту и тем самым пробуждая твой интерес.

Процесс обучения внутреннему покою глубоко парадоксален, поскольку обучить безмятежности нельзя

Однако мы можем преодолеть это кажущееся противоречие. Каждый предложенный здесь шаг к обретению безмятежности подразумевает стимуляцию как интеллекта, так и сердца.

Мой метод подходит и тем читателям, у кого преобладает левое полушарие, и тем, кому привычнее работать правым.

Существует целая традиция интеллектуального прояснения сложнейших духовных концепций, когда мы шаг за шагом разбираем их при помощи простого логического языка. С другой стороны, мы используем случаи из жизни, аналогии, анекдоты и трогательные истории—все это помогает тебе глубже погрузиться в материал и обрести живую связь с книгой.

Я так и не стал взрослым окончательно. До сих пор прекрасно помню, какое это блаженство — рисовать на асфальте обмакнутой в грязь палкой или созерцать, как белоснежные облака проплывают по лазурному небу. Или же наблюдать дивную картину, как росинка с дружественной помощью ветерка пытается вырваться из паутины. Глаза ребенка—глаза святого.

Я всегда думал, что детство и зрелость не должны враждовать друг с другом. Я чувствовал это еще в детстве, когда учился быть взрослым. Большинство из нас просто предало детство. Ты об этом знаешь? И тогда мы забываем. Нас соблазняет чистая сила зрелости. Мое детство прошло в послевоенной Японии. Мне было десять лет, когда я впервые осознал битву между невинностью простого бытия и ответственностью владения собой. А случилось это так.

Я занимался дзюдо. Каждый день после обеда я перекидывал через плечо свернутую в рулон и перевязанную коричневым поясом

дзюдо-ги**  {** По-русски эту одежду принято называть  кимоно.} 

ишел в

додзё***.{

***

Додзе (яп.)—зал для занятий боевыми искусствами

.}

Я проходил мимо маленьких тускло освещенных домишек, которые толпились вдоль узких извилистых улиц Иокогамы, словно селяне, опершиеся локтями о забор и торопливо обменивающиеся последними сплетнями, пока темнота не разделила их стеной молчания. Тонкие серые дымки от дровяных жаровен

хибачи

поднимались в неподвижный воздух, как духи змей. Зависнув над городом, они вдыхали тьму, а затем поднимались выше, тихо крадучись над крытыми деревом крышами. Вскоре на улицы выходил продавец собы

*.{* Соба (яп.)—гречневая лапша.}

"Сооооо-бааааа!" —кричал он, и его голос проходил сквозь дома, собирая мысли жильцов. Я сворачивал с улицы в один из бесчисленных тесных проулочков, которые разделяли дома. Всего несколько шагов—и я оказывался в крохотном дворике мастера дзюдо, где чудом помещался сад и дом.

Безмятежность, которую я открыл,—это симптом определенного состояния. Она не является результатом постижения или каких-то особых усилий. К большинству людей она приходит слишком редко и не тогда, когда они сознательно ищут,—за исключением случаев, когда человек хорошо знает, где и как искать. Нa страницах этой книги мы откроем тайну обретения безмятежности. Я отдал поискам безмятежности всю свою взрослую жизнь. Я проводил годы в глубоких размышлениях, уединившись в горах далеких экзотических стран.

Я год за годом посвящал медитации по нескольку часов ежедневно—в попытках обрести и удержать покой. После тридцати пяти лет упорной

духовной

работы я был не ближе к обретению стабильного внутреннего покоя, чем в самом начале своего путешествия. Исполненный уныния и разочарования, я наконец отказался от дальнейших попыток. Отказался от всего, что определяло мою жизнь, и обнаружил на освободившемся месте лишь пустыню. Но и там безмятежности не было. Все, что у меня осталось, так это малая искорка надежды.

Однажды, когда я сидел в кафе при книжном магазине

Borders

в городе Флинт, штат Мичиган, глядя в пластиковую чашку с безвкусным зеленым чаем, эта последняя искорка надежды угасла.

Когда это произошло, все замерло. Сама Вселенная перестала дышать. И едва различимая в этой недвижимости присутствовала песчинка безмятежности.

Когда мое сознание было привлечено к ней, я ощутил себя подобно Алисе, падающей в кроличью нору. Падая, я стремительно уменьшался в размере, словно камешек, летящий с высокого моста. Через миг произошел взрыв. Он был похож на Большой Взрыв, но только вместо огня и камней образовалась безмятежность. В результате этого взрыва моя Вселенная наполнилась веществом покоя.

Состояние внутренней безмятежности и блаженства продолжалось около пяти недель. Занимаясь повседневными делами, я замечал, что рутина наполнилась особого рода непринужденностью. Иногда я чувствовал себя отделенным от явлений мира, как будто безмятежность подняла меня над суетой, но при этом я оставался неотъемлемой частью происходящего—был един со всем этим. Не думаю, что такая перемена стала заметна для родных и друзей. Она была столь же тонка, сколь и глубока. Вполне возможно,что на самом деле это состояние вовсе даже и не стало менее интенсивным со временем—просто я его ассимилировал.

Я привык к нему, и жизнь стала казаться мне такой же нормальной, как и прежде, за исключением одного—в ней появилось нечто настолько невообразимо приятное и в то же время совершенно естественное, что я решил рассказать нам об этом в книге.

С того дня мне больше не нужно искать безмятежности.

Да

,

порой я утрачиваю ее на полдня... иногда на более долгий срок. Но она всегда возвращается. И мне для этого не приходится прилагать ни малейших усилий. Внутренний покой приходит ко мне, как ребенок к матери после долгого отсутствия. Мы обнимаемся, словно родитель и дитя, и продолжаем свою совместную жизнь, не особенно заботясь о тяготах повседневности.

Я называю это спонтанное возвращение к состоянию безмятежности

импульсом

. Суть процесса в том, что напряжение и разочарование, тревога и неудовлетворенность просто угасают, теряя свою власть над тобой. Негативные силы в отсутствие бурных эмоций, которые их изначально питали, превращаются в безвредных призраков. Большинство людей могут пребывать в негативном

состоянии

дни, месяцы или даже годы. Наш ум полностью занят проблемами, он вновь и вновь переживает травмирующие события и репетирует пламенную речь для своего внутреннего суда.

На первый взгляд, совершенно невинный вопрос:  

Чего ты хочешь?

Желание непроизвольно. И его механизм кажется совсем простым. Приходит желание, и ты хочешь получить объект своего желания. Если ты голоден, тебе хочется пищи. Если одинок, тебе хочется компании. Но откуда приходят эти желания? Нам известно, что некоторые из них обусловлены физическими и психологическими потребностями—например, жажда и любовь. Однако есть и такие, с которыми вроде бы не связаны никакие конкретные потребности.

Возможно, тебе хочется купить красный гоночный кабриолет вместо более практичного семейного седана. А что ты скажешь по поводу желания иметь хромированный бампер, тогда как и твой теперешний вполне функционален?

Что порождает  желание без потребности

—

страсть, которая бывает столь неуемной и в конечном счете столь разрушительной?

Если ты предпримешь вместе со мной небольшое исследование этого простого вопроса, обещаю: твоя жизнь изменится—причем не чуть-чуть, а очень и очень глубоко.

Слова оказывают на нас намного большее влияние, чем принято думать. Я стараюсь всегда очень четко прояснять для себя, что означает то или иное слово и как оно используется. Многим людям свойственна непродуктивная и даже разрушительная привычка отстаивать ту или иную позицию по какому-то вопросу, не дав себе точного определения ключевых слов, которые они при этом используют. Например, женщина спрашивает своего мужчину: "Ты меня любишь?"—и он отвечает: "Да, очень". Взявшись за руки, они вприпрыжку устремляются вперед по дороге блаженства, и каждый из них верит, что для обоих слово "любовь" означает одно и то же. Если блаженство равнозначно невежеству, то им предстоит пребывать в этом состоянии совсем недолго. Реалии жизни очень скоро вынудят их прояснить, что означает "любовь" для каждого, иначе их взаимоотношения понемногу разрушатся изнутри.

Ты все еще сомневаешься, что многие люди пытаются строить прочный фундамент на шатких словах? Тогда попроси кого-то из друзей точно сформулировать, что для него означает слово "друг" или "террорист", или просто описать вкус банана. Это упражнение может открыть для тебя много нового. Наверняка определение друга будет отличаться от твоего и, вполне вероятно, отличия окажутся весьма значительными. Мы привыкли думать, что люди видят вещи так же, как видим их мы, но на самом деле так никогда не бывает. Единственное, что можно с уверенностью сказать о людях,—это то, что все мы разные. И у каждого из нас свой уникальный взгляд на мир, не совпадающий ни с чьим другим. Мы —существа относительные. Во всяком случае, именно так мы живем —как будто нет никакой единой основы, никакой общей точки отсчета, которая была бы верна для всех людей. Мы—словно пылинки в луче, бесцельно кружащиеся по комнате.

А если бы существовала некая единая точка отсчета, какой бы она была, как ты думаешь? Находилась бы она во внешнем пространстве или во внутреннем—в сознании или за его пределами? А ведь такая общая для всего человечества точка отсчета есть. И она едина не только для человечества, но для всего живого —для всего мироздания.

Это достояние мудрецов. И эта точка —

Нашу сущностную природу—