Пепел стихий

Клэр Элис

Англия, 1190 год. Времена короля Ричарда Львиное Сердце. Аббатство Хокенли, расположенное близ городка Тонбридж на окраине великого Уилденского леса… Еще не улеглись слухи об убийствах, совершенных в окрестностях аббатства ("Лунный лик Фортуны"), как здесь снова совершаются злодеяния. На этот раз все начинается с гибели браконьера. Кто виноват в его смерти — местные жители или таинственный Лесной народ? К расследованию вновь приступают доблестный рыцарь сэр Жосс Аквинский и мудрая аббатиса Элевайз.

Элис Клэр

«Пепел стихий»

ПРЕЛЮДИЯ

Ссылка на карту Аббатства Хокенли и Юго-Восточной Англии:

http://oldmaglib.com/book/c/Clare_Alys__Ashes_Of_The_Elements(Hawkenlye-2)_map.jpg

В полночь в глубоком безмолвии леса раздался звук, которому там неоткуда было взяться.

Мужчина поднял голову и постарался сдержать хриплое, затрудненное от напряжения дыхание, чтобы прислушаться.

СМЕРТЬ В ТРАВЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В маленькой комнате — рабочем кабинете и святая святых аббатисы Хокенли — Элевайз подалась вперед, чтобы вновь наполнить кружку своей гостьи.

— Могу я предложить вам еще немного? — спросила она. — Этот напиток хорошо восстанавливает силы, а я думаю, что вам…

Она запнулась. Едва ли учтиво напоминать собеседнице, что той не помешает укрепить свои силы.

— Ты имеешь в виду, что мне предстоит долгое и утомительное путешествие, а я уже далека от первого цветения юности? Ах, аббатиса, как ты права и в том, и в другом!

Женщина невесело рассмеялась и подвинула кружку.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Элевайз постояла немного, наблюдая, как процессия медленно исчезает вдали, спускаясь вниз по дороге. Как и предсказывала Алиенора, все эти всадники действительно подняли такой столб пыли, что стало трудно дышать. Элевайз отложила возвращение в стены аббатства, решив глотнуть немного свежего воздуха, и быстрыми шагами направилась по тропинке, ведущей в лес.

Тепло раннего июня заставило полевые цветы распуститься, и нежный сладкий аромат, казалось, наполнял воздух. Где-то рядом пел дрозд. Ах, как прекрасно жить! Элевайз расправила плечи и, энергично размахивая руками, ускорила шаг. Приблизившись к первым деревьям на опушке, она решила, что далеко не пойдет — в лесу всегда было слишком сумрачно и прохладно, даже в июне солнечные лучи не проникали сквозь густые заросли. Она лишь прогуляется немного вокруг, милю или около того, не больше, а потом…

Она почти наступила на него.

Отпрянула, отдернув подол широкого монашеского одеяния, чтобы не замочить его в крови, залившей молодую зеленую траву, она прижала руку ко рту и еле сдержала возглас ужаса.

Мужчина был мертв. В этом не могло быть сомнения. Он лежал лицом вниз, и длинное древко дротика торчало из его спины. Судя по углу наклона, острие, глубоко вошедшее в тело, должно было пронзить сердце.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Жосс Аквинский быстро оглянулся в сторону дома: он хотел убедиться, что невестка не наблюдает за ними. Потом он поднял своего племянника и посадил его на широкую спину коня.

— Но-о! — закричал малыш дрожащим от возбуждения голосом. — Пошла, лошадка!

Жосс быстро сжал ладонями маленькие острые пятки, которые так и норовили вонзиться в бока его скакуна. Гораций был добрым и сильным конем, обычно невозмутимого нрава, но ведь никогда не знаешь наперед, как даже самое спокойное животное поведет себя в ответ на такое неожиданное воздействие.

— Тише, Огюст, приятель, — поспешно сказал Жосс. — Я ведь говорил тебе раньше, что «но-о!» — совсем не то, что нужно.

— А что нужно сказать, дядя Жосс? — запищал мальчуган. — Я все время забываю.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Только через несколько дней после того как Хамм Робинсон был убит, а шериф Гарри Пелем отмахнулся от этого происшествия, аббатиса Элевайз смогла выкроить несколько минут, чтобы подумать об одном важном деле.

Должность настоятельницы требовала от нее массу времени. В общину входили почти сто сестер; кроме того, пятнадцать монахов и братья-миряне заботились о святом источнике внизу в долине и о пилигримах, которые постоянно приходили к нему. Ежедневные обязанности Элевайз сверх тех часов, что были отведены богослужениям суточного круга, оставляли очень мало времени — если вообще оставляли — на что-либо еще. И когда, как сейчас, возникала новая забота, было совсем нелегким делом найти минутку, чтобы подумать о ней должным образом.

Когда случалось что-то серьезное, требующее ее внимания, Элевайз обычно отправлялась в церковь аббатства. Там, во вселяющей благоговейный трепет тишине, она в одиночестве молилась и размышляла и обычно покидала храм уже успокоенной, обретя в душе то или иное решение. Но даже такая малость, как возможность побыть в церкви наедине со своими мыслями, выпадала далеко не всегда.

Сегодня ей сопутствовала удача — вернувшись в храм после дневной службы, она обнаружила, что там никого нет.

Элевайз подошла к алтарю, затем, укрывшись в тени одной из величественных колонн, опустилась на колени. Некоторое время она беззвучно молилась и вскоре поняла, что достаточно спокойна, для того чтобы привести в порядок свои тревожные мысли.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Снова видя перед собой Жосса, Элевайз почувствовала себя намного спокойнее. И не только потому, что он посоветовал ей, как поступить с Калистой, — скорее, для нее было подлинным наслаждением откровенно поговорить с человеком, наделенным таким глубоким здравым смыслом.

— Вы должны отложить постриг этой девушки в монахини, — решительно заявил он. — Было бы опрометчиво — как по отношению к ней, так и по отношению к общине — ввести ее в жизнь самоотверженного служения и духовной зрелости, для которой она, судя по вашим словам, еще не готова.

Жосс не только поддержал Элевайз в ее мнении, он рискнул предложить совет, весьма здравую идею, к которой аббатисе не мешало бы прислушаться.

«Наверно, я пришла бы к тому же, — размышляла Элевайз, слушая Жосса, — если бы моя голова не была постоянно занята отвлеченными понятиями духовности в ущерб повседневным, более земным вопросам».

— Что если девушке поработать под началом одной из ваших монахинь, чья вера особенно сильна, но, если позволите использовать такое слово, проста? — задумчиво сказал Жосс. — Конечно, если у вас есть такая сестра.

СМЕРТЬ В ЛЕСУ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вернувшись в аббатство, Жосс обнаружил, что, хотя было далеко за полночь, никто в общине не спал. Факелы, ярко горевшие во внутреннем дворе, рассеивали полумрак галереи.

После зловещей тьмы в глубокой чаще леса это было настоящим блаженством.

Жосс нашел аббатису в ее комнате. Дверь была открыта. Неожиданно ему пришло в голову, что в этих волнениях и ночных тревогах Элевайз хотела, чтобы ее монахини чувствовали: она рядом. Она — с ними.

Когда Жосс вошел в комнату, Элевайз встала.

— Аббатиса, я не нашел ее, — начал рыцарь, — но я думаю…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Как заметила Элевайз, шериф Гарри Пелем собирался произвести на Жосса такое же благоприятное впечатление, какое произвел когда-то на нее.

Едва служака вошел в комнату, Жосс уступил ему свое место. На первый взгляд это казалось любезностью, но аббатиса поняла — а до нее это конечно же сообразил и Жосс, — что шерифу придется опуститься на низкий и шаткий стульчик, в то время как рыцарь будет возвышаться над ним, небрежно опершись о стену. Пелем явно оказался в невыгодном положении.

— Это опять те проклятые безбожники, Лесной народ, помяните мое слово, — говорил Гарри Пелем, тыча по своей привычке пальцем в Жосса. — Сначала одно убийство, потом другое, и оба — ночью, при полной луне! Я спрашиваю вас, какие еще доказательства вам нужны?

— Хм-м… — отозвался Жосс.

Он бросил взгляд на Элевайз, и аббатиса подумала, что Жосс, похоже, тоже заинтересовался, сам ли шериф Пелем пришел к мысли о луне, или об этом факте — полнолунии прошлой ночью — ему доложили.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В расследовании смерти Юэна, равно как и в поисках того, кто убил Хамма, Жосс вряд ли мог ожидать от кого-либо помощи.

Юэн действительно жил со своей вечно ноющей, всем недовольной матерью до самой ее смерти. «Кончина была прямо-таки благом для этой страдалицы, — сообщил Жоссу один старик, единственный хоть сколько-нибудь полезный источник сведений, — потому как Юэн — никчемная тварь и заноза, вот что я вам скажу».

Картина получалась следующая: оболтус рос без отца, с ворчливой и не слишком умной матерью, дома старался бывать как можно реже, за свою жизнь шагу ни для кого не сделал как в прямом, так и в переносном смысле, а скудное пропитание добывал от случая к случаю браконьерством и воровством. По словам того же старика, если бы кто-то делал за него и это, сам он и пальцем не пошевелил бы.

Но вот жизнь приняла новый оборот, думал Жосс, мысленно восполняя отсутствующие сведения. Юэн объединил усилия с Хаммом Робинсоном и Сифом Миллером в рискованном предприятии и в результате лишился жизни. Как, впрочем, и Хамм. Судя по всему, не очень-то большая потеря для мира.

«Нет, ты неправ! — сурово попенял себе Жосс. — Ты думаешь в точности как шериф Пелем. А ведь Юэн мертв. Его жестоко закололи кинжалом».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Вернувшись домой, Жосс ничуть не удивился, услышав стук молотка.

«Ясное дело, еще одна задержка, — уныло подумал он. — Наверняка в эту самую минуту главный каменщик раздумывает, как бы сообщить мне, что работы в Новом Уинноулендзе не будут закончены до Рождества, причем таким образом, чтобы я не слишком рассердился».

Но все было не столь уж плохо. Каменщик пообещал, что строительство закончится всего лишь через неделю, самое большее — через две, а в остальном уютный дом Жосса уже сейчас являл собой то, о чем только может мечтать человек. Уилл вышел навстречу, чтобы принять Горация. Жосс хорошо знал, что слуга будет ухаживать за конем также заботливо, как это сделал бы он сам. Одного взгляда на опрятный и чистый внутренний двор с постройками было достаточно, чтобы увидеть: в его новых владениях все в полном порядке.

Элла хорошо потрудилась, убирая после рабочих: лишь небольшая горстка опилок пятнала каменные плиты в зале, отполированные до блеска. Элла натерла воском прекрасное дерево стола, стульев и скамеек, а в глубоких проемах окон поставила вазы с цветами.

Поздоровавшись, она спросила:

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Элевайз не забыла о своем обещании известить Жосса, если что-нибудь произойдет. Но за исключением того, что Сиф Миллер был обвинен в убийстве Юэна Ашера и суд должен был состояться примерно через шесть недель, ничего не произошло.

Аббатиса еще раз попыталась поговорить с Эсиллт. Попробовала убедить ее пойти на мессу, но после такого предложения глаза девушки расширились от ужаса:

— Я не могу! — прошептала она.

«Не можешь, потому что совершила смертный грех?» — подумала Элевайз, обеспокоенная до глубины души.

— Исповедуйся, дитя! — воззвала она. — Что бы ты ни сделала, Господь поймет!

СМЕРТЬ В ЗАЛЕ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Подняв голову, чтобы ответить на радостные приветствия тех, кто с нетерпением ждал их в аббатстве Хокенли, Элевайз заметила, что позади стайки встревоженных монахинь стояла Калиста.

«О дитя, я непременно должна поговорить с тобой!» — подумала Элевайз, посылая девушке мимолетную улыбку.

— Аббатиса, дорогая, ваш лоб! — причитала сестра Евфимия, одновременно пытаясь добраться до раны и ощупать ее пальцем. — Повязка такая грязная! Вы сию же минуту должны пойти со мной, и я позабочусь о вас!

— Сестра Евфимия, я благодарна вам, но…

— Аббатиса! О аббатиса, ночь, проведенная в лесу, и никакой горячей еды все это время! — сокрушалась сестра Базилия, крепко ухватившись за рукав Элевайз, как будто собираясь собственноручно потащить ее в трапезную и накормить вкусным свежим хлебом и стоявшим на огне тушеным мясом с овощами.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Наблюдая, как Жосс с плохо скрываемым нетерпением ждал, когда приведут его коня, Элевайз подумала, что рыцарь не больше, чем она сама, готов к весьма трудной поездке, в конце которой ему придется встретиться с серьезной задачей.

— Может, вам отдохнуть этой ночью и выехать на рассвете? — не в силах удержаться предложила аббатиса, заранее зная, что он ответит «нет». — Мы оба надышались этим скверным дымом, и я не сомневаюсь, что все еще страдаем от дурманящего вещества, которое в нем было.

Жосс посмотрел на нее сверху вниз.

— Спасибо за заботу, Элевайз, но… — Он отвел взгляд. Затем, словно вспомнив, что они находятся в аббатстве, где нужно забыть о дружеской близости, возникшей между ними в лесу, забыть, словно этого никогда и не было, он сказал: — Я совершенно здоров, благодарю вас, аббатиса. К тому же, это мой долг — ехать, если меня вызывают.

— Очень хорошо.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Когда Жосс вернулся, аббатство Хокенли было погружено в полную темноту, что, принимая во внимание поздний час, едва ли было удивительно. Спустившись в долину, он расседлал Горация, стреножил его, чтобы тот не мог уйти далеко, затем, похлопав коня по крупу, пустил его на сочную зелень небольшого луга.

Потом рыцарь направился прямо к лежаку, который в спешке покинул, казалось, так давно. Повертевшись некоторое время, чтобы устроиться поудобнее, он закрыл глаза и вскоре крепко заснул.

Разбудивший рыцаря брат Савл предстал перед ним с хлебом, куском соленого сыра и кружкой некрепкого эля.

— Вы вернулись поздно ночью, сэр Жосс, — сказал он, когда рыцарь принялся за еду.

— Да.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Прошло много времени, прежде чем Жосс вернулся в аббатство Хокенли.

Оба убийства были раскрыты, и у него больше не было предлога для посещений. А возможность навестить аббатису просто ради дружеской беседы после той ночи в лесу приводила его в замешательство.

«Мы не были самими собой, — то и дело убеждал он себя. — Мы были одурманены против воли. Вряд ли мы должны отвечать за все, что говорили или делали под влиянием того зелья».

Но, несмотря на все свое благоразумие, Жоссу было тяжело выбросить из головы образ женщины с рыжеватыми вьющимися волосами, неожиданно показавшейся такой юной; кожа на ее шее была такой гладкой, и она прижалась к нему бедрами так, словно уже много лет была его женой…

Рыцарь отбыл во Францию, приехал в Аквин и гостил у своих родных до самого октября, чтобы отпраздновать окончание сбора урожая яблок и насладиться вместе с ними несколькими днями праздности, которые они позволили себе после тяжелого труда.

КОММЕНТАРИИ

Алиенора Аквитанская

(1122–1204), дочь герцога Аквитанского Гийома де Пуатье, внучка первого трубадура Прованса Гийома IX Аквитанского, королева Франции, супруга французского короля Людовика VII (1137–1152). После расторжения брака в 1152 г. вышла замуж за графа Генриха Анжуйского, который в 1154 г. стал королем Англии — Генрихом II Плантагенетом. От первого брака у Алиеноры Аквитанской было несколько дочерей, от второго — четыре сына, среди которых король-трубадур Ричард I Львиное Сердце.

Поддерживая притязания старших сыновей, Алиенора Аквитанская вместе с ними подняла мятеж против Генриха II Плантагенета. Усобица длилась около двух лет. Победу одержал Генрих II Плантагенет. Алиенора Аквитанская попала в плен и провела последующие 16 лет в заточении. В 1189 г. Ричард вернул матери свободу, Алиенора Аквитанская уехала во Францию и провела последние годы жизни в бенедиктинском аббатстве Фонтевро, где и скончалась в возрасте 82 лет.

Алиса Французская

(ум. 1195 г.), младшая дочь Людовика VII и Алисы Шампанской. После расторжения помолвки с принцем Ричардом стала женой графа Гийома III де Понтье.

Барбетта

, женский головной убор эпохи средневековья (XII–XV века), возникший в эпоху крестовых походов как подражание головному и шейному покрытию рыцарских доспехов. Представляла собой ленту, которая проходила под подбородком, концы ее соединялись на затылке или макушке. На основе барбетт были созданы головные уборы католических монахинь.

Беренгария (Бернгарда) Наваррская

(ум. 1230 г.), дочь короля Санчо VI Наваррского, обвенчалась в 1191 г. с Ричардом I Львиное Сердце на Кипре. Принимала участие в вызволении мужа из германского плена. Овдовев в 1199 г., умерла бездетной во Франции в своем апанаже Мен.