Невозможно словами описать озеро Рилфут так, чтобы вы, прочитав это, представили в голове такую же картину, какую представляю я. Ведь озеро Рилфут не похоже ни на одно другое из известных мне озер. Оно появилось много позже Сотворения мира.

Остальная часть континента была создана и высушена солнцем за тысячи, миллионы лет до возникновения Рилфута. Это, вероятно, новейшее создание природы в нашем полушарии сформировалось в результате Великого землетрясения 1811 года, немногим более ста лет тому назад. Землетрясение 1811 года, несомненно, изменило внешний вид земли у тогдашних дальних границ этой страны. Оно изменило течение рек, обратило холмы в то, что теперь стало низинами трех штатов, превратило твердую почву в желе и заставило ее накатываться волнами, как море. И среди разрывов земли и воды оно опустило на колеблющиеся глубины участок земной коры протяженностью в шестьдесят миль, забрав все ее деревья, холмы, лощины и прочее; трещина прорвалась к реке Миссисипи, и три дня река текла вверх по течению, заполняя расщелины.

В результате этого образовалось крупнейшее озеро юга Огайо, большей частью расположенное в Теннесси и простирающееся через нынешнюю границу Кентукки. Оно получило название из-за схожести своего контура с косыми, шаткими ступнями полевого негра. Болото Ниггервул, что не очень далеко отсюда, было названо тем же человеком, который окрестил Рилфут

[1]

; по крайней мере, похоже на то.

Рилфут всегда было озером загадок. В некоторых участках оно бездонно. В других все еще ровно стоят скелеты кипарисов, которые ушли вниз, когда земля затонула. И если солнце светит с нужной стороны, а вода менее грязная, чем обычно, то человек, всматривающийся в глубину, видит — или думает, что видит — внизу под собой обнаженные верхние конечности, тянущиеся вверх, как пальцы утопленников, покрытые многолетней грязью и держащие знамена зеленой озерной тины. Кое-где слишком мелко для ныряний, там не глубже, чем человеку по грудь, но все же опасно из-за плавающих под водой водорослей, опутывающих конечности пловца. Берега большей частью грязные, как и вода, приобретающая весной цвет насыщенного кофе, а летом — медно-желтый. Деревья вдоль берега окрашиваются грязью вплоть до нижних веток после весенних паводков, когда сухой осадок покрывает их стволы тонким, болезненного вида слоем.

Вокруг озера простирается нетронутый лес, обрываясь там, где прорастают бесчисленные дыхательные корни кипарисов, будто надгробия и опорные камни мертвых коряг, гниющих в мягком иле. Безжизненно выглядит кукуруза, высокая, но растущая в низменности, и обесцвеченные, почерневшие окольцованные деревья, растущие выше, без листьев и ветвей. На длинной, мрачной отмели по весне комки лягушачьей икры липнут между стеблями морской травы, как пятна белой слизи, а по ночам выползают черепахи, чтобы отложить в песок идеально круглые, белые яйца в крепкой эластичной скорлупе. Старица берет начало из ниоткуда и вязнет в трясине, бесцельно извиваясь огромным слепым червем, чтобы наконец присоединиться к большой реке, несущей свои полужидкие потоки в нескольких милях к западу.