Восемнадцатичасовой перелёт прошёл спокойно. Ту‑154 вылетел из Москвы в 23.45. В Шенноне были в 4 часа ночи. Однако жизнь в зале аэропорта кипела многолюдьем. Здесь пересекались многие трансатлантические рейсы. Вместе с Сергеем Кольцовым летела его жена Лида, а также семейная пара Нистрюков с двумя маленькими детьми из Кишинёва и Виктор Васильевич Векслер, (из Одессы), с которым Сергей познакомился в министерстве. Векслер возвращался из отпуска. Он провёл короткую экскурсию по аэровокзалу Шеннона. Показал женщинам магазины Duty free, а потом угостил мужчин «портером». Он объяснил, что это своеобразная традиция. Чёрное пиво Сергею понравилось. Пролёт над Атлантикой прошёл без острых ощущений. В аэропорту Гаваны, куда они прибыли ранним утром по местному времени, несмотря на прошедшие четырнадцать лет, как он покинул этот аэропорт, мысль о том, что в нескольких километрах отсюда находится любимый город его юности, «защемило» сердце…

В Манагуа их встречал Колтун Евгений Григорьевич, которого Векслер представил как «старшего группы». Колтун, лет сорока пяти, по виду был похож на типичного председателя захудалого колхоза. Такой же невзрачный и суетливый. Рядом с ним стоял никарагуанец, который оказался начальником отдела иностранных связей университета Абелем Гараче. После завершения короткого представления они разместились в небольшом микроавтобусе. Векслер уехал на машине Гараче, пообещав навестить их вечером.

Микроавтобус, за рулём которого сидел молодой никарагуанец по имени Хосе, пересёк столицу страны Манагуа. Из его окон Кольцов заметил только то, что город состоит из одно–двухэтажных домов вдоль улиц, вьющихся лентами вокруг заросших травой и кустарником пустырей. Выехав за город, автобус направился по горному серпантину. Чем выше поднималась дорога, тем ниже опускались тучи. Собственно, это были даже не тучи, а сплошной накрывающий горы неподвижный полог.

Наконец, они въехали в открытые ворота окружённого забором–сеткой городка. Справа увидели двухэтажный дом за высокой каменной стеной, под навесом стоял вооружённый автоматом солдат.

— Это «Белая вилла», — произнёс Колтун. — До революции здесь располагался гарнизон охраны городка. Сейчас в ней живут наши лётчики. Вы с ними потом познакомитесь.

Телевизионные «Noticiero sandinisto» сообщили о боях на Атлантическом побережье страны.

Чеслав показал Сергею по карте, это — на юго–западе от Манагуа, с нескольких сотнях километров. Территория, заселённая на узкой полоске побережья индейскими племенами, отделена от цивилизованной части страны непроходимыми джунглями. Туда можно добраться только по судоходной реке Сан — Хуан и самолётом. Никаких больших военных гарнизонов, кроме милицейских отрядов, в этом регионе нет. Что там происходило, пока было не понятно.

Сегодня подтверждение о боях появилось в газетах. Министр внутренних дел команданте Томас Борхе заявил, что «банды» насчитывают более тысячи человек и на их разгром направлены воинские части (уже погибло 11 человек).

В соседнем Сальвадоре гондурасские войска (до 5 тысяч человек) продолжают участвовать в войне против партизан. В ответ сальвадорские партизаны взорвали электростанцию в столице Гондураса Тегусигальпе. В Мексике, которая до сих пор «негласно» поддерживала сандинистское правительство, прошли президентские выборы, победил Мигель де Мадрид.

…В Испании советская сборная проиграла польской команде и выбыла из чемпионата.

Прошло два месяца пребывания Кольцова в Никарагуа.

В «Планетарии» жизнь шла своим чередом: от периодических выяснений отношений до совместных «обедов» по тому или иному поводу. Так, отметили годовщину свадьбы москвичей Краповых, поселившихся в доме VL7. Евгений расстарался, сам сделал шашлыки. И время прошло хорошо. А в доме Кольцова по–прежнему сохранялась напряжённая обстановка. Теперь уже Лида время от времени стала устраивать скандалы Сергею. Он её понимал. Если он по утрам уезжал на работу и возвращался вечером, то жена оставалась в доме весь день вместе с Любой Нистрюк и её детьми. Деваться было некуда, кроме как запереться в комнате, но от постоянного шума детей это не помогало. У Лиды всегда были проблемы с давлением, поэтому она стала себя чувствовать неважно. Так что, по возвращении с работы, он не знал, что его ждёт…

Однажды ночью все взрослые обитатели дома проснулись от странного шума. Включив свет, они увидели, как по полу, пересекая комнаты под дверями, от одной стены к противоположной, движется широкая «колонна» больших чёрных муравьёв. При этом они создавали негромкий, но жутковатый шум, подобный шуршанию бумаги. Попытки предотвратить это движение шваброй или водой были бесполезны. Муравьи упорно возвращались в колонну, не менявшую направления движения. Оставалось только наблюдать. Их марш длился часа полтора–два.

Потом никарагуанцы объяснили, что муравьи, как мыши и другие мелкие твари, мигрируют по привычным маршрутам. Как правило, это связано либо с предстоящим наводнением, либо с землетрясением…

В CNES положение Кольцова оставалось по–прежнему неопределённым. Работа с документами «саботировалась». Иногда никто из его коллег в Совете не появлялся. По радио он слышал выступление доктора Флореса на тему о роли «сознания» в революционном процессе, которое, в принципе, ему понравилось, хотя было несколько схоластично. Но после этого он стал относиться к старику с уважением. В CNES он познакомился с новым вице–ректором университета Владимиром Кордеро, молодым человеком из «интеллигентов–революционеров», которого представил приехавший с ним Абель Гараче. Они подвезли Сергея в университет, и по дороге Кордеро задал ему простой вопрос:

В понедельник прибыла новая группа преподавателей: жена Чеслава и ещё одна русистка, претенциозная дама, по имени Ада, а также Миша Болтнев из Кишинёва, с которым Кольцов учился в Москве на курсах в Институте иностранных языков. Из их группы в десять человек, пока в Никарагуа попали лишь двое. Мишу отправили в университет Леона.

В университете занятия у Кольцова постоянно срывались из–за неявки студентов. За весь месяц ему удалось провести лишь одно занятие со студентами–историками. Мехийа на это не обращал внимания. Таким образом, часто в университете Сергею делать было нечего. Однажды он вернулся в «Планетарий» раньше других на машине немцев. Двое молодых немцев из ГДР (лет под тридцать) работали в университете, один из них, по имени Вольфганг, в Департаменте преподавал «социологию». Жили здесь семьями в отдельных коттеджах с немецкой мебелью и полным кухонным оборудованием, завезённым специально из Германии. У каждого свой автомобиль и зарплата в 3–4 раза выше, чем у советских преподавателей, к которым они относились высокомерно. Но Чеславу удалось с ними найти «общий язык», поэтому и с Сергеем у них было нормальные отношения.

В CNES Виктор Векслер настойчиво пытался поставить Кольцова на место «порученца». Так, он счёл излишним его присутствие на совещании у Президента Совета. В Идеологической комиссии Совета появился новый человек по имени Хуан Гаэтано. Лет сорока, такой же толстый, как Эрвин, но интеллигентного вида. Юрист, член соцпартии, получил образование в Советском Союзе.

В разговоре с Абелем Гараче Кольцов поднял вопрос о приобретении нового дома в городе. Владимир Кордеро эту идею поддержал. И вот Виктор, Евгений и Николай съездили посмотреть новый дом. После этого выяснилось, что никто из «Планетария» уезжать не хотел. Всех устраивала жизнь в этой «резервации» за проволочным забором. Здесь они чувствовали себя «как дома».

Но через неделю в Манагуа прибыли ещё три новых преподавателя с жёнами. Поэтому вопрос о новом доме стал уже неотвратимым.

Дни шли за днями без особых событий. Работать в Департаменте из–за жары стало совершенно невозможно. Кольцов чаще уходил в библиотеку, где, по крайней мере, были вентиляторы. Однажды у него состоялся долгий разговор с чилийцем Луисом Салазаром о том, что произошло в Чили в 1973 году, и о том, что происходит там сейчас. Луис — член соцпартии, в студенческие годы участвовал в революционных событиях в Чили. После этого, помотавшись по странам Латинской Америки, отошёл от «активной политики». В голове у него идеологический сумбур. Он считал, что в поражении Альенде виноваты Фидель Кастро и компартия Чили, которые толкали президента–социалиста на радикальные реформы, вызвавшие неудовольствие буржуазных кругов и насторожённость армии. В то же время Альенде отказался выдать оружие народу, опасаясь гражданской войны, и тем самым подтолкнул армию на безнаказанный террор. Сейчас в стране, благодаря поддержке крупной буржуазии и США, экономическое положение стабилизировалось, но политическая ситуация остаётся взрывоопасной. В связи с этим чилийская компартия выдвинула программу под названием «Rebelde» («Повстанец») по подготовке вооружённого восстания. Кольцову эта затея, при наличии в стране 120-титысячной хорошо оснащённой армии, показалась авантюристичной…

На выходной 7 октября, — день национальной Конституции, — группу преподавателей вывезли на озеро Хилоа, место отдыха никарагуанцев. Оно находилось в 25 км. по дороге на Леон. Озеро большое, вулканического происхождения. В нём — сероводородная вода, которая держит тело на поверхности. Купаться приятно, хотя погода была бессолнечная, но без дождя. Вокруг озера — запущенный туристический комплекс с детской площадкой. К обеду подъехал Абель Гараче с Марией (из CNES). Хорошо выпили и закусили. Кольцову неохлаждённая водка ‘Smirnoff», выпитая на голодный желудок, дала неожиданный эффект. Это случилось с ним впервые. Но домой добрались вполне благополучно.

Воскресенье прошло, как всегда, скучно. Кольцовы сходили в бассейн. А затем Сергей занимался дома проявлением фотоплёнки в бачке, взятом у лётчиков, так как в городе нет фотоателье, а только фотоавтоматы. Результат оказался неважным…

Между тем:

…Опоздания на работу продолжались из–за позднего приезда Хосе. Кольцов пригляделся к Хосе и заметил, что тот мало похож на обычного шофёра. Он всегда был одет в форму «милисиано», в которой ходили многие молодые никарагуанцы, но носил её как–то по–военному. Ему лет около двадцати пяти. Значит, ему пришлось принимать участие в революции. Умён, общителен, сдержан, исполнителен. Такие качества вместе редко встречались у отдельного никарагуанца. О себе ничего не рассказывал. И в то же время отлично разбирался в перипетиях отношений в советской преподавательской группе. Сергей особенно обратил внимание на его участившиеся опоздания в последнее время, которые никак было нельзя объяснить его недисциплинированностью. Значит, у него иногда были другие более важные обязанности…

Самолёт Аэрофлота вновь благополучно доставил Кольцова в аэропорт Манагуа.

Почти два месяца отпуска прошли незаметно в суете и обычных ссорах с Лидой. В результате Кольцов возвращался в Никарагуа пока один. Предполагалось, что Лида вылетит позже. В Москве остановился в той же гостинице «Университетской». Предотъездная неделя прошла в нервотрёпке по поводу приобретения авиабилетов, во встречах со школьными друзьями, Аликом Литвиненко и Лёней Тереховым, которые сейчас «капрангамами» служили в Москве, один вернувшись с «дипломатической» работы из одной из европейских стран, другой — с Северного флота. В Шереметьево его привёз к полуночи Алик совсем «тёпленьким», но всё обошлось. На посадку успели. В салоне самолёта его место оказалось уже занято и Сергея отправили в «дипкласс», где было просторно и уютно. На соседних креслах он заметил знакомые лица. После взлёта он отлично поужинал с коньяком и красной икрой. Поспал до Шеннона, где в аэропорту выпил чёрного «портера». А затем над Атлантикой началась болтанка и, после царского завтрака с красной рыбой, его вывернуло (!) Настроение было испорчено. В аэропорту Гаваны проторчали 4‑е часа, но оставшиеся два часа долетели нормально.

Кольцова встречали Вартан и Гена Ермаков из ГКЭС. Они подбросили его к дому, но дверь оказалась закрытой (?). Пришлось ждать почти весь день, пока вернулись с работы мужчины. Потом позвонил Луис и приехали Ренсо с Маргаритой. Вечер провели у Луиса: ели спагетти и пили пиво. Луис, рассказал Сергею департаментские новости. Вероника сняла всех его ребят с назначенных должностей, удержалась лишь Химена. Настроение у Луиса пессимистическое. Пришлось объяснить ему, что для него должно быть главным сейчас — не его положение в Департаменте, а собственное Я в философии. Сергей очень устал. Дома сразу же уснул, но проснулся рано.

На следующий день после работы Виктор Векслер, который тоже недавно вернулся из отпуска, провёл в доме собрание и объявил о снятии Евгения Колтуна со «старшего» группы и назначении Вартана Мирзояна. Из CNES Колтуна тоже выперли. Встреча Сергея с Виктором прошла нормально, без особых эмоций.

Сергей просмотрел газеты.

Прошёл месяц со дня возвращения Кольцова.

В университете и в UNI занятия проходили нормально. В перерывах — разговоры, разговоры. С Мануэлем дискуссия о «контрреволюции», с Луисом — об «идеологической борьбе» в Чили.

Кольцов был приглашён в посольстве на встречу с прилетевшим на несколько дней модным в Москве художником Ильёй Глазуновым. В общем, он произвёл впечатление приятное, но, конечно, — пижон. Себя он представил скромно: «основатель национальной школы живописи». Заявил, что нет современного и несовременного искусства, нет элитарного и массового искусства, но есть только национальное искусство, а потому оно «интернациональное». Ленинградец, но работал в Москве, в Суриковом институте. Хорошо говорил о Достоевском…

Затем посмотрели советский фильм «Вернёмся осенью» о службе «резервистов».

Странно как–то здесь смотрелись советские фильмы после тех американских, итальянских и других фильмов, которые почти ежевечерне Кольцов просматривал в кинотеатрах города. Конечно, среди них были разные по качеству фильмы. И даже имена режиссёров и актёров не определяли их художественный уровень. Он видел именитых актёров, игравших в посредственных, иногда просто порнографических, фильмах. Американские фильмы, в большинстве своём, средние по качеству, так как были рассчитаны на «массового», зрителя. Но эти фильмы, как правило, были профессионально сделаны, то есть кинематографично. Иначе зритель не пойдёт в кинотеатр. Советские же фильмы, которые были часто «высокие» по содержанию, здесь смотрелись как игровые «мультики» для взрослых. Они демонстрировались, обычно, в полупустых залах или на утренних детских сеансах (на которых второй фильм — бесплатный). И чем более серьёзную тему «поднимал» режиссёр, тем более примитивными средствами (как правило, лишь диалогами) она фильмовалась. Конечно, встречались редкие исключения, например некоторые комедии, были зрелищны и здесь пользовались успехом.

Продолжали идти сильные дожди.

Воскресенье для Кольцова прошло на редкость удачно. Утром приехал Луис, и Сергей сам провёл машину от площади «19 июля» до университета и оттуда до площади Испании. Затем отрабатывали повороты вокруг дома. После этого приехали Ренсо и Марго. Поговорили о работе и пообедали вместе. Затем вновь заехал Луис, забрал всех и повёз смотреть «следы» индейцев на вулканической лаве. Музей оказался закрыт, но «следы» удалось увидеть. Вечером все вместе посмотрели американский фильм «Эротическое лето», о сексуальных приключениях молодой пары в Греции. Ночью Сергей спал плохо, вынужденное воздержание, похоже, отражалось на здоровье. Лида второй месяц продолжала бойкот и чувствовала себя нормально. Как долго это может продолжаться?

Неделя в университете началась вроде бы неплохо. На занятиях Кольцов дал взбучку своим слушателям–преподавателям (докладывал Ренсо). Вечером заехал Луис и завёл разговор о Ренсо, обвинив его в «предательстве», и о Вольфганге, который, действительно, обнаглел.

На следующий день Кольцов говорил с Британией, затем с Пако, весьма круто — о критической ситуации со студентами–стажёрами. Потом состоялся разговор с Вероникой о «сотрудничестве» вообще и о Пако в частности. Как сказал навестивший его вечером дома Луис: «посмотрим, что будет завтра». С Луисом говорили много (опять о Ренсо), но не о чём не договорились. Он уехал принимать дома Химену. Да, документы, которые потерял Луис накануне, обнаружились в «Ronda», без записной книжки. Интересно, кому она понадобилась и зачем? В общем, Кольцов понял, что в его «команде» начался разброд, и пора принимать решительные меры.

В разговоре с Ренсо Кольцов выяснил, что тому не понравилось критика его доклада. Луис сообщил, что «чернь», которой тоже не понравился тон его критики, намерена «поднять бунт», и по этому поводу Вероника собирает собрание (не поставив его в известность). Сергей решил, что, может быть, это и к лучшему. Пора, наконец, разобраться, кто в Департаменте «правит бал»?

С 1 ноября в стране объявлено Чрезвычайное положение.

Разговоры о событиях в Гренаде продолжались и в университете.

По сведениям «La Prensa»:

в Гренаде взято в плен 600 кубинцев. В стране сопротивление продолжается очагами в горах под командованием генерала Аустина. На острове уже 6000 американской пехоты и десантников. Утром выступил Рейган, который обвинил Советский Союз в «насилии» в Ливане и попытке создать военную базу (совместно с Кубой) в Гренаде. Заседает Военный Комитет Центральной Америки в Гондурасе. США назначили (?) нового премьер–министра Гренады Р. С. Коона (бывший губернатор острова). На острове обнаружено большое количество советского оружия. Фидель требует выдачи раненных и погибших (а живых?) и утверждает, что на острове было около 600 кубинцев (а не 1000, как заявляют американские СМИ).

Радио сообщило

, что в Гренаде взят в плен генерал Аустин и арестован бывший вице–премьер Корд.

В Гренаде началась эвакуация кубинских раненных. Самолёт Международного Красного Креста (из Женевы) задержан на о. Барбадос. Марионетка С. Коон приказал посольствам Советского Союза, Кубы и Ливии в 24 часа покинуть Гренаду, кубинское посольство, которое отказалось до тех пор, пока не будут вывезены все кубинцы (живые и мёртвые), окружено американскими войсками. Наконец, в среду на Кубу прибыли первые раненные с Гренады (во главе с послом). ООН осудила вторжение США в Гренаду. Из Гренады высланы 49 советских дипломатов на о. Барбадос. Оттуда дипломаты с семьями (свыше 100 человек) прибыли в Мексику. Советское посольство выслали также из о. Ямайки. На Кубу продолжают поступать пленные из Гренады, началась эвакуация мёртвых кубинцев.

«La Prensa»

опубликовала большую статью об американском лётчике подбитого в Гренаде вертолёта

(прямо сценарий вестерна).

В университете Кольцов просмотрел материалы Социологического Конгресса. Провёл занятия и встречи с некоторыми преподавателями по обсуждению учебной программы. После работы в доме состоялся «политсеминар», на котором докладывал Орлов (по тексту, написанному ранее Кольцовым). Потом Вартан держал «речь» о совещании в посольстве (на которое Кольцова не пригласили?). Блок Виктора, Вартана и Володи Тюхти консолидируется и с каждым днём они вели себя по отношению к Сергею всё более нагло, как бы его провоцируя. Вечером приехал Анатолий Иванович Крашенинников с «заказом» для Кольцова… на завтра. Речь шла о справке (для посла) о работе Социологического Конгресса. Лида с дочерью провела весь день в «Планетарии». По возвращению дочь сообщила радостно отцу, что она «утонула» в бассейне, а мама её «спасла». Девочка соскользнула с бортика бассейна (с глубокой стороны) и, не умея плавать, «молча» пошла на дно. Мать, увидев это с противоположной стороны бассейна, нырнула (впервые в жизни) и выхватила ребёнка со дна. Обе даже не успели испугаться. Страх пришёл позже…

Дни у Кольцова проходили как–то бестолково. Заканчивался семестр. Некоторые студенты, подстрекаемые Британией, перестали ходить на занятия. Пришлось поговорить с Вероникой, которая предложила их не «аттестовать». Ренсо в разговорах с Сергеем жаловался на Луиса, Луис обвинял Ренсо в «предательстве».

В «Болонье» состоялся «политсеминар» для всей преподавательской группы. На нём выступил первый секретарь посольства Матвиенко, который говорил о политическом положении в Никарагуа («сдвиг вправо»). В доме, наконец, появился какой–то старый потрёпанный телевизор взамен «сломавшегося» японского (Сергей подозревал, что его «вывел из строя» кто–то из новых соседей). Несколько дней он пребывал без связи с внешним миром.

Занятия с преподавателями Департамента завершались у Кольцова нормально. Были подведены предварительные итоги. Воодушевлённые успехом преподаватели вереницей машин (человек 20‑ть) отправились в ресторан на обед. Сергей решил продемонстрировать свои водительские успехи и сел за руль открытого джипа Пако. Вместе с ним в машину набралось человек шесть–семь. Из университета он выехал лихо, на большой скорости вылетел на перекрёсток с оживлённым движением, который оказался «нерегулируемым» (светофоры в городе — большая редкость). На середине перекрёстка машина встала, так как Сергей резко нажал на тормоз. Неминуемой катастрофы они избежали, только благодаря невероятной реакции никарагуанских водителей. Все машины мгновенно замерли на исходных позициях. Спокойно, без сигналов и истерики, ждали, пока Сергей завёл машину и благополучно завершил левый поворот. Какое–то мгновение находившиеся в машине испытали шок, затем со смехом выгнали Сергея с водительского места и отправились дальше. Но сюрприз состоялся.

В ресторане было шумно и весело. Все были довольны и говорили с удивлением о том, как «доктору Серхио» удалось объединить в коллектив столь разных по возрастам и национальным характерам людей. «…И по политическим взглядам», — подумал, но не сказал, Кольцов. Потом пили пиво у «Gitano» («Цыгана»). Дома Сергея ждал Вартан. В последнее время Виктор общался с ним исключительно через него. Вартан, обладая «восточным обаянием», так и не смог приобрести в коллективе авторитета. Странно, что его любили почти все, но никто не относился к нему серьёзно. И он по этому поводу очень нервничал. За спиной Сергея он постоянно вёл какие–то интриги, о которых тот узнавал от самих «заговорщиков». Сейчас они обсудили кандидатуры в местком ГКЭС. За год преподавательская группа увеличилась более, чем вдвое. Ядро «стариков» становилось всё меньше. «Новенькие» приезжали уже на «подготовленные места» и сразу же начинали «заявлять о себе».

В пятницу вечером в посольстве Кольцов представлял Чукавину новых преподавателей. Один из них, преподаватель Сергеев из Киева передал ему «привет» от старшего сына, которого он видел в интернате МИДа, куда отвёз и своего сына. К Сергею подошёл москвич Юра Богданович, с которым они были вместе на Кубе в конце 60‑х годов. Он рассказал о некоторых ребятах, бывших тогда с ними. Друг Сергея Николай Варфоломеев (из Ленинграда) закончил Академию внешней торговли, остальным повезло меньше. Но, в общем, встреча была сдержанной. Слишком много прошло времени. Жизнь меняет людей…

Отпуск Кольцов провёл дома. На четыре дня всей семьёй отправились в круиз на т/х «Ломоносов» по Онежскому и Ладожскому озёрам, посетив острова Валаам и Кижи. Единственное приятное воспоминание. Поездка Кольцова в Ленинград и разговоры в Москве об его «перспективах» ничего не дали. Лида приехала в Москву провожать Сергея, так как было решено, что он на этот раз летит один. Дочери надо было идти в школу, сына забрали из интерната, где оставлять его больше было нельзя. Отстояв теперь большую очередь в авиакассах на Фрунзенской набережной, всё–таки билеты на ближайший рейс купить не удалось. Пришлось проторчать в Москве двенадцать дней, которые прошли в суете, во встречах с родственниками и друзьями.

В самолёте Кольцов летел в I классе вместе с «проверяющими» Кондратьевым (из Минвуза) и Унароковым (из ГКЭС). В Шенноне он попытался угостить Кондратьева «портером». Но, узнав, сколько стоит бокал тёмного пива (1,5$), тот в панике оставил нетронутый бокал на столе…

В аэропорту Манагуа их встречали Матвиенко (из ГКЭС) и Вартан Мирзоян. От них Сергей узнал новости. В его отсутствие состоялся партийный «разбор» преподавателей–общественников. Затем на партактиве Петухов критиковал Кольцова (заочно) и Орлова за «менторский тон» общения. Затем этот вопрос обсуждался на парткоме. По слухам, причина всему — два доноса на Кольцова, поступившие из посольств ГДР и Кубы (Химена и Луис?!). Однако его представления в ГКЭС и в посольстве прошли нормально.

Из других новостей: в группе формируется антимирзояновская коалиция во главе с Тюхтей. В Союз вернулись Колтун и Селинский (математик из Ленинграда, проработавший здесь всего год). Встретившись вечером с приехавшими Ренсо и Ломбардо, Сергей узнал, что «его» машина продана. Ломбардо отдал ему деньги, но явно этим не был доволен. Он тоже собирался на Кубу!

В стране шло выдвижение кандидатов на президентские выборы.

Подземные толчки в ночь на 1 сентября ощущались по всему побережью.

В субботу Кольцов с «унановцами» (преподаватели, работающие в университете) во главе с Вартаном отправился на пляж «Pochomil». Время прошло неплохо, завтракали и обедали в ресторане (одна рыбина была настолько огромная, что съели её только вдвоём). Народу было мало, погода прохладная. В разговоре с Вартаном Сергей понял, что у того назревал конфликт с Ярко (вспомнили «времена» Векслера). На обратном пути заехали в «Планетарий» и хорошо выпили в 7‑м доме (где с Вартаном остались «старики» 2‑го заезда). В это время шёл сильный дождь.

Воскресенье началось для Кольцова, как всегда, с уборки комнаты и глажки белья (стиральная машина и утюг предоставляется «холостякам» по выходным дням). Затем он переписал на новую кассету Высоцкого. Пообедал дома. Потом с Николаем Юрским (тоже «холостяк» из Киева) посмотрели в «Dorado» американский фильм «Porky’s» («Поросята») о молодёжи, ищущей сексуальных приключений. После этого выпили пива в «Antojitos» и… попали под проливной дождь. Сергей вымок до трусов. Ночью была сильная гроза.

В Департаменте, по инициативе Кольцова, была создана комиссия для аттестации «маестрии». Вместе с Орловым поговорили с Вероникой о письме по поводу «учебной работы». Сергей сдал последние гранки учебника, откорректированные Франциско — Серхио. Но Карлос за ними не приехал (сломалась машина). Вечером в доме долго не было света (до 21.30). Сидели при свечах. В это время Крашенинников приехал в гости… к Беку (Анатолий Иванович родом из Казахстана, где прошло его детство). В его комнате они «пели» до 2‑х часов ночи!

В среду вечером к Кольцову заехали итальянцы, с которыми он теперь встречался только на работе. Съездили в кино, посмотрели итальянский фильм «Хорошие новости» с Джанкарло Джанини. Затем поужинали в «Ternero», как в былые времена.

В понедельник Кольцов съездил утром в типографию «Barricada», отвёз 1‑ю часть учебника. Занятия прошли нормально. После работы состоялось профсобрание. Отчёт Тюхти прошёл гладко, хотя на 50 % — это была «липа». Но выборы прошли бурно. По предложению Сергея, ликвидировали профоргов и избрали профбюро (5 человек). Председателем стал Павел Бортников (из Киева), второй «адъютант Его превосходительства» (Мирзояна). Вартан изменил тему политсеминара и назначил новых руководителей групп. Его настроение, как и Орлова, Сергею не понравилось. Что–то они опять задумали…

По слухам, занятия должны были закончиться к ноябрю. Под угрозой «научные исследования» преподавателей философии, до сих пор никто ничего не сделал. Ренсо купил новую машину.

Кольцов присутствовал на «партактиве» в посольстве (по поводу открытия учебного года в сети «политпросвещения»). К нему подошёл Крашенинников: оказывается, вернулся из отпуска Барсуков и он вновь понадобился. После собрания Сергей с «коллегами» заехали выпить пива. Вечером смотрели по ТВ «Политический диалог» (начало) между Серхио Рамиресом (СФ) и Константино Перейра (PLI). Последний был весьма сдержан, первый — самоуверен. Относительно «интернационалистов» оба в разной степени согласились с их пребыванием, но… не «допускать их к власти».

В субботу Кольцов в Масайю со всеми не поехал. Сходил в «Дипмагазин» и купил электробритву «Fillips», часы ”Casio» с солнечными батарейками (для сына) и блок аудиокассет (10 штук). Истратил 130 $. Вечером сидел у ТВ, посмотрел «Театр Вестерн» и музыкальную программу. Затем выступали кандидаты Соцпартии и Народной социал–христианской партии.

В воскресенье по ТВ выступали весьма умеренные Доминго Санчес и Густаво Табладо (PSN) об «аграрной реформе» (о которой все говорили, но практически ничего не делали).

Два дня не выезжали на работу. Студенты были заняты в предвыборной кампании.

В пятницу утром Кольцов с Саенко поехали в госпиталь «Lenin Fonseca», но своих врачей не застали. После обеда он сходил с ребятами в «Cinemateca», посмотрел немецкий фильм «Убийца» (по Ж. Сименону).

4 ноября — день выборов в Никарагуа. День в «Болоньи» начался со «второго» завтрака в честь дня рождения единственного (взрослого) сына Орловых (пребывавшего в Нальчике), который, после короткого отдыха, перешёл в «общий обед» (в честь дня рождения Володи Забегайлова), который, в свою очередь, перешёл в «лёгкий ужин» (в честь выборов). В перерыве между застольями Кольцов совершил короткую прогулку по кварталу, особого массового энтузиазма не заметил, улицы были тихи и пустынны. По ТВ и радио до ночи так и не дали никаких результатов, несмотря на постоянные заявления. За столом вечером было единодушно отвергнуто предложение «Планетария» (Вартан и Тюхтя) встречать праздник вместе.

Следующий день все сидели дома и слушали по радио результаты выборов. Утром попрощались с Николаем Максаковым, который улетел на Родину (теперь из «последних могикан» с Кольцовым остались Иван Нистрюк и Сергей Франчук). С ним (Коля — москвич) Сергей отправил письмо Чукавину. Полученные самолётом письма от Лиды были, по–прежнему, формальны и бездушны. Вечером итальянцы пригласили его на ужин (после долгого перерыва). Посидели в «Lacmiel». Они сообщили, что вернулся Луис и Химена переходит на место Абеля Гараче. Больше говорить было не о чём. После его возвращения отношения с итальянцами изменились. Взаимный интерес ослаб. После этой встречи у Сергея опять разболелась голова,

Телевидение сообщило, что в выборах участвовали 82 % избирателей.

Дни проходили спокойно.

Суббота началась для Кольцова, как обычно. Утром звонил Крашенинников, обещал «помочь» решить проблему с лекцией. Вечером в кино попасть не удалось, все ближайшие кинотеатры объявили забастовку. Вернулся домой, уставший и злой. Настроение прехреновое.

В воскресенье обычная домашняя рутина. После обеда Сергей сходил в «Гонсалес», посмотрел испано–итальянский фильм «Коммандос» о приключениях англо–французских диверсантов в тылу немцев. Остальные кинотеатры продолжали забастовку. Вечером «беседовал» с ребятами на крыше дома.

На работе делать было нечего, занятия не состоялись. Кольцов присутствовал на завершающем собрании, которое проводила Вероника по проекту «развития» Департамента. День прошёл в разговорах о перспективах «научных» исследований с Британией, Маргаритой и Ампаро. Все демонстрировали интерес, но пока ничего конкретного. После работы ему позвонил Иван Петухов: если лекция не состоится, будет скандал! Вечером был разговор с Ренсо о Болгарии (о возможности их эмиграции).

Во вторник состоялось «открытое» партсобрание группы в ГКЭС по поводу «эффективности работы» и «соцсоревнования». Собрание превратилось в спектакль с участием «актива». Миша Грач «психанул». Вартан специально «завалил» вопрос о «победителях соцсоревнования», Александр Медведкин и Павел Бортников (новый профорг) разыгрывали «рыжих». Итак, «верхи не могут управлять по старому…» Вечером Сергей напился с ребятами в своём «патио». Это становилось уже нормой. Иначе ему было не дожить до утра!