Через многие испытания пришлось пройти графу Федору Шумилину, некогда вмешавшемуся в политику по молодости и глупости. Однако даже на каторге его поддерживала одна-единственная надежда: вернуться к своей Айви. Но, приехав на остров, Федор узнал, что дом его разорен, а супруга пропала, и во всем этом виновен один человек. Теперь у Шумилина одна цель – отомстить, а еще осталась мечта – встретиться с женой хотя бы во сне, получить от нее хоть какую весточку. Единственное, что он знает: среди мертвых Айви нет, она застряла между мирами, а такая участь страшнее всякой другой.
…Ласточка кружила в синем, ярком до рези в глазах небе, и следить за ее стремительным полетом было все труднее и труднее, но Федор не смел закрыть глаза, боялся, что чудо, подаренное ему на пороге смерти, исчезнет. Черный росчерк на синем холсте. Красиво. Жаль только, что дышать почти не получается от счастья. Или от боли… Неважно, важно, что он видит свою ласточку, пусть в небе, пусть не рядом с собой, но уж как вышло…
А небо сворачивалось, подчиняясь стремительному полету, закручивалось спиралью, наливалось сначала лиловым, а потом и черным. В этом черном Федор терял след своей ласточки, терял самого себя. И от бессилия, от дикой несправедливости этого сине-черного мира он закричал. Крик вырывался из горла толчками, марал синеву красным, глушил чужой, смутно знакомый голос…
– …Как же так вышло, Феденька?
Если бы он смог дотянуться до источника голоса, то убил бы. Порвал на мелкие кусочки, пустил по ветру, который вдруг налетел, подхватил бессильное тело на крылья, понес вверх, к небу, на черном холсте которого кто-то небрежной рукой рассыпал звезды и желтый, почти идеально круглый диск луны. Луна подмигнула Федору, как старому знакомцу, и сорвалась с неба, падая все ниже и ниже. Она летела, а он знал: пришел его конец – и вовсе не испугался, когда желтое вспыхнуло белым, а потом слилось с чернотой. Он больше не боялся смерти…
