— Урагцы прорвались в замок! — пронзительный вопль прошил древние коридоры Фаральского дворца. Кричал кого-то из паникующей прислуги, метавшейся по коридорам стародавней резиденции королей.

— Выпорю всех до единого, — зло пробормотал Эрик, король Фаранды. — Задушу бунт и выпорю!

Расшвыривая слуг, что попадались на пути, и крича на воинов, король призывал своих лучших рыцарей вспомнить долг и защитить государя.

— Господи, зачем ты допустил это? За что? — горячо шептал Эрик, высокий мужчина средних лет, когда-то в прошлом крепкий воин. Но последние годы сладкой жизни привели его мускулы в жалкое состояние, под одеждой угадывался довольно-таки приличный животик.

А было за что! Вступив на трон после внезапной и загадочной смерти прежнего короля, он раздал высокие чины аристократам Каворнока. Началось преследование старых дворянских родов Фаранды. Крестьян, ремесленников и купцов обложили такими налогами, что мало кто умудрялся жить хотя бы в достатке. Отряды старой гвардии новый король либо распустил, либо отправил охранять неспокойные рубежи державы, и за огромную плату пригласил наемников. Затем, надеясь на легкую наживу, в страну потянулись всякого рода проходимцы. И все почему? Потому, что кумиром Эрика был Гварад'ор, покойный тиран Каворнока. На него-то и старался походить во всем Эрик Забывший Корни.

Колдун Кзаркхмет замер в центре кровавой пентаграммы, начертанной накануне в походном шатре мага. Однако теперь черный волшебник пребывал не в шатре, а в замке причудливой и мрачной формы. Высокие стены и башни темной цитадели постоянно меняли наружные очертания и свели бы с ума любого, кто не искушен в оккультных науках. Впрочем, таковых в окрестностях замка не наблюдалось. Ибо величественные бастионы возвышались в том месте, которое именуется смертными Преисподней.

Этот замок вознесся ввысь по воле Кзаркхмета — великого магистра ордена Черной Руки. Самого могучего чародея из ныне живущих.

Кзаркхмет являл собой высокого жилистого человека с острыми чертами лица и пронзительным взглядом холодных хищных глаз. Выйдя из центра пентаграммы, он щелкнул пальцами, произнеся на забытом языке короткое заклинание. Походный костюм багарского покроя сменился просторными багряными одеждами магистра, цвета свежей крови. На такие незначительные трюки Кзаркхмет давно не обращал внимание. Как давно? Может сто, а может двести лет назад. Кзаркхмет и сам позабыл, сколь отмерил на свете.

Кзаркхмет обладал воистину великой колдовской мощью. Одна только попытка поставить средь огненных равнин Ада каменную цитадель предпринималась очень немногими. Тем паче удачная попытка. Во всем людском племени лишь пятерым волшебникам удалось сотворить подобное, и то за тысячи лет до рождения Кзаркхмета. В те времена, воспоминания о которых давно поистерлись. Кзаркхмет стал шестым.

Сила далась ему непросто. По крупицам восстанавливая утраченные знания, годами расшифровывая чудом сохранившиеся свитки магов ушедших Эпох, Кзаркхмет становился все могущественнее. Потребовались десятки лет упорных трудов и отказ от земных радостей, чтоб достичь того уровня черного мастерства, который позволил с легкостью отправить прежнего великого магистра в лапы Гарагаза. В тот день Кзаркхмет по праву одел венец главы ордена.

Великий княжич Яросвет стоял на крепостной башне Куябы. Внизу, на дальнем крае Ратобойного поля, там, где из леса выходил мощенный камнем тракт, разворачивалась армия герцога Сигзмунда.

— Межимир, сколько же их?

— Пятьдесят или шестьдесят тысяч, — задумчиво ответил золотой воевода.

Вцепившись в эфес меча, Яросвет кидал встревоженный взгляд то на багарцев, то на Межимира. Что скажет прославленный воевода и его наставник?

Ночью спать не довелось. В Куябу прискакали очень поздно, за полночь, вместе с малым отрядом царских дружинников. Легкие дорожные латы совсем запылились, а вот черные траурные перевязи на их руках почему-то оставались без единой соринки, словно незримые слезы не давали пыли осесть на черный бархат. Они мчались в Веннию, к могиле царя — отца Яросвета. Два дня тому назад в Арсу, где Яросвет под приглядом золотого воеводы проводил смотр порубежных полков, прилетела тяжкая весть. Не медля, сраженный горем сын отправился в столицу.

Черный… Красный… Черный… Снова красный… Потом опять черный. И постоянно какое-то невнятное монотонное бормотание.

До Руслана начало медленно доходить, что черный это не цвет, а темнота. Красный — мигание аварийного освещения. Непонятное бормотание превратилось в речь бортового компьютера спасательной шлюпки, повторяющего одну фразу:

— Корабль был поврежден. Повреждения составили 32 % от общей работоспособности всех систем. К настоящему времени восстановлено 93 % работоспособности. Это предел. Непосредственная угроза жизни пассажира отсутствует. После поверхностного поражения сбита настройка курса полета, вследствие чего корабль дрейфует в гиперпространстве. Корабль был обстрелян. Повреждения составили…

Березин сидел краю кресла пассажира, навалившись на панель управления. Его мутило, голова свинцовая.

Есть! Взгляд нашел металлический ящик с бюрократической надписью «Стандартные, типа GRQ-10, спасательные комплекты для потерпевших кораблекрушение в незнакомой местности». Кряхтя, Руслан поднялся и доковылял к ящику. Что тут у нас? Бластер. Пожалуй, слишком радикально. А вот аптечка — это то, что нужно.

— Пора, — негромко произнес Богомил, входя в покои Рогнеды. — Малый Собор скоро начнется.

Царевна вышивала, сидя в глубоком кресле около потрескивающего камина. С рассвета холодало. Жрец давно приметил, что Рогнеда всегда вышивает, чтоб обрести душевный покой. А он ей нелишне. Бедная девочка.

— Ты очень бледная, — сказал молчание жрец, — и синяки под глазами. Опять всю ночь не спала?

— Спала. Только, если честно, пару часов. Всё думалось и думалось.

— А ведь сегодня трудное утро, — укорил Богомил. — Ты должна быть полна сил. Твои родные смотрят с небес.

— За поворотом стоит человек, — сообщил Свенельд. — Он назвался князем Гуаром.

Царевна щедро вознаградила Свенельда за то, что вырвал тело брата из рук багарцев: храбрый витязь получил во княжение Куябу, ибо прежний князь погиб вместе с семьей во время взятия города. В то же день новый князь Куябы принял воеводство над царской гвардией.

Сейчас Свенельд возглавлял сотню гвардейцев, сопровождавших царевну в эту лунную ночь. Вечером Рогнеда покинула войско, ставшее на отдых у лесной опушки, и с небольшой охраной поскакала в Твердь, до которой совсем немного конного пути. Ей, измученной долгой дорогой, хотелось лечь в настоящую кровать.

Но лучше бы царевна осталась на ночлег с войском. В отряде не было никго из местных, и сотня дружинников вместе с царевной и воеводой заблудились в сгустившихся сумерках. Так и проплутали полночи, пока не набрели на скромный хутор, где взяли проводника.

Ночь близилась к концу, до рассвета — не более пары часов, и, получается, Рогнеда промоталась в седле почти все время, отведенное для сна. И хотя до Тверди рукой подать, но на отдых остается совсем ничего. А тут это странное известие.

Руслан проснулся около полудня. От какого-то неразборчивого шума, доносившегося из приоткрытого окна его комнаты. Руслан зевнул напоследок и, потянувшись, перевернулся на другой бок.

— Доброго утречка!

От неожиданности Березин подскочил как ужаленный. Рядом с его кроватью на табурете сидела румянощёкая девица лет двадцати с виду, одетая в цветастый сарафан и не менее пестрый платок. Руслан судорожно натянул на себя одеяло, чувствуя, что краснеет. Во время сна одеяло съехало в сторону, и его тело обнажилось со всей откровенностью.

— Я Прошка, служанка царевны, — затараторила нежданная гостья, не давая Руслану задать резонный вопрос. — Матушка велела мне дожидаться, когда князь проснется. Ваша дверь оказалась незапертой, ну я и решила ждать вашего пробуждения здесь. Я сидела очень тихо.

Все еще не оправившись от вспыхнувшего смущения, Березин спросил:

Руслан поерзал в седле. Выдержит ли он целый день конного пути? Пока, вроде, ничего, хотя после выхода из Тверди едва ли больше часа протекло.

Конь у Березина был вороной масти. Высокий сильный жеребец трех лет, очень похожий на Августа, любимого скакуна из конюшни Руслана. Этому имя пока не дал, все искал подходящее. Рогнеда подарила коня на следующий день после памятного разговора с посланниками богов. Не гоже, мол, князю безлошадным ходить.

Следующее утро Руслан встретил в седле, они уходили из Тверди.

Первыми покинули крепость легковооруженные дозорные конники. За ними под царскими хоругвями ехала Рогнеда и её немногочисленная свита, куда теперь входил и Руслан. Позади гарцевала дружина гвардейцев, насчитывавшая две с половиной тысячи витязей. Они вооружены прямыми мечами, копьями и целым арсеналом кинжалов, на головах шишаки с красными плюмажами. Круглый щит, притороченный в походе к крупу лошади, двухслойная кольчуга, поверх которой надета броня, защищали тело каждого витязя. Также имелся колчан с луком и стрелами. С плеч ниспадали алые плащи — знак принадлежности к царской охране.

За конными дружинниками скакали нестройные ряды дворянского ополчения, похожего вооружением на западное рыцарство. По мере продвижения на восток к полутора тысячам витязей присоединялись все новые. Война требовала от дворян явиться «конно и оружно в стольный град воеводства или прямо в государев стан».

— Орешек вот-вот появится, — объявил Свенельд, догоняя Березина.

Сегодня последний день пути до Орешка. Всем не терпелось поскорей добраться до стольного града Закаменного воеводства. Люди да и лошади вместе с волами изрядно устали за время многодневного перехода.

— Как боевой дух в дружине, воевода? — поинтересовался Руслан.

— Нашел, что спрашивать, — угрюмо ответил куябец. — Разве сам не видишь?

Отряды двигались по тракту, одолевая одну версту за другой. Кабы глянуть издали, все ладно: у людей сытый, непотрепанный вид. Только не слыхать удалых песен, полки передвигают ногами, понурив головы.