Матрос специального назначения Иван Петрович Засельцев всегда представлялся фразой «19 лет, холост», вслед за Онидзукой. В школьные годы, когда лет было поменьше, формулировка казалась невероятно элегантной, а потом просто вошла в привычку. Во флоте же и вовсе ценили такую щеголеватость. Однако сегодня знакомиться ни с кем молодой человек не собирался. Этой ночью предстояло умертвить множество не самых приятных людей, а такие вещи лучше делать анонимно.

Сморгнул заливающий глаза пот, он снова прилип к мокрым резиновым наглазникам ПНВ. Потом повернул голову и осторожно пихнул локтем командира.

— Тарщстаршина, четверых заложников переводят в другой домик. Пятьдесят правее головного грузовика. Вон они, гады, повели. Игиловцы, кажись.

Главстаршина Николайчук пошевелил роскошным усом и проводил окуляром двигающуюся по грязной улице группу людей.

— Ать же, сучары, девок потащили трахать. Я-то радовался, что все почти живые в сарае на площади… эх, некстати начинают расползаться. Ищи их потом.

Амико успокоилась первой. Подняв голову, она обхватила все еще согнутую выворачивающуюся наизнанку Кейко за плечи. Она не была слишком наивной, чтобы не задаться вопросом: что же будет дальше? Кто такой их загадочный спаситель, и что он намерен делать?

Акеми почувствовала, как ее против воли разбила крупная дрожь. Тонкие плечи предательски ходили туда-сюда, будто она плакала. Но Амико не плакала. Слезы словно испугались, когда начался обстрел в хижине, и пересохли начисто.

Попытавшись стереть с лица обильно текущую кровь — чужую и свою — незнакомец утерся рукавом, но потерпел фиаско. Рукава были — хоть выжимай. Зашипев сквозь зубы, он пощупал надорванное ухо, потом шагнул в сторону и пошарил среди трупов, выпрямился снова, держа в руках свой автомат с оборванным ремнем. Вставил новый магазин и щелкнул затвором, лишь после этого переведя взгляд на скорчившихся под забором девушек. Новый отдаленный разрыв заставил его глаза под козырьком каски вспыхнуть адским пламенем.

Амико и Кейко испуганно сжались в два крохотных комочка, держась друг за друга и не поднимаясь с земли.

— Окаасан!.. — прошептала Кейко.

Переход занял почти два часа и оставил беглецов без сил. Даже Засельцев начал спотыкаться, а свалившись, долго елозил на четвереньках, набираясь сил, чтобы встать. Наконец, когда впереди, из-за зазубренной кромки следующего хребта, во все небо выметнула розовые крылья стремительная тропическая заря, русский брякнулся на колени, осторожно сгрузил Амико, и пропыхтел, рухнув навзничь:

— Баста, паровозики, приехали… дневаем. Охо-хо-хо!..

Они все же сумели опять забраться довольно высоко по склону, густо поросшему влажным широколиственным лесом. Переплетенные толстыми корнями каменные выступы, покрытые густыми зарослями подлеска, чем-то напоминающего папоротник-переросток, давали неплохое укрытие — снизу из обжитой долины, заметить беглецов было невозможно. Где-то неподалеку журчала вода.

Кейко осторожно подвинула бесчувственную подругу подальше от русского и уселась рядом с ней. После утомительного перехода она выбилась из сил, ноги подкашивались, не давая стоять, во рту царила раскаленная пустыня, хотелось есть, пить и спать.

«Ага, заснешь тут», — думала она про себя. — «Когда рядом этот русский упырь. Ни на грош не поверю, что он нам ничего не сделает. Читали про немок во Вторую мировую, знаем! Как бы еще не сожрал. Вон, один их эмигрант написал книжку про то, как у них принято из тюрьмы бегать и друг друга в походе есть. Нет, дружок, меня на мякине не проведешь!.. Но как же хочется лечь и заснуть!»

Вычистив и собрав обратно бесшумный автомат АС, Иван проверил работу механизма и занялся пистолетом, время от времени озабоченно поглядывая на девушку. Минут через десять он почесал в затылке и пробормотал себе под нос:

— Мается, бедняжка. Похоже, надругались над ней, с-сучары. Бойцы за веру, бля. Борьбу за независимость и секир-башка американским прихвостням я могу понять. Но какого хрена, спрашивается, обижать достояние мировой культуры — японских школьниц? Ох, верно Иван Антоныч Ефремов говаривал про религии, где на женщин напяливают паранджу. Ближневосточное солнышко башку напекло, да еще и спермотоксикоз в придачу. Что-то там такое было… вспомнить бы… Не помню уже, но, кажется, типа: «Если женщина — существо второго сорта, то что удивляться, если у нее рождаются жестокие и невежественные дикари». Тьфу. Ну, парочку я точно положил… а, нет, даже тройку — первый-то, который из хижины выскочил… да вот только ей от этого не легче. И что тут делать-то? Не подходить же с американской улыбочкой: «Вас изнасиловали? Хотите об этом поговорить?» И вторая еще куда-то запропастилась… нет, чтобы подружке помочь…

— Вы что-то сказали, Иван-сан? — полуобернулась, не поднимаясь, Амико.

— Да это я сам с собой… хотя нет, пожалуй. Смотрю, тебе не спится? Отдохнуть-то нужно обязательно — идти придется всю ночь — но если сон не идет, лучше отвлечься, по опыту знаю. Сделать что-нибудь полезное или уж поболтать, на худой конец, если есть с кем.

— Если у вас найдется что-нибудь, чем я могла бы заняться, я с радостью, — девушка говорила все так же, не повернувшись к нему лицом. — Однако я, к сожалению, не знаю подходящих тем для разговора.

Засельцев понял, что его первая попытка провалилась. Напряжение, возникшее между подругами, едва не начавшими рвать друг друга на части, разве что не трещало в воздухе электрическими разрядами. Кейко совершенно потеряла волю к нервическим взбрыкиваниям и зловредным тирадам, которых можно было ожидать. Испуг, прорвавший защитную дамбу психики, затопил девичье сознание, заставив стройные плечики под формой ссутулиться как у старухи. Но не только шок и стресс угнетали ее сейчас. Вырвавшиеся в момент истерики слова — жестокие слова, подлые, обращенные к самому близкому сейчас человеку, ничем не заслужившему предательства — делали больно сказавшей. Чтобы понять это, не нужен был диплом психолога.

Иной казалась сейчас Акеми. Добрая сдержанная девушка благородного воспитания сейчас больше походила на юную вдову на похоронах. Угрюмая прямая спина, прямые вытянутые руки на коленках и обращенный мимо Кейко и Ивана взгляд делала Акеми совсем другим человеком. И все-таки злобного, окрысившегося, не было в этом взгляде. Она походила не на напитавшуюся ядом склочную девчонку, а скорее на самурая, стоически не обращающего внимания на рану в присутствии своего сёгуна.

Иван снова тяжело вздохнул, и решительно заговорил.

— Слушайте, я знаю, что в ваших японских традициях ничего прямо не говорить, типа собеседник сам догадается, если не дурак. Вроде как лучше многозначительно помолчать. Как это у вас называется… тинмоку, что ли? Нет, невербальное общение и нежелание конфликтовать — это здорово, мне тоже не нравится стиль базарных торговок-скандалисток… а-а-а, блин, вы же не поймете. У вас продавцы исключительно вежливо и льстиво обращаются… черт, как же объяснить-то?..

Иван с расстроенным видом почесал в затылке. Затем устремил пристальный взгляд на Акеми.

Ночь перешла самые темные часы, и хотя до рассвета было еще далеко, погрызанная корочка месяца, робко выглянувшая из-за зубчатых гор, манила взгляд всех троих беглецов, только что чудом вырвавшихся из лап бирманских наркоторговцев. Две совершенно обыкновенные японские школьницы — Акеми Амико и Маэми Кейко — до сих пор не могли поверить, что все эти происходит не в каком-то горячечном бреду, а в самой что ни на есть реальной действительности. И не с кем-нибудь другим, вроде выдуманных героев остросюжетного голливудского боевика-блокбастера, а именно с ними.

В самом деле — могли ли они предположить, всего несколько дней беззаботно бегая в школу по мирным улицам Токио и предвкушая интересную — и что еще приятнее, бесплатную — поездку на конференцию молодежи стран Юго-Восточной Азии в Куала-Лумпуре в составе делегации японской молодежи, что на промежуточной посадке в Тайване на борт несущего их «Боинга» попадут не только обычные пассажиры и прочие делегации, но и дополнительный, крайне опасный груз — вооруженные до зубов террористы Восточного халифата расползающегося, пожобно раковой опухоли, Всемирного Исламского государства? Целью нападающих оказалась афганская правительственная делегация, включавшая министра юстиции и сопровождавших его лиц. Дождавшись, когда «Боинг» минует Камбоджу, террористы, представлявшие собой бывших членов организации «Талибан», перешедших на сторону ИГ, захватили самолет и приказали пилотам повернуть на северо-запад. Пройдя над территорией Таиланда и беспрепятственно войдя в воздушное пространство раздираемой гражданской войной Мьянмы, лайнер приземлился на недостроенном аэродроме в самом центре «Золотого треугольника», где уже давно царило беззаконие. Даже до начала порвавшего страну в клочья очередного раунда, в котором сцепились вооруженные отряды, верные центральному рангунскому правительству, племенные ополчения многочисленных бирманских национальностей, а также отряды исламских радикалов, поддерживаемых недавно одержавшим победу в соседнем Бангладеш Всемирным Исламским Государством, эти места практически безраздельно принадлежали местным баронам-наркоторговцам. Те издавна правили здесь, нанимая вооруженные банды; то заключая союзы, то враждуя с племенными ополчениями народностей карен, шан и пао, Теперь кто-то из баронов за щедрую мзду предоставил свою территорию, раскинувшуюся в пределах забытого богом Шанского нагорья, исламским террористам. Бывшие талибы-моджахеды зверски расправились с чиновниками проамериканского кабульского правительства, сопроводив это порцией привычных радикальных исламских лозунгов на камеру, и занялись остальными пассажирами лайнера, попавшими им в руки. Добыча оказалась на редкость богатой: на борту нашлись как заклятые (по крайней мере, на публику) враги ИГ — американцы и израильтяне, так и молодежные делегации множества прочих стран, как американских союзников (японцев, к примеру), так и прочих, включая Российскую Федерацию. Несмотря на то, что остальная публика не имели никакого отношения к казненным афганским чиновникам, террористы и их бирманские подельники-наркоторговцы не собирался отпускать прочих пассажиров: заложники представляли собой ценный обменный фонд, позволяющий выторговать различные политические преференции и просто получить хороший выкуп. Именно в роли этого «ресурса» и оказались несчастные японские школьницы, еще вчера даже и не подозревавшие о существовании этой тропической горной страны.

Внезапно обрушившееся на голову «богатство» часто кружит голову, и теперь что террористы, что наркоторговцы совершенно не собирались сдерживаться по отношению к многочисленным — если даже не сказать избыточным — заложникам. «Vae victis» — «горе побежденным!» Зверства, грабеж, насилие — все, как всегда. Симпатичных девушек, и среди них Амико и Кейо ждала ужасная судьба — служить утехой для террористов, чувствующих себя покамест в полной безопасности в этих горных джунглях. Любым потенциальным спасателям пришлось бы добираться в сердце Бирмы очень долго: оперативно перебросить сюда антитеррористические подразделения затруднились бы даже могущественные американские вооруженные силы, имеющие базы во всех уголках планеты — слишком уж дики и уделены от цивилизации были эти места.

Однако в их планы вмешался неожиданный фактор, а именно — русские морские пехотинцы с зашедших с деловым визитом во вьетнамский порт Хайфон двух больших противолодочных кораблей из Владивостокской 44-й бригады Тихоокеанского флота. Поскольку среди заложников оказалась и российская делегация, которой тоже не стоило ждать пощады от исламистов, требовалось действовать решительно и немедленно, и случайно оказавшееся в этом регионе силы были задействованы по полной программе. Вьетнамцы по мере сил оказали помощь, обеспечив площадку для подскока и дозаправки авиагруппы, состоящей из несущих штурмовой отряд четырех палубных вертолетов Ка-29 и пары предназначенных для вывоза заложников огромных транспортных вертолетов Ми-26, предоставленных некими работающими в этих краях подозрительными транспортными компаниями с русскими корнями. Более того, старые союзники-вьетнамцы организовали беспрепятственный пролет над территорией соседнего Лаоса, и даже обеспечили парашютную заброску в окрестности бирманского горного селения, где содержали заложников, небольшой разведывательной группы русских морских пехотинцев, которые должны были подготовить операцию по их освобождению. В составе этой группы и оказался третий из нынешних беглецов — матрос первой статьи Иван Засельцев. Внезапная ночная атака застигла террористов и бирманцев-наркоторговцев врасплох, но беспорядочный бой в селении, когда он отбил японских школьниц у утащивших их в сторонку насильников, поневоле отделившись от своих товарищей, закончился тем, что Иван вместе с Амико и Кейко отстал от вертолетов, унесших освобожденных заложников во Вьетнам. Мало кто не опустил бы в отчаянии рук, оказавшись посреди враждебных гор и джунглей в тысячах километров от своих, без связи и без всякой надежды на помощь. Впрочем, нужда заставила японок и русского морского пехотинца объединить усилия, попытавшись выйти на территорию соседнего Таиланда. Это оказалось не так-то просто: их жуткие приключения закончились тем, что Амико и Иван попали в плен к бирманским бандитам, и спаслись лишь с помощью оставшейся на свободе Кейко, а также подобранного по дороге мальчишки-бирманца, который показал им убежище, где беглецы смогли переждать погоню и потом украсть у наркоторговцев старый грузовик. Именно на нем они сейчас и катили по петляющей среди горных джунглей грунтовой дороге, надеясь добраться до безопасного места.

Иван проснулся, впервые за долгое время чувствуя себя выспавшимся. Постоянная усталость исчезла, и даже рана на ноге уже не дергала, а лишь тупо ныла, начиная заживать. Вываливаться из уютного сонного царства не по сигналу корабельной трансляции или по случайному шороху в окружающих зарослях было необычайно приятно, хотя и непривычно. Он зевнул, потянулся и осмотрелся.

Грузовик стоял в колонне других машин и повозок в узком и темном ущелье. Слева возвышалась отвесная скальная стенка, справа в пропасти прыгала по камням горная река. День клонился к закату, а здесь, куда не заглядывали солнечные лучи, становилось даже немножко прохладно — видимо, за те четыре или пять часов, что сердобольная монахиня сама вела грузовик, позволив спутникам поспать, они не потеряли много высоты.

— Проснулись? — поинтересовалась матушка.

— Ага. Погодите, я же говорил — два часа, — немного смущенно ответил Иван. — Вы же устали рычаги ворочать-то…

— Пустое. Вы были утомлены намного сильнее и к тому же ранены. Отдых был необходим.

Солнце уже нырнуло за зубчатую линию гор где-то далеко за спиной, и пейзаж долины могучего Салуина укрыли быстрые южные сумерки. На небосклоне стремительно и неотвратимо зажигались звезды. Подали голоса первые цикады: сначала робко, потом уже и в полную силу, упиваясь безнаказанностью и практически заглушая отдаленный плеск мелкой волны, доносящийся снизу, от расположенного по левой стороне плотины водохранилища. Легкий бриз шевелил верхушки переплетенных лианами джунглей, цепляющихся за ограждающие водохранилище крутые скалы; уносил выше по ущелью тяжелые тропические ароматы, в которых запах каких-то крупных цветов смешивался с запахом гниющих сырых листьев. Здесь не было смены времен года, и джунгли вечно умирали и вечно возрождались, неизменно кипя зеленой пеной над глубокой речной долиной. Судя по всему, заполнение водохранилища едва перевалило за середину, но воды одной из крупнейших рек Бирмы вырывались из водопропускных каналов в дальней части плотины, рассекая плес белопенными валами и уходя вниз по ущелью. Видимо, воду набирали постепенно, чтобы не нарушать гидродлогический режим провинций, лжащих ниже по течению. В итоге, даже ниже плотины полноводный Салуин все равно выглядел судоходным — по крайней мере, для небольших моторных джонок.

По контрасту с девственными темными джунглями и загадочными скалами массивная плотина, освещенная цепочкой ярких фонарей, вокруг которых кружилась мошкара, выглядела миражом из совершенного иного, современного мира. Несколько японских бульдозеров и бетономешалок, стоящих на площадке при въезде, и неубранные леса на ближайшем пилоне указывали на то, что строительство еще не закончено, хотя нынешний персонал плотины совсем не походил на деловитых рабочих.

Одетые в разномастный засаленный камуфляж или разгрузочные жилеты прямо на голое тело, воины племени карен, сторожившие западный въезд на плотину Та Санг, не производили такого злобного впечатления, как бандиты и исламисты, захватившие злополучный рейс 1313; возможно, дело было в том, что они излучали отчетливый коммерческий дух.

Возможность перебраться через Салуин по единственной на сотни километров переправе и попасть с опасного западного берега на вожделенный восточный являлась ценной привилегией, которую караульные предлагали всем желающим, без какой-либо дискриминации по национальному, религиозному или социальному признаку — по сходной цене, конечно. Даже принудительная мобилизация мужчин, о которой среди измотанных беженцев носились такие устрашающие слухи, оказалась, скорее, поводом для того, чтобы истребовать дополнительный налог с мужчин. Это подтверждалось и визуально: возле караульной будки маялась всего пара голодранцев, то ли не имевших средств, то ли добровольно пожелавших записаться в ряды заправлявшего здесь малопонятного вооруженного формирования. Прочие же мужчины, отстегнув соответствующую сумму или поделившись имеющимися при них натуральными ценностями и продуктами, получали долгожданное право пересечь реку.

Солнце уже скатилось за покрытые бахромой джунглей горы на западе, когда с севера по глубокой, ограниченный зазубренными хребтами долине Салуина накатил отдаленный гул.

Китаянки, навострив уши, принялись радостно подталкивать друг дружку локтями. Майор Шун Ци всмотрелась в бинокль и удовлетворенно кивнула.

В вечерних тенях вдали, на уровне верхушек скал появились многочисленные темные точки — словно жужжащий рой мух. Потом появились слабые отблески стекол кабин и вращающихся винтов. Да, это были вертолеты, идущие плотной группой из трех колонн. Много, не менее трех десятков — три эскадрильи пузатых транспортно-десантных машин — кажется, Changhe Z-8, лицензионных французских «Супер Фрелонов» за которыми маячили знакомые силуэты Z-6 (то есть, конечно, вездесущих экспортных Ми-8). Их сопровождали остроносые штурмовые вертолеты, сконструированные в смутные времена инженерами КБ имени Камова.

— Вот это армада!.. — прошептала Акеми, не отрывая глаз от машин, которые — вот буквально сейчас, через час-другой — должны были наконец-то унести уже почти отчаявшихся беглецов из этих кошмарных наркоманских джунглей.

— Да здравствуют китайцы! — радостно подпрыгнула Кейко, стоящая бок о бок с ней.

Тем временем, девушки уже несколько минут назад начали спуск в загадочные недра плотины. Впрочем, пока все выглядело не слишком страшно — обычная, узкая, тесная и пыльная лестничная клетка, уводящая куда-то вниз, с редкими тусклыми лампочками и толстыми пучками кабеля, просунутыми в просверленные в площадках отверстия.

Тун Тин впереди уверенно прыгал по ступенькам, всей своей тощей спиной в ветхой засаленной майке выражая решительность и целеустремленность.

— Вот ведь Маугли какой, — пробормотала Кейко, нервно поежившись. Здесь было не то, чтобы холодно, но все же бетонный монолит был прохладнее душного тропического воздуха, оставшегося снаружи, и привыкшие к жаре тела прохватил легкий озноб. — Все ему нипочем. Наверное, он из-за возраста вообще еще не верит, что может умереть, как считаешь?..

— Из опыта нашего общения я вынесла, что он практик, — против ожидания, все же ответила молчаливая Акеми. Кейко искоса глянула на нее, и заметила:

— Практика не одному ему идет на пользу. Я смотрю, ты тоже немножко оживилась, когда дошло до дела. И это хорошо.