Скороговоркой пробубнив «Суженый-ряженый…», я поворочалась-поворочалась, да и заснула. И проснулась от того, что что-то маленькое и щекотное поползло по моей ноге. Первой мыслью было «таракан!», второй «дура, их у нас нет!», а третьей «надо хотя бы глаза продрать, а потом уж панику разводить…» К ней-то я и прислушалась. Открыла глаза и обнаружила сидящую на ноге… мышь. Обычную маленькую полёвку, которая оказалась не очень-то довольна таким вниманием к своей персоне. Я дёрнулась, пуская наглого грызуна в незапланированный полёт, и он, мелькнув светлым брюшком, с возмущённым писком шлёпнулся куда-то в траву. В… траву? В какую ещё траву?! Я огляделась и поняла, что повод завизжать у меня всё-таки есть…
— Лер, ты опять?
— Угу.
Я машинально сунула рисунок в конец папки и под ехидную мамину улыбку пошла на кухню. Да, она вроде бы уже два раза звала ужинать… На третий раз меня просто аккуратно взяли за шиворот и стали символически тянуть из-за стола. Символически — потому что мне давно уже не три года, и маме всё равно не удалось бы сдвинуть меня с места. Только глобально переключить внимание и на время прервать пресловутую связь творца и его очередного шедевра. Впрочем, какой там шедевр…
На кухне за накрытым столом с абсолютно такой же ласковой улыбочкой восседал отец.
— А, ваше высочество, наконец, пожаловало! Какая радость, мы с королевой-матерью чрезвычайно польщены!
Эпилог
— Ну, скоро они там?
— Скоро, скоро… к трём обещались. Да не мельтеши ты, Олег, сядь, вон, Рыжика возьми на колени. Кирюша, а ты отстань от бедного кота, он к папе хочет!
Зоя в очередной раз смотрит на часы. Потом рассеянно оглядывает себя в зеркале. Красивая, переживающая вторую молодость женщина… Машинально поправляет причёску — и резко оборачивается. Едва заметное, но такое долгожданное колыхание воздуха тёплой волной касается её волос, нарушая идеальную укладку, но Зое уже не до того.
— Бабушка!!
— Мамочка! Папа!