Амазонки знали - плавать по морям может не всякий.

На многих, особенно на женщин, морская качка действует изнуряюще. Она изматывает силы, ум, душу. Возникает страшная морская болезнь. Об этом не раз говорила Атоссе слепая Ферида, она рассказывала, что некоторые, надолго очутившись в море, сходят от этой болезни с ума.

Когда триеры вышли из Фермодонта на морские просторы, Атосса успокоилась - на дочерей Фермоскиры качка не действовала и понтийская болезнь их не брала. Скорее всего, это потому, что амазонки с детства ездили верхом и к качке были привычны. Волна Эвксинского понта крупная, с большой дугой качания, и к этому может привыкнуть всякий, кто даже не качался на конской спине.

Так или иначе, но амазонки от качки не страдали. Потом начался шторм...

...В проливе беглецам повезло. С вечера, хотя и начался дождь, задул попутный ветер, и паруса тащили триеры достаточно быстро. Амазонки сидели у сухих весел - Бакид считал, что они гребцы никудышные, только будут мешать ходу кораблей.

Над морями шумят верховые, низовые и прочие ветры, на необозримых просторах Эвксинского понта то там, то здесь бушуют штормы, а над гаванью Тирамбо чистое небо, светлое лучезарное солнце и чистая гладь воды в бухте. Чуть-чуть покачиваются триеры, слегка гремят, втянутые во внутрь кораблей, весла. На палубах, на берегу гавани шумно - амазонкам разрешено сходить на берег, наводить порядок в трюмах, торговать. В начале, когда прошел в гавани слух, что сюда идет много военных кораблей, а на них женщины, убивающие мужчин, Тирамбо мгновенно опустела. Рыбаки, которых тут всегда бывало множество, на парусах, на веслах спешно покидали спокойные воды. Об амазонках тут были наслышаны все. Прошли сутки, воинственные девы сошли на кромку воды, начали жечь костры, готовить еду, стирать и сушить одежду. На палубах триер развевалось множество цветных и белых хитонов, пестрых штанов, белья. Многие купались, мыли обувь, причем не стеснялись ходить обнаженными. Эта мирная толчея успокоила наблюдавших издалека рыбаков, и те в разведку послали мальчишек. Стайки ребят несмело приблизились к пришельцам, но ничего страшного не произошло. Женщины попросили их принести хвороста для костров. Скифского языка женщины на знали, но зато все пацаны говорили сходно по-эллински и клянчили денег. Амазонки давали им медные, серебряные и даже золотые монеты и просили принести рыбы, мяса, хлеба. Тоща осмелели и взрослые. Тут каждый рыбак, сбывать пойманную рыбу было не кому, и скоро началась бойкая торговля дарами моря. В гавани появились ялики, простые лодки, всевозможные ботики - амазонок завалили рыбой. Годейра дала приказ закупать рыбу в запас на засолку - большинству триер предстоял путь дальше - к Танаису. Царевич Левкои готовился к встрече с Гекатеем. Время уже вышло, а он все не выходил на остров Фанагорию. Он тешил свою царскую спесь - думал, что царь Синдики сам выедет ему навстречу, ведь все-таки он царь Боспора, хоть и главный архонт, но все же царь. А Гекатей считал, что не подобает властителю всей Синдики бежать навстречу сопливому царевичу, как дворовой собачонке. Оба медлили, а время шло. Атоссе хотелось скорее все решить и выпроводить Годейру к скифам, а царица не спешила, потому что ей хотелось как можно больше запасти рыбы, мяса, хлеба (благо, рыба тут доставалась буквально за гроши). Она говорила Левкону:

- Каждый порядочный хозяин, будь то трижды архонт или четырежды царь, должен встречать гостя на пороге своего царства. Жди, царевич, он придет.

Атосса рассуждала иначе:

- Мне стало ведомо, что ты хочешь просватать свою сестру за Гекатея, тебе очень выгодно оставить моих храмовых амазонок в Синдике, а наездниц отослать подальше - видишь, сколько у тебя задач, и в этих случаях надуваться, как индюк, весьма и весьма невыгодно. Ползай и преклони перед ними колени.

- А ты отпустишь со мной Несси?