Земля войны

Латынина Юлия Леонидовна

Герой этой книги сражался во всех войнах России. Он сражался в Абхазии и вытаскивал пленных из Чечни, и с тех пор, как в его родном городе взорвали роддом, он охотится на тех террористов, кто остался в живых. Вот только он – не спецназовец и не федерал.

Предки Джамалудина Кемирова ведут свой род от хунзахских ханов. Его дед воевал в Кавказских горах под знаменем 1-й Красной Шариатской дивизии.

Куда приведут поиски тех, кто стоит за кровавым терактом? Чем кончится месть человека, который слишком часто путает собственную необузданную гордыню с волей Аллаха?

Глава первая,

в которой в ходе спецоперации уничтожают главного террориста республики, и в которой рассказывается о том, как Джамалудин Кемиров познакомился с Арзо Хаджиевым

Янгурчи Итларов мерз в оцеплении седьмой час. Их подняли по тревоге в девять утра, а сейчас было уже четыре. По улице полз серый зимний морок, и беременные облака сочились дождем пополам со снегом.

Янгурчи стоял в третьей линии оцепления, вместе с остальными пэпээсниками. Линия шла почти по центру парка, от асфальтовой дорожки, переходившей в площадку перед кинотеатром. Впереди была вторая линия оцепления, в нее нагнали ментов со всей Торби-калы, а дальше, во дворе – еще одна. Это было, собственно, не оцепление, а группа спецназа ФСБ «Юг». Она готовилась к штурму. У ребят из «Юга» были тяжелые бронежилеты и шлемы-сферы, и когда Янгурчи косился вправо, он видел справа от себя двух снайперов, которые сидели на крыше кинотеатра.

Снайперы устроились значительно лучше, чем Янгурчи. У них был толстый зимний камуфляж с подстежным воротником и правильные берцы, а на Янгурчи были те самые ботинки, которые им выдали в прошлом году в мае. Оба ботинка безнадежно промокли, а на одном вдобавок еще пару месяцев назад треснула подметка, и вода хлюпала в нем туда-сюда. Янгурчи совсем не чувствовал ног.

Впереди, за линией оцепления, торчала обычная пятиэтажка, и с флангов ее тоже окружали солдаты, а на выезде со двора стоял танк. За танком прятались двое с гранатометами. Все жильцы из пятиэтажки давно были эвакуированы, и сейчас людей выгоняли из соседних домов, расположившихся буквой «П». Женщины и дети сгрудились где-то за третьей линией оцепления и угрюмо смотрели на дом.

Боевики засели в двух квартирах – на четвертом и первом этаже. Ни Итларову, ни другим пэпээсникам этого не говорили, но у Итларова была рация, и он слышал все переговоры между начальниками. Вдобавок у террористов тоже была милицейская рация.

Глава вторая,

в которой московский чиновник приезжает с инспекцией в город, где вместо дорожных указателей стоят таблички с именами Аллаха, и в которой выясняется, что богатый и бедный будут всегда в неравных условиях, даже в погребе у чеченца

Кирилл Водров приехал на работу в девять часов утра.

Глава Чрезвычайного Комитета, Федор Комиссаров, занимал в Торби-кале прибрежный особняк со сторожевой башенкой с телескопом наверху. Двор, отделанный темным мрамором, сползал в спущенный на зиму бассейн, закрытый, как гроб, плотной синей пленкой.

Федор Комиссаров сидел в кабинете, похожем на палубу небольшого авианосца, за овальным, как древнеегипетский картуш, столом для совещаний.

По правую его руку сидел министр внутренних дел республики, по левую – прокурор. Третьим сидел русский полковник ФСБ, Миша Сливочкин, а четвертым в этой компании был сорокалетний темноволосый кавказец. У него были глаза убийцы и брюшко бросившего спорт бойца, но самым удивительным в его облике были его уши. Левое было сломано, а правое – раскатано в плоский с комочками блин.

– Это черт знает что, – сказал прокурор, – он набрал в свою банду двести человек! Он вооружил их автоматами! Он вооружил их АГСами! У них даже БТРы есть! И знаете, что они сделали этим БТРом? Они снесли им памятник основателю города генералу Лисаневичу!