Говард ЛАВКРАФТ
СЕЛЕФАИС
Во сне Кюранес часто видел город, расположенный в долине. Побережье простиралось за снежную высокогорную вершину, которая возвышалась над морем. Разноцветные галеры выходили из порта, отправлялись в дальние края, где море и небо сливаются воедино. Что же касается имени Кюранес, то оно принадлежало ему только во сне. Проснувшись он вспоминал, что зовут его совершенно иначе. Может быть, его мечты о новом имени были вполне естественны: ведь он являлся последним представителем своей семьи и чувствовал себя одиноким среди миллионов равнодушных жителей Лондона. Лишь немногие разговаривали с ним, и он тогда вспоминал, кем в действительности был.
Он потерял все свои богатства, но не очень печалился, так как ему никогда не нравились люди, окружавшие его. Он был романтиком, мечтал видеть сны и записывать их. Но все сделанные им записи вызывали только смех. Тогда он перестал показывать их кому - либо, а вскоре совсем прекратил описывать свои сны и мечты. Чем больше отдалялся он от людей своего круга, тем прекраснее становились его грезы: но напрасны были все его попытки доверить бумаге свои мысли. Кюранес думал и чувствовал совсем по-другому, чем современные ему писатели. В то время как они пытались отразить уродство реальности, срывая с жизни фальшивые завесы, приукрашенные мифами, подчеркивая ее отталкивающие черты, Кюранес искал только красоту. И так как найти ее в реальной действительности не удавалось, он искал ее в своем воображении, в иллюзиях, возвращаясь к далеким и легковесным, как облако, воспоминаниях о сказках и мечтаниях своего детства. Наши детские мысли и мечты расплывчаты и туманны, и когда, однажды, став взрослыми мы пытаемся оживить их в своей памяти, яд прозы жизни полностью обесцвечивает их, делая тусклыми и невзрачными.
И все же некоторые из нас проснувшись внезапно ночью не могут забыть таинственные миражи восхитительных холмов и садов, поющих на солнце фонтанов, золотых утесов, нависающих над спокойными морями. Перед их взором предстают равнины, простирающиеся у подножий спящих городов, легионы рыцарей на опушке леса, гарцующих на великолепных лошадях с дорогими попонами.