В дом моего кузена Уилбера Эйкели я приехал менее через месяц после его преждевременной кончины. Жизнь в уединении, среди холмов Эйлсбери Пайка, меня нисколько не привлекала, но тем не менее я проникся твердой уверенностью, что жилище любимого кузена должно перейти ко мне по наследству.

Как и все поместье Уартона, дом в течение нескольких лет стоял заброшенным с тех пор, как внук построившего его фермера переселился на морское побережье около Кингстона. Кузен купил дом у поверенного в делах наследника Уартона, чтобы навсегда поселиться в этом уединенном, печальном и опустошенном месте.

Когда-то Уилбер был студентом факультета археологии и антропологии. Сразу после окончания Мискатонского университета он пустился в многолетние странствия — провел три года в Монголии, Тибете и провинции Цин, потом приблизительно столько же времени путешествовал по Южной и Центральной Америке. Вернувшись, Уилбер получил предложение стать преподавателем Мискатонского университета. Однако по неизвестным причинам кузен отклонил это лестное предложение. Тогда же он купил старую ферму Уартона. Здесь, конечно, не было даже намека на расчет, поскольку Эйкели все делал под влиянием минутного желания. Переехав на новое место, кузен немедленно приступил к переделке дома, для чего снес почти все прежние постройки, а центральной части придал такой странный облик, какого она не видела за двадцать десятилетнй своего существования. Признаюсь, смысл всех этих переделок до конца не был для меня ясен.

Став владельцем поместья, я узнал, что изменениям не подверглась только одна часть дома. Уилбер полностыо перестроил фасад и одну из его сторон, а в южной части здания соорудил себе мансарду. Первоначально дом был одноэтажным, с достаточно обширным чердачным этажом, то есть представлял собой типичный образец сельской архитектуры Новой Англии. Частично дом был сложен из бревен, и эту часть усадьбы Уилбер сохранил без изменений, что могло свидетельствовать о глубоком уважении кузена к труду и мастерству предшествующих поколений людей, владевших этим участком. Надо заметить, что семейство Эйкели поселилось в Америке очень давно — двести лет тому назад.

Честно говоря, именно поведение кота побудило меня задуматься о том, что происходит в доме. Я решил заняться разрозненными рукописями кузена, оставшимися после его смерти, и попытаться найти в них ответы на мои вопросы. В самом начале поисков я наткнулся на неоконченное письмо, которое лежало в ящике стола в одной из верхних комнат. Оно было адресовано мне. Уилбер, зная о своем больном сердце, изложил в письме некоторые инструкции, которые мне следовало выполнить в случае его кончины. Письмо было начато всего за месяц до его смерти и положено неоконченным в ящик стола. Оно так и не было вынуто снова, хотя у кузена было еще достаточно времени, чтобы его дописать.

«Дорогой Фред, — писал Уилбер. — Самые лучшие медицинские светила предрекают мне близкую смерть, и поскольку я уже составил завещание, в котором ты являешься моим единственным наследником, я хотел бы дополнить этот документ некоторыми последними инструкциями. Заклинаю тебя отнестись к ним со всей серьезностью и выполнить их со всей тщательностью. Три вещи ты должен выполнить немедленно, без всяких отлагательств:

1. Все бумаги, которые хранятся в ящиках, обозначенных буквами А, Б и В, должны быть уничтожены.

2. Все книги, стоящие на полках К, Л, М и И, я прошу передать в дар библиотеке Мискатонского университета в Эркхеме.