– Лиза! – требовательно задребезжало из комнаты раздраженным фальцетом.

Была середина немного облачного летнего дня, освещавшего сквозь расшторенные окна скромную однокомнатную квартиру, обставленную старой разношерстной мебелью; уличный свет контрастно подчеркивал все шероховатости выцветших обоев с незатейливым рисунком, некогда бывших салатными, и облупившиеся места на давно не беленом потолке. На подоконнике одиноко возвышался большой глиняный горшок с засохшим растением, тянущим в сторону окна чахлый стебель. Вокруг трехрожковой люстры, басисто жужжа, виражировала толстая зеленая муха.

– Ли-иза-а! – повторил спустя секунду тот же старушечий голос, словно ожидал немедленного исполнения

всех

желаний. – Ты ждешь, пока я сдохну от голода?

– Уже… – в комнату вошла худощавая девушка с бледным анемичным лицом, одетая в домашний халат, неся из кухни поднос с двумя тарелками, чашкой горячего чая и несколькими кусочками черного хлеба. – Уже, бабуля…

Она помогла сесть лежавшей в кровати старухе. Устроившись, та стрельнула злыми глазами, заглянула в поднос с обедом и скептически поджала тонкие морщинистые губы. Но затем все же взяла ложку и начала есть.