Начальник службы персонала благодарно кивнул секретарше, поставившей перед ним чашку кофе. Он не отрывал взгляд от экрана телевизора, установленного в нише между книжными полками.

— Я уже сотни раз смотрел эту ленту, и все равно мурашки по коже бегают, — проговорил чиновник, протянув руку к сервировочному столику, чтобы добавить в кофе сахар. — Герой. Настоящий американский герой. Таких в наше время немного.

Он бросил в чашку три кусочка сахара, раздраженно отмахнувшись от помощника, напомнившего ему, что в кофе уже добавлен сахар. Генерал неохотно признавался в любви к очень сладким напиткам, которая была одной из немногих его слабостей, и он этого стеснялся.

— Думаю, мы видели достаточно, — констатировал конгрессмен из Нью-Йорка, останавливая видеопленку. Помощник соединил створки шкафа, закрывая экран.

Конгрессмен удобно уселся в кресле рядом с окном.

— Нет, — сказал лейтенант Маккенна. Он обвел глазами кабинет. Ему показалось, что люди, к которым он обращался, плохо его понимали. Выражение их лиц свидетельствовало о напряженной работе мысли. Дерек решил отнестись к этому спокойно: в конце концов, им, наверное, нечасто приходится слышать слово «нет».

Любой нормальный военный побоялся бы оспорить выверенные планы начальства. Дерек Маккенна не имел никакого права возражать генералу, конгрессменам, представителям Государственного департамента и еще кому-то из Белого дома, представившемуся то ли как помощник секретаря, то ли как секретарь помощника председателя чего-то. Чего, он не расслышал среди всех этих приветствий и рукопожатий.

Но Дерек провел два года в настоящем аду и уже не испытывал священного трепета перед мундирами в орденских планках и перед высокопоставленными особами.

— Нет, — чуть громче повторил Дерек на тот случай, если кто-то из присутствующих туговат на ухо.

Но его так и не поняли.