Не то чтобы мы были старыми друзьями. Мы познакомились только на последнем году школы. С этого момента мы были все время вместе. Мы так давно нуждались в близком человеке, что не было ничего, что мы не могли бы доверить друг другу. Мы достигли той точки дружбы, когда не могли больше держать в себе никакую мысль: один сразу звонил другому, назначая немедленную встречу. После разговора мы чувствовали себя такими счастливыми, как если бы мы сами себя чем-то одарили. Это состояние постоянного общения дошло до такой экзальтации, что в те дни, когда нам нечего было поверять друг другу, мы с легкой грустью искали какую-либо тему. Только эта тема должна была быть очень серьезной, потому что в какую попало тему не вместилось бы неистовство впервые испытанной искренности.

Уже тогда появились первые признаки разлада между нами. Иногда один из нас звонил, мы встречались, и нам нечего было сказать друг другу. Мы были очень молоды и не умели молчать. Сначала, когда тем стало не хватать, мы пробовали обсуждать людей. Но мы уже знали, что фальсифицируем саму суть дружбы. Пытаться говорить о наших общих подругах тоже было исключено, потому что мужчина не говорит о своих романах. Мы пробовали пребывать в молчании, но начинали нервничать сразу после того, как расставались.

Мое одиночество после возвращения с таких встреч становилось большим и черствым. Я начал читать книги только для того, чтобы о них говорить. Но искренняя дружба нуждалась в чистейшей искренности. В ее поисках я начал ощущать в себе пустоту. Наши встречи были все более разочаровывающими. Постепенно проявлялась моя искренняя бедность. И он тоже, я знал это, уже почти зашел в тупик.

Это произошло, когда моя семья переехала в Сан-Пауло, а он жил один, потому что его семья была из Пиауи, и тогда я предложил ему жить в нашей квартире, которая находилась под моим присмотром. Какое смятение души. Светясь от счастья, мы раскладывали наши книги и диски, подготавливали идеальную обстановку для дружбы. И после того как все было готово — вот они мы, в доме, размахиваем руками, немые, переполненные дружбой.

Мы так хотели спасти друг друга. Дружба — это предмет спасения.