Далеко за полночь два эльфа шептались у запертой двери в темном пустом коридоре постоялого двора.

Первый - тщедушный, в мешковатом форменном кафтане приблизительно белого цвета. Рыжеватые волосы, заплетенные во множество косичек, печально обвисли, отчего прическа напоминала голову Медузы Горгоны, страдающей змеиной немощью.

Второй - высокий блондин с длинными пышными волосами, украшенными серебряными ленточками. На нем был кафтан цвета парного молока и короткий плащ, не скрывавший стройных ног, втиснутых в узкие ботфорты выше колен.

За спиной у каждого висел лук и колчан со стрелами, а на боку - положенный по уставу меч в ножнах. Рукоять меча, принадлежавшего блондину, была украшена длинным рядом выгравированных сердечек - свидетельством милых побед неисправимого ловеласа.

Звали эльфов Олло и Геремор.

Четверть часа спустя к Олло и Гиллигиллу пробился Геремор. Пышная белая шевелюра была забрана в хвост, перехваченный радужной тряпицей, на правой щеке красовался пунцовый отпечаток девичьих губ. Под мышкой Геремор держал лист пергамента с нарисованной картой.

– Пока вы прохлаждались, я разведал, где искать портал, - заявил эльф, гордо выпятив грудь.

– Я смотрю, знания дались нелегко, - съязвил Олло. - Пришлось попотеть?

– Это место называется Средняя Азия, - продолжал Геремор, проигнорировав выпад. - Туда можно добраться на самолете. Это такая повозка, которая умеет летать.

– Будет врать-то, - встрял в разговор орк. - Ну метла, ну ковер - в это я еще поверю. Но повозка…

Младенец орал так громко, что проводить допрос на месте казалось решительно невозможно. Кроме того, подозрительный вид семейки не оставлял ни малейших сомнений: ближайшие дни задержанные проведут в КПЗ.

– Прохоров! - крикнул полковник и сейчас же на зов явился сорокалетний толстячок с большой лысиной, обрамленной клочками русых волос.

Капитан Прохоров слыл в отделении докой по части детей: Макаренко и Песталоцци в одном лице. Четверо спиногрызов приучили его стойко переносить невзгоды и не страшиться никаких опасностей - будь то разъяренный директор школы в прожженных на заду брюках или принесенный из лесу ужик, который на поверку оказывался рассерженной взрослой гадюкой.

– Капитан, возьми ребенка, пока мамаша его не задушила, - распорядился полковник.

– Этого задушишь, - процедила женщина сквозь зубы.

Олло проснулся оттого, что кто-то бесцеремонно тыкал его в бок. С трудом разлепив веки, он в желтоватом свете, лившемся из дальнего конца зала, разглядел физиономию Геремора. Напарник сидел на краю лежанки и кулаком пересчитывал ребра спящего приятеля. Откуда-то издали доносился дребезжащий храп надзирателя.

– Совсем сдурел? Ребра сломаешь! - прошипел Олло.

– Тебя не добудишься. Вставай, дело есть.

Олло затравлено огляделся в поисках укрытия, но ничего не найдя, покорился неизбежности.

– Знаю я твои дела. Опять будешь нахваливать новую подружку. Почему тебе днем о бабах не говорится?

Первый миг на свободе привел эльфов в ступор. Они встали на пороге, в совершеннейшей растерянности оглядывая чужую темную улицу, едва освещенную неподвижным желтым светом факелов. Зябкий ветер гнал по мостовой мелкий сор и обрывки бумаги. Неподалеку на каменной площадке сиротливо жались друг к другу несколько безлошадных повозок.

Гиллигилл захныкал и Олло тайком от девушки тихонько пристукнул его головой о дверной косяк.

– Куда теперь? - шепотом спросил эльф. Девушка огляделась, скомандовала: "За мной!" и легко побежала к повозкам. Вслед ей понесся страстный вздох Геремора.

Девушка выбрала длинный белый тарантас - нечто вроде промежуточной стадии между каретой и башмаком.

– Слава богу, Мишкина "Десятка" на месте.

Яма на верхушке по-марсиански красной сопки и сидящий на краю человек - вот что мог бы увидеть сторонний наблюдатель, окажись он рано поутру в окрестностях "Тимофеевской психиатрической больницы имени…".

Будь гипотетический наблюдатель поглазастей, он приметил бы и череп на кошачьих лапах, из последних сил волокущий что-то длинное вверх по склону холма. Но это вряд ли. Мозг обычно старается игнорировать вздорные картинки, которые подбрасывают ему безответственные органы чувств. Для своего же блага.

– Ты святой. Блаженный. Бог избавил тебя от величайшего порока. Благодаря его милости тебе неведом грех трудолюбия. А я вот, убогий, наказан по полной программе и теперь надрываюсь, чтобы ты мог спокойно нагуливать жир на своей бесстыжей харе.

Остановившись в двадцати шагах от Михаила, Йорик возмущенно пыхнул красными огоньками в пустых глазницах.

– Эй, альтер эго! Я к тебе обращаюсь!

Несколько черных масляных пятен у входа в магазин - вот и все, что осталось от джипа.

– Суки! - выкрикнул Миша. - Вот суки-то. Авто уперли.

Ворона, пировавшая на вершине переполненной урны, сочувственно каркнула.

Милиционер огляделся.

– Йорик! Альтер эго, мать твою!

Жмых Оксана Валерьевна, Директор По Связям С Общественностью, гордилась тем, что из ее кабинета лучше всего слышно, что происходит в апартаментах Генерального - сурового и недоступного дяди Гены. Их двери располагались напротив. Посему, едва заслышав Леночкин визг, Оксана схватила трубку беспроводного телефона и заняла наблюдательный пост у замочной скважины.

– Андрюшка, - дрожа от любопытства, зашептала она в мембрану, - не знаешь, кого это старик чихвостит?

– Не-а, - ответил Технический Директор и тоже приник к замочной скважине. Выйти в коридор он боялся: дядюшка был страшен в гневе. - От тебя лучше видать, комментируй.

– Оксанка, мне тоже интересно, - послышался в трубке еще один голос. Это почуял неладное вечно опаздывающий Финансовый Директор.

– … Ленка опять голосит, - вела репортаж Оксана. - В предбаннике на диване. Чуть не в обмороке. Дядя ругается. Грохнул что-то об пол. Во, два мужика показались. По коридору галопом. Видать, сильно Старик уел. А это что? Вроде, собачка. В темноте не разглядеть. Эти болваны к дяде с собакой заявились. Тсс! Стучат… Потом перезвоню.

– Вовка, в аэропорт! - заорал Миша так громко, что повар снова выскочил из кухни. Потоптавшись на пороге, он досадливо плюнул и вернулся в свое сковородочное царство.

– Аэропорт? Какого черта аэропорт? - Плетнев вытаращил глаза. - Что там делать? Там бурить что ли?

Миша закинул сумку на плечо. Йорик отозвался глухим урчаньем и еще громче зачавкал.

– Ничего не бурить. Этих ловить, которые за стенкой были.

– Да кто там был-то? - Вовка был совершенно сбит с толку. Он только-только начал понимать суть происходящего, и тут на тебе - новый поворот.

Чернявый спутник златовласой красавицы оказался в полном восторге, когда Миша (он же - Георгий Гавриков, владелец билета), отловив его в проходе между сиденьями, предложил поменяться местами и сесть возле новой пассии.

Самому милиционеру попался в попутчики смуглый мужичок в тюбетейке. Едва самолет набрал высоту, попутчик принялся клевать носом, и вскоре погрузился в глубокий сон, выхрюкивая рулады, достойные чемпиона мира по храпу.

Люба со товарищи устроилась в противоположном конце салона, ближе к носу. Всю дорогу злодеи о чем-то оживленно шептались, склонившись над потрепанной картой.

Четыре часа лету прошли в скучливой дремоте под мерный гул двигателей. Наконец загорелось табло, призывающее пристегнуть ремни, самолет заложил вираж, и противный зуд в желудке предупредил Мишу о приближающейся посадке.

– Эй, брат, зачем стоишь? - проснувшийся попутчик толкнул милиционера в бок. - Выходить надо.