Индия негодовала: ее жених не смог выбить у начальства отпуск, а теперь поездка в Рим накрывается медным тазом! Составить девушке компанию согласился брат, известный дизайнер Казимир, но если бы она знала, чем все закончится! Увидев в одном из римских сквериков бесхозную старинную ванну, он вознамерился увезти ее с собой, чтобы выгодно продать одному из постоянных клиентов. Только обещанная ей половина гонорара заставила Индию помогать брату в этом сомнительном деле. Под покровом ночи они запаковали ценный груз и припрятали в кустах, а когда утром доставили к себе в отель, то обнаружили в ванне… свеженький труп знойного итальянского мужчины!
1467 год, Рим
Преступник был не один, но его преследователи об этом не знали.
Первый вор выскользнул из дворца и сумел обойти стражу, но уже в саду имел несчастье столкнуться с госпожой. Та как раз совершала вечернюю прогулку, ища вдохновения для сочинения очередного сонета, и, разумеется, не могла не узнать свою собственную шкатулку с резным гербом на крышке и дорогими украшениями под ней.
Спрятать шкатулку за пазухой щуплый вор не мог, ибо размеры ее вполне соответствовали степени фамильного пристрастия к драгоценностям – все Медичи поголовно были одержимыми коллекционерами и имели отличный вкус.
Лукреция Торнабуони де Медичи была еще и очень умной женщиной. Она без труда сообразила, что все это означает – а именно, неправедную попытку лишить ее любимых украшений, – и без единого звука разминулась с вором, но сразу же подняла на ноги стражу.
Однако погоня настигла преступника не раньше, чем он встретился с сообщником.
Пять с половиной столетий спустя, Россия
– Вот и все, Кулебякин! Имей в виду – я ставлю точку! – проорала я и, выскочив из квартиры, шарахнула дверью так, что со стены посыпалась штукатурка.
Прорвавшись сквозь завесу известковой пыли, я проскакала вниз по лестнице и ворвалась в отчий дом, как помесь злобной фурии и безутешной плакальщицы: зареванная, растрепанная, присыпанная чем-то белым, точно пеплом.
– Ой-ой! Сейчас прольется чья-то кровь! – вовремя посторонившись с моего пути, напророчил братец Зяма – гибрид пифии и буколического пастушка.
– Уже! – сообщила я и, лязгнув шпингалетом, как ружейным затвором, заперлась в ванной комнате.
– А что это случилось с нашей Дюшей? – обеспокоенно спросил за дверью папуля.
