Весна… Но в Сибири даже во времена глобального потепления она запаздывала. Снег все еще лежал на полях пушистым покрывалом, местами истоптанный ногами солдат и изъезженный различной техникой.

Хотя что-то неуловимое уже напоминало о ней. Самые наблюдательные, могли бы приметить небольшое повышение среднестатистической суточной температуры. А обитали городов – какое-то особенно оживленное чириканье птичек.

Но большинству солдат приближение теплого времени года не несло в себе ничего хорошего и это обстоятельство мешало им радоваться уходу стужи. Ведь жить им приходилось в палаточном лагере разбитого в чистом поле и зимние ветра продували их насквозь. Многие предпочли бы жить так и дальше, потому как приближающееся тепло приближало войну, новые боевые действия против превосходящего числом противника.

После провала на Казахстанском направлении, китайцы больше не предпринимали никаких активных действий не только в Казахстане, но и в России. Установилось никем не объявленное перемирие, но это только пока. Как водится, вслед за установившимся затишьем должна грянуть буря…

О том что собственно говоря произошло в Казахстане солдатам не только рассказали на информационном часе "политической обработки", но и показали видеоролик на все том же передвижном надувном кинотеатре.

Яд ожидания неизбежного изматывал душу. И вот когда однажды в середине апреля посреди ночи сыграли подъем, все поняли, что то, чего они так долго ждали и то что так долго выматывало им нервы случилось. Как ни странно, но большинство почувствовали только облегчение.

— Подъем! Стройся в полной боевой выкладке! — скомандовал лейтенант. — Это не учебная тревога! Все свое берем с собой!

— Становись! — вторил старший сержант Коржаков. — Живее!

И снова как несколько месяцев назад солдаты суматошно выбегали из палаток со всем своим на себе и в вещмешке.

— Направо! Бегом марш!

Через горы, реки и леса… Вот и железная дорога. Две стальные полосы, соединенные между собой деревянными шпалами, казалось, они начинались из ниоткуда и уходили в никуда. Отряд, как и положено расставив кругом наблюдателей, залег в распадке, там где растительность гуще всего и смотрел на дорогу, точно хотел расплавить ее одним лишь взглядом без применения спецсредств.

— Отлично, — сказал лейтенант Тарков, вдоволь насмотревшись на дорогу, а так же на небо, проверяя отсутствие над головой воздушной разведки противника. — Будем минировать. Старший сержант Коржаков, оставьте мне для минирования первое отделение, а остальных расставьте для засадного расстрела, вот здесь, здесь и здесь.

Лейтенант указал примерные точки.

— Мы должны нанести максимальный урон и живой силе… как они нам, — глухо закончил Тарков, и его лицо на секунду превратилось в жесткую маску, хотя он в этой передряге не побывал потому как числился в Сто седьмой бригаде и принимал участие лишь в зачистке опорного пункта.

— Слушаюсь.

Едва наручные часы начали вибрировать, Куликов открыл глаза. Чертыхнувшись, Вадим отключил будильник и быстро стал готовиться к заступлению на дежурство. Вместе с ним протирая кулаками глаза, встало четверо его бойцов "наказанных" вместе со своим командиром, хотя все понимали, что кому-то все равно пришлось бы нести эту тяжелую утреннюю смену. Молча собравшись, они также не обронив ни слова разошлись в разные стороны к секретам.

— Стой, кто идет?! — послышался глухой вскрик часового.

— Гоблин…

— Димон, ты?

— Нет блин, злой китаец. Конечно я, кто еще тебя должен сменять?

Сервоусилители чуть посвистывали при ходьбе, но это вскоре перестало замечаться. Бежать в трофейном приобретении действительно оказалось несколько легче чем без них.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться.

— Обращайтесь товарищ младший сержант, — подчеркнуто по уставному откликнулся Тарков.

— А ну как в этих механизмах какие-нибудь маячки стоят?

— Я понял тебя, боишься налета авиации по сигналу?

Группа в шесть человек среди них двое раненых уходила от побережья озера Байкал вглубь леса. Могли прилететь новые самолеты и ударить с небес напалмом или же китайцы на десантных вертолетах могли высадить поблизости поисковую группу, а то и не одну и выжить тогда у беглецов, не оставалось никакой возможности.

Выбившись из сил бойцы залегли в густом кустарнике.

— Что будем делать дальше, товарищ лейтенант? — спросил Куликов, выбирая носки посвежее.

Но это оказалось не так просто. Все комплекты уже мало чем отличались от рубероида как по цвету, так и по жесткости, а уж от запаха все комары в округе с писком валились навзничь и начинали конвульсивно дергаться, как после применения спец химикатов, да и самому дыхание приходилось задерживать.

Остальные солдаты также разулись и занялись переодеванием носков, понимая что остановка кратковременная и скоро им снова выдвигаться, так что изрядно промокшие ноги нужно обсушить чтобы не натереть мозолей и не подхватить грибок.

Маленький отряд продолжал уходить все дальше на северо-восток. В сухпайках нашлись уже знакомые солдатам энергетические батончики коими и накормили толстуху, да так что она перла напролом как танк и ее временами приходилось даже притормаживать. К вечеру потом правда мучалась сильно, но это уже издержки, на которые надо идти чтобы унести ноги как можно дальше. Китайцы ведь вряд ли просто так от них отстанут. Будут искать пока останется хотя бы одна возможность найти.

Отряд поисковиков-полицаев видимо долго не выходил на связь, их конечно же хватились, нашли и над головами часто барражировали самолеты-разведчики в поиске беглецов. Но лес уже был слишком густым от зелени и обнаружить что-либо сквозь его плотное покрывало из хвои и листвы не представлялось возможным.

Солдаты потерявшие командира двигались подавленными, не перебрасывались между собой ни словом, ни шуткой, как это было обычно и только лишь Вадим Куликов чувствовал себя на подъеме.

"И ведь мне его даже не жаль, — подумал он по этому поводу с легким удивлением. — А ведь Тарков наверняка был хорошим человеком, отличным и правильным офицером. Тогда что это со мной? Война сделала меня таким черствым циником? Или я уже был таким? Наверное последнее…"

Но некоторый подъем настроения Вадима объяснялся конечно же не смертью лейтенанта как таковой, он все же не садист, а тем что Тарков судя по всему задумал что-то из ряда вон выходящее и участвовать в этом мероприятии Куликов желанием мягко говоря не горел.

В этот день Куликов сильно нервничал и его состояние можно понять, ведь сейчас все решалось: пройдут они незамеченными или же им придется с кем-нибудь схватиться не на жизнь, а насмерть.

"Если что-то плохое должно произойти, оно обязательно произойдет, — думал Вадим, вспоминая Закон Мерфи. — Ведь мы так долго не сталкивались с неприятностями, обходили стороной полицаев, они на нас все никак не могут наткнуться и выследить. Значит это должно произойти в самый ответственный момент…"

Вадим ждал что на них выйдет какой-нибудь патрульный китайских отряд, что охраняют железные дороги, наверняка такие есть, раздадутся выстрелы и им придется принять свой последний бой. Но все оставалось как прежде и день прошел без происшествий.

Небо стало темнеть и дорога вот-вот должна была появиться. В ее ожидании, желании обнаружить железные пути первым, Вадим шел впереди отряда в качестве одного из разведчиков. Зачем ему это он сам толком себе объяснить не мог.

Вот и дорога. Разведчики остановились в двадцати метрах от насыпи и затаились за деревьями.

— Капитан, зайдите ко мне… — прозвучал голос генерала по интеркому.

— Слушаюсь товарищ генерал, одну минуту.

Капитан Уси Нанкин подхватив папку с документами, поспешил к начальству. Если вызывает лично генерал Бао, а не просит явиться его секретарь-лейтенант, то дело действительно срочное и серьезное.

К началу лета капитан Уси Нанкин, как отменно знающий русский язык и потому зачисленный в особое подразделение Армии по работе с местным населением, успел объехать все сколько-нибудь значимые поселения в составе пропагандистских групп с проведением соответствующих агитационных мероприятий в зоне административной ответственности, на которые разбили уже оккупированные территории и везде добивался успеха.

Уси Нанкин невольно вспомнил одно из таких выступлений. Оратор тогда сильно приболел, простудился, и капитану пришлось выступать на трибуне лично.

После отвлекающего марш-броска, когда они уводили за собой полицаев-поисковиков Вадим Куликов, впрочем как и остальные его бойцы долго не мог прийти в себя. Он валялся на земле и его всего вязало в узел, ломка после применения энергетика, да еще по сути на голодный желудок становилось с каждым разом все сильнее.

Но вот его отпустило и он тупо, невидящим взглядом разглядывал сквозь ветки мерцающие звезды. Ему сейчас не было даже никакого дела до того что они валяются без задних ног. Пусть в укромном месте, но без какого-либо охранения, часовых и просто установленных ловушек от чужих. Если бы сейчас появились китайцы и их приспешники, они взяли бы солдат без шума и пыли, что называется голыми руками, никто даже сопротивляться не стал бы. Всем на все было глубоко плевать.

Но вот и эта стадия замутнения сознания как последствие применения спецсредств начала отступать. Куликов сел, прислонившись спиной к ели. Ему слабо махнул рукой Бардов, также принявшего вертикальное положение.

— Еще немного, — сказал он, — и мы сдохнем от истощения… столько бегать… У меня по-моему уже даже жирового слоя никакого не осталось… кожа да кости. Жрать хочу…

Вадим поморщился. После того как Юрий напомнил о еде, он и сам почувствовал дикий голод крутивший кишки в морской узел.