В опыте даны непроницаемые объёмности, способные перемещаться в пространстве, – гранитная глыба, капля дождя, дерево, тело животного и т. п. Наблюдение над этими предметами даёт начало понятию материи (вещества) и понятию материального процесса (процесса физического в отличие от психического, т. е. душевного).

В составе природы материя и материальный процесс занимает столь видное место, что можно говорить о целом царстве материального бытия. В философии природы существует бесчисленное количество учений о сущности этого царства. Эти натурфилософские учения отличаются друг от друга не только тем, что одни имеют характер субстанциализма, другие – актуализма и т. п., но ещё и рядом других более конкретных особенностей. Поэтому здесь необходимо будет различить виды учений о материи с точки зрения интересов натурфилософии.

Прежде всего следует отметить различия, обусловленные учением о связи между материальным процессом и процессом жизни, а также душевным процессом. Согласно некоторым учениям, всякая материя есть живое, жизнедеятельное начало, изменяющееся и действующее на окружающую среду соответственно своим стремлениям, симпатиям антипатиям и т. п. Такое направление в учении о материи называется гилозоизмом (ulh – материя, xwh – жизнь). Гилозоизм часто имеет характер весьма примитивной философии, соответствующей тому низкому уровню развития мысли, когда философ ещё не усматривает глубокого различия между душевным и материальным процессом и сливает их в одно смутное целое, не отдавая себе отчёта в тех затруднениях и недоумениях, которые вызывает подобное учение. Таковы взгляды ионийских натурфилософов Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена. Анаксимен говорит: «Подобно тому, как душа наша, будучи воздухом, сдерживает нас, так дыхание и воздух объёмлет весь мир». В наше время наивный гилозоизм представлен в мировоззрении Геккеля.

Типичными представителями гилокинетических учений о материи были в Древней Греции, напр., Левкипп и Демокрит (между 460-360 до Р. X.). Особенно распространены были гилокинетические учения среди учёных и философов XVII в., в подтверждение достаточно упомянуть имена Гоббеса (1588-1679), Декарта (1596-1650), Гюйгенса (1629-1695) Бойля (1627-1691). В XVIII в. выдающимися представителями этого типа учении были Эйлер (1707-1783), Лесаж (1724-1803).

Как уже сказано, согласно гилокинетической теории, материя есть движущаяся масса. Большинство сторонников этого учения утверждает, что материя состоит из атомов (atomon – неделимое), т. е. мельчайших неразложимых далее (по крайней мере, естественными физическими средствами) частиц. Представление об атоме даётся здесь весьма простое: каждый атом есть маленькое тельце, протяженное, абсолютно непроницаемое и обладающее неизменною массою.

Словом «масса» обозначается свойство материи, обнаруживающееся при наблюдении, напр., следующего факта: возьмем два шара одинакового диаметра, один деревянный, другой железный, и выведем их из состояния покоя посредством толчка; толчок одинаковой силы сообщит этим двух телам различную скорость движения, именно деревянный шар получит большую скорость движения, чем железный. Чтобы придать железному шару ту же скорость движения, как и деревянному, нужно применить к нему большую силу. Точно так же, если деревянный и железный шары движутся с одинаковой скоростью, то для приведения их в состояние покоя нужно применить к ним силу, и эта сила должна быть большею, чтобы задержать железный шар. Отсюда далее возникает понятие косности или инертности материи: атом (а также группа атомов) не способен самостоятельно изменить своё состояние покоя или движения: только под влиянием воздействия извне, под влиянием толчка или давления, производимого на него другим движущимся телом может он выйти из состояния покоя или изменить направление и скорость своего движения.

Динамистическое учение о материи в различных формах было развито такими философами, как Лейбниц (1646-1716), Божкович (1711-1787), Кант (1724-1804), Шеллинг (1775-1854), Гегель (1770-1831), Эд. Гартман (1842-1906), Вл. Соловьев (1853-1900) и др.

Динамистическое учение о материи исходит из понятий пространства, времени и силы. Реальное содержание материи, выражающееся в наполнении пространства в виде непроницаемой объёмности, оно рассматривает как обнаружение сил отталкивания и притяжения. В самом деле, непроницаемость материальной частицы, заполнение ею некоторого объёма есть не что иное, как действование выталкивания всего того, что стремится проникнуть в этот объём посредством аналогичного, но противоположно направленного действования вытеснения. Согласно гилокинетизму, непроницаемость есть состояние материи, благодаря которому она способна производить действование отталкивания; согласно динамизму, наоборот, отталкивание есть нечто первичное, оно создаёт непроницаемую объёмность материи. Когда я давлю рукою на поверхность стола, его бытие, как материальное, состоит в отталкивании моей руки; когда никакое твердое тело не прикасается к нему сверху и с боков всё-таки такой же напряженный процесс отталкивания неустанно продолжается, потому что стол подвергается громадному давлению атмосферы, и объём его постоянно меняется в зависимости от увеличения и уменьшения этого давления.

Таким образом, материя не есть вечное состояние, неизменное пребывание. Она есть процесс, действование, событие, протекающее во времени. Современный натуралист любит подчеркивать мысль что материя никогда не находится в покое; но под этими словами он, обыкновенно, разумеет лишь мысль, что непроницаемые сами по себе неизменные частицы вещества постоянно находятся в движении.

Современная физика рассматривает все перемены в материальной среде как превращения энергий или изменение распределения их в пространстве. В этом смысле всякий современный физик – сторонник энергетизма, который, если придать этому термину столь широкое значение, легко комбинируется и с гилокинетизмом, и с динамизмом.

Согласно гилокинетизму и динамизму, понятие энергии есть не основное, а производное. Все виды энергии гилокинетизм рассматривает как видоизменения кинетической энергии и строит гипотетические механические модели для понимания сущности различных физических процессов. Такой энергетизм называется количественным, так как в нём качественные различия энергии сведены к количественным. К нему близок и динамизм в своём понимании энергии как работы сил отталкивания и притяжения, с тою, однако, разницею, что динамизм вводит принципиальное различие между актуальною и потенциальною энергиею.

Резко иной характер имеет так называемый качественный энергетизм. Согласно этому учению, материя не имеет энергию, а есть комплекс энергий в пространстве. Сторонники этого направления, такие как Мах Оствальд, стремятся обойтись, по возможности, без умозрительных понятий и без гипотез; они надеются построить всю науку о материальной природе в форме описания материального процесса.

Познакомившись с учениями о материи, содержащими в себе понятие субстанции в сознательно выраженном или безотчетном виде, мы получили подготовку к тому, чтобы обстоятельно выяснить сущность такого типа мировоззрения, как актуализм, который был лишь слабо намечен во введении. Актуализм отвергает субстанции, а также какие бы то ни было вневременные идеальные начала. К области подлинно сущего он относит только события, т. е. то, что возникает и исчезает во времени. Все, что считается стоящим вне потока времени, актуалисты рассматривают как субъективное примышление человека к данным опыта, не имеющее объективного коррелата. У человека, говорят они, есть наклонность признавать, что всякому представлению и всякому понятию соответствует бытие; так, примитивно мыслящий человек, представляя русалку, не может отделаться от мысли, что русалка действительно существует. Такое объективирование продуктов воображения есть мифотворчество. Некоторые актуалисты полагают, что аналогичное явдение наблюдается и в мышлении философа, признающего бытие идей, так что всякий идеализм (в платоновском смысле) и идеал-реализм есть продукт своего рода утонченного мифотворчества.

Подобную критику идеализма, дает, напр., Авенариус в своей книжечке «Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры сил»

[XIX]

. Он различает два класса примышлений: тимематологические (оценочные) и антропоморфические. Нас интересуют здесь только антропоморфические примышления, которых Авенариус различает три вида: мифологические, антропопатические и интеллектуально-формальные.

Мифологическое примышление есть присоединение к предмету целого существа, подобного человеку, напр. примышление к океану, к рекам бога Нептуна, нимф, русалок. Учение о душе, как причине движения тела, Авенариус также считает мифологическим: душа, по его мнению, есть не что иное, как повторение целого человека, производимое наивным умом с целью объяснения движений человека.

Изгоняя антропопатические примышления, актуалисты борются не только против идеальных начал, но и против всякого олицетворения и одушевления природы, против всякого антропоморфизма. Однако нетрудно заметить, что на этом пути они заходят слишком далеко.

Действование, насилие, принуждение человек переносит с себя на другиепредметы, даже на неживую природу. Казалось бы, это значит, что в себе-то уж человек находит эти элементы бытия. Однако Авенариус рассуждает иначе. Изгнав эти элементы из внешнего мира, он обращается к внутреннему опыту человека и, опираясь на предвзятую предпосылку, согласно которой мы наблюдаем не самое действование, а периферические телесные изменения (в мышечной системе и т. п.), он отвергает и в самом человеке такие элементы бытия, как действование, насилие принуждение. Он хочет изгнать «человеческое» из природы самого человека. Но в таком случае, откуда же у человека зародились эти понятия?

Ведь мы вкладываем в них такое яркое, жизненное, непосредственно очевидное содержание.

Этот же вопрос возникает и по поводу интеллектуально-формального примышления понятия субстанции. Ничего вневременного Авенариус не признает. Поэтому понятие субстанции не может, согласно его теории, быть результатом абстракции; оно должно было возникнуть благодаря творческому акту мышления, В силу такого происхождения своего, а также согласно всему учению Авенариуса о составе мира понятие субстанции есть событие, текущее во времени, возникающее и исчезающее в нём подобно всем остальным событиям. Непонятно поэтому, как оно могло бы выполнить роль, приписываемую ему Авенариусом, – служить средством для мышления об изменении путём противопоставления изменения неизменному. Наконец, надо отметить, что не только мышление об изменении требует противопоставления его понятию неизменного, но и самый факт изменения возможен не иначе как под условием наличности неизменной основы: там, где нет тожественной основы, перемена наблюдается как смена, а не как изменение, напр. когда в кабинет зубного врача входит один пациент вслед за другим.

Неорганический субстанциализм раздробляет мир на субстанции например атомы, независимые друг от друга по своему бытию и сущности. Ещё гораздо дальше идёт неорганический актуализм: он раздробляет мир на события, вспыхивающие и исчезающие во времени независимо друг от друга. Для него мир есть только множество событий, не объединенных друг с другом никакою более глубокою связью, кроме времени, т. е. кроме того, что они образуют во времени пучки сосуществования или ряды смены во времени.

Примером неорганического актуализма может служить мировоззрение Юма (1711-1776), Джона Стюарта Милля (1806-1873), Маха (1838-1916), Авенариуса (1843-1896). Кантианское научное мировоззрение, т. е. учение о мире, как предмете знания, развитое в духе психологистического феноменализма

[XX]

также представляет собою неорганический актуализм.

Попробуем действительно представить себе, что какое-нибудь событие А вспыхивает и исчезает навеки, не оставив после себя никакого наследства, ничего не произведя и не будучи ни с чем связано; затем точно так же вспыхивает и исчезает В и т. д. Слишком очевидно, что эта крайняя степень бессвязности и отсутствия порядка не может быть мыслима как единственное и окончательное содержание мира. По-видимому, события связаны между собою различными отношениями, и актуализм должен дать отчёт, как отношения между ними возможны при этих условиях. Кусок меди, например, для актуалиста есть не более как отдельные события сопротивления, красного цвета, крючковатого излома и т. п. Однако даже и актуалист не может утверждать, что пучок этих событий образуется так, как Эмпедокл представлял себе образование тела животного, – из случайных встреч ног, рук, головы и т. п. Даже и актуалист не отрицает того, что, имея одни элементы пучка, можно предсказать с большою вероятностью появление также и ряда других элементов его, например, в случае меди – плавление при 1000°. Иными словами, сосуществование и последовательность указанных событий образует своеобразное единство, подчиненное определенным правилам; кроме того, оно находится в определенных отношениях к другим единствам. Сохранить неорганический актуализм, несмотря на эти факты можно путём утверждения, что сами отношения суть события, именно соотнесения, построения (правил) и переживания, возникающие в уме наблюдателя событий. Но содержания событий так тесно спаяны с отношениями, что, перенеся отношения в ум наблюдателя, приходится так же поступить и с самыми событиями, т. е. считать их явлениями (феноменами) в сознании человека: сопротивление рассматривается при этом как моторное ощущение, цвет – как зрительное ощущение, и т. п. Таким образом, неорганический актуализм приобретает характер феноменализма. Такой актуализм мы находим, например, у Юма, у Джона Стюарта Милля. Рассуждая о составе мира, доступного человеческому знанию Милль говорит: «Если предо мною лежит камень, я сознаю известные ощущения, которые я от него получаю; но когда я говорю, что эти ощущения происходят от внешнего предмета, который я воспринимаю это значит, что, получая ощущения, я непосредственно, интуитивно уверен в существовании внешней причины этих ощущений». Что же мы знаем об этой внешней причине? – Ничего. В самом деле, тело (предмет внешнего мира) Милль определяет, как «внешнюю и притом (согласно наиболее основательному мнению) неизвестную причину, к которой мы относим свои ощущения». Аналогичное определение он даёт и понятию духа: «как наше понятие о теле есть понятие о неизвестной причине производящей ощущения, так наше понятие духа есть понятие о том неизвестном, которое получает или воспринимает эти ощущениями притом не только их одни, но и все остальные состояния сознания. Как тело надо понимать в качестве таинственного «нечто», возбуждающего в духесостояния сознания, так дух есть то таинственное «нечто», которое сознает и мыслит», «Все, что мы знаем даже о нашем собственном духе есть (говоря словами Джемса Милля) некоторая «нить сознания», некоторый ряд состояний сознательности: ощущений, мыслей, эмоций, хотений, – ряд более или менее обширный и более или менее сложный».

Как среда учений о материальном процессе, так и среди учений о душевных процессах наибольшим распространением пользуется субстанциализм. Словом душа чаще всего обозначается субстанция, считаемая носителем одних лишь психических процессов, чувств, желаний и т. п. Такое понятие души как носительницы душевных процессов аналогично понятию атома как носителя материальных процессов.

Среда натуралистов весьма распространено убеждение, будто существование субстанциальных вечных носителей материальных процессов есть истина, солидно обоснованная опытом и мышлением, тогда как о существовании души есть лишь благочестивое верование или пережиток примитивных представлений о мире. Это предубеждение в пользу материи есть результат плохого знакомства с строением душевных процессов, непривычки к наблюдению их, а главное, продукт предвзятой мысли, что основным бытием следует считать материю, так как лишь в этом случае можно надеяться понять весь мировой процесс как однообразное закономерное повторение все одних и тех же событий только в более ила менее сложных сочетаниях.

Между тем в действительности непосредственное самонаблюдение с очевидностью обнаруживает, что мои чувства, желания, поступки существуют не сами по себе, а как проявления моего я; далее, непосредственное наблюдение открывает мне, что, несмотря на смену и даже противоположность душевных проявлений, моё я остаётся буквально и численно тем же самым я, – действования я протекают во времени а само я незыблемо пребывает над временем; непосредственно очевидно, что я принадлежит к иному, более глубокому слою бытия, чем чувства желания, мысли. Наконец, и мышление без труда обнаруживает, что единство сознания, единство опыта и т. п. черты душевной жизни требуют, чтобы в центре сознания и душевных процессов находилось единое и тожественное я: представим себе, что в моём сознании одно я сменяется другим так, как одно чувство исчезает и заменяется другим, тогда будет непонятно, каким образом наблюдения, произведенные мною над каким-либо предметом» например Кремлем при рассматривании его с разных сторон, сочетаются в единство представления о Кремле; мало того, самый простой акт сравнивания двух предметов, например, двух фотографических карточек, немыслим без единого я, господствующего над текучими и множественными процессами сравнивания

Говоря о душевной жизни, на каждому шагу приходится употреблять термин сознание. Что обозначается этим словом? К сожалению, оно имеет два весьма отличные, хотя и тесно связанные друг с другом значения. Во-первых, им обозначается совокупность всего, что обладает некоторым особым свойством – сознательности; такой смысл имеет это слово, например, в выражении «объём сознания». Во-вторых, этим же термином обозначается также и самое это свойство сознательности присущее каждому члену «объёма сознания»; такой смысл имеет это слово, например, в суждении: «входя в трамвай, он оттолкнул в сторону ребёнка с сознанием того, что делает».

Постараемся установить второе из значений этого термина; тем самым и первое будет точно определено. Самое распространенное понимание этого термина зародилось уже в древней философии и выражено в этимологическом составе слова «сознание», под ним разумеется свойство психических состояний, выражающееся в том, что они не только свершаются в субъекте, но и существуют для субъекта, поскольку он познает их, даёт себе отчёт о них, хотя бы в самом элементарном значении этого слова. Таким образом, сознательное психическое состояние содержит в себе по меньшей мере две стороны: переживание субъекта и возврат субъекта к своему переживанию (рефлексия) для познания его.

Если для сознания необходимы два фактора – психическое состояние и рефлексия на него, то можно допустить, что бывают случаи, когда психическое состояние возникло, а рефлексия на него не последовала; иными словами, можно допустить существование бессознательных психических процессов. Лейбниц, Гегель, Гартман и многие другие философы и психологи действительно признают существование бессознательного психического. Не мало, однако, и противников этого учения, утверждающих, что психический процесс всегда необходимо связан со знанием о нем, с внутренним усмотрением его наличности. Спиноза, например, утверждает, что всякая идея (под идеею он разумеет психическое состояние) содержит в себе вместе с тем идею идеи.

Учение о том, что вступление предмета в некоторое своеобразное отношение к человеку делает предмет сознаваемым, привело некоторых гносеологов к теориям, отрицающим абсолютное различие между психическим и материальным бытием, к теориям, релятивирующим психическое и материальное. Таково, например, учение Э. Маха, на котором мы и остановимся подробнее.

Мах утверждает, что одно и то же явление, например «давление гири», в одном отношении есть физический процесс, а в другом отношении – психический процесс. Это учение, отрицающее качественное различие между психическим и физическим бытием, Мах развивает на основе своего актуализма, отвергнув существование субстанций, как материальных (например, атомы), так и духовных (субстанциальное я душа, дух и т. п.). Именно учение о субстанциях он считает источником неправильного, по его мнению, абсолютирования различия между психическими и физическими процессами. Физик полагает, говорит Мах что царство материального бытия состоит из атомов и их движений и никак не может найти перехода из этой области в сферу психического.

Психолог полагает, что царство душевного бытия состоит из я и его ощущений, представлений, вообще психических состояний, и никак не может найти перехода из этой области в сферу физического. Между тем фактически переход от я к телу и среде, а также от среды к я совершается без разрыва, как будто это две однородные области. И Мах задается целью показать, что они в самом деле однородны. Разложим для этого весь мир на среду (А В С), наше тело (К L М) и такие наши переживания как воспоминания, чувства, желания и т. п. (abg):

Познакомившись с учениями об элементах мира, об идеальном и реальном бытии, а также с учениями о таких видах реального бытия как материя и душа или материальный и психический процесс, можно приступить к изучению целых мировоззрений, рассматривая их характерные черты более конкретно, чем это было сделано при построении классификации их.

Начнем с наиболее простых односторонних мировоззрений; стремящихся свести весь мир к одному виду бытия, например к материальному бытию или к бытию психическому. В первом случае получается – материализм, во втором – панпсихизм. Оба эти мировоззрения имеют характер монизма, и притом качественного монизма

[XLVI]

.

Рассмотрим прежде всего материализм. Слово это часто встречается в литературе и даже в повседневной речи, и, как обыкновенно бывает в этих случаях, оно износилось и приобрело неточное, расплывчатое значение. Говоря о материализме как определенном типе мировоззрения, я вложу в этот термин точный смысл, именно дам следующее определение его: материализмом следует называть мировоззрение, утверждающее, что основное бытие есть материя и материальный процесс а душевный процесс, если он существует, есть пассивное производное из материального процесса. При этом слово «материя» означает подвижные в пространстве непроницаемые объёмности, мыслимые как движущаяся масса, или как обнаружение сил отталкивания и притяжения, или как комплекс энергий. Эти три разные понимания суть изложенные выше гилокинетическая, динамистическая и энергетическая теории материи.

Замысел свести все бытие к материи и материальному процессу и понять психическую жизнь как пассивное производное из материального процесса может быть осуществлен весьма разнообразными способами. Необходимо поэтому дать классификацию видов материализма.

Я произведу её, пользуясь некоторыми элементами классификации Кюльпе

[L]

.

Все виды материализма можно разделить на два класса: материализм, отвергающий различие между материальным и, психическим бытием, – такой материализм можно назвать эквативным – и материализм, признающий различие между этими двумя видами бытия Материализм, признающий существование психического процесса, бывает двух видов: атрибутивный: и каузальный. Атрибутивный материализм считает психические состояния, например ощущения, свойством материи, присущим ей так же неотъемлемо, как протяженность или непроницаемость; при этом одни материалисты наделяют этим свойством всякую частицу материи, а другие приписывают его лишь более или менее сложным группам материальных частиц, например организованной материи. Каузальный материализм утверждает, что материальные процессы относятся к психическим, как причина к действию: психические явления причинно порождаются материальными процессами и, возникнув, остаются пассивными, неспособными повлиять на дальнейшее течение физических явлений. Таким образом, психический процесс есть лишь надстройка, эпифеномен

[LI]

над материальными процессами.

Отношение между материальными и, психическими процессами, как оно мыслится каузальным материализмом, может быть выражено нижеследующею схемою:

a – b – c – d -e

|| | |

Философская недоразвитость материализма так очевидна, что среди мыслителей, стоящих на уровне современной философской культуры вряд ли можно найти хотя одного представителя этого миропонимания.

Историк материализма Ланге сочувственно относится к этому направлению, однако, будучи кантианцем, он полагает, что знанию доступны лишь явления и материальная природа есть не вещь в себе, а явление существующее не иначе как в сознании наблюдателя. Поэтому материализм он допускает не как мировоззрение, а как методологический приём естествознания.

Радом с этим методологическим материализмом естествознания можно поставить экономический или исторический материализм, понятый опять-таки лишь, как метод исследования состоящий в том, что историк пытается уяснить сложную структуру исторического процесса, исхода из экономического фактора.

Устанавливая определенное понятие материализма, я указывал на то, что вполне чистая система материализма вряд ли может быть найдена в истории философской мысли. Ряд примеров покажет, что я имею в виду, выставляя это положение.

О философии Демокрита, как законченной системе, мы не можем судить, так как от сочинений Демокрита до нас дошло лишь несколько десятков небольших отрывков. Немногим больше осталось и от Эпикура (приблизительно от 342-270 до Р. X.). Однако и в том немногом, что мы имеем от него, есть два учения, несогласимые с материализмом.

Во-первых, желая отстоять свободу воли, он допустил, что атомы, падая вниз по прямой линии вследствие своей тяжести, способны беспричинно отклоняться в сторону от прямой линии. Во-вторых, в противоречии с своим учением, что атомы отличаются друг от друга только формою тяжестью и величиною, он допускает в составе души особый вид разумных атомов, способных в сочетании с телом производить восприятие.

Римский философ Лукреций (99-55 до Р. X.) в своей книге «De rerum natura» («О природе вещей») повторяет все эти учения Эпикура.

Одностороннее учение, противоположное материализму, есть спиритуализм. Оно состоит в утверждении, что весь мир складывается только из душевно-духовного бытия.

Так как слово spiritus означает дух и так как терминами «дух» и «духовный» следует обозначать бытие более высокое, чем душа и душевное, то в общем я предпочитаю называть это направление не спиритуализмом, а панпсихизмом. Словом «спиритуализм» я буду означать лишь те системы панпсихизма, в которых духовно-душевная основа мыслится как субстанция

[9]

.

Согласно этому учению, протяженные предметы, данные во внешнем опыте, скалы, реки, растения, тела животных, столы, стулья и т. п. суть особый вид представлений, именно это те представления, которые возникают в нашем уме в акте чувственного восприятия внешнего мира. Материальные предметы суть лишь образы, существующие в уме воспринимающего субъекта; транссубъективно, во внешнем мире ничего заслуживающего названия материи нет; те предметы, которые действительно существуют во внешнем мире и, действуя на нас, вызывают в нас эти образы, суть на самом деле духи, души или психические и психоидныепроцессы.

Устанавливать виды панпсихизма на основании различия его учений о материальных процессах не стоит, так как материальное бытие всеми видами панпсихизма сведено к образам и потому не имеет существенного значения в строении этого мировоззрения. Поэтому я ограничусь указанием на те виды его, которые предуказаны общею классификациею мировоззрений. В самом деле, можно различать субстанциалистический и актуалистический, а также органический и неорганический панпсихизм.

Субстанциалистический панпсихизм, как органический, так и неорганический, я буду называть, как уже сказано, спиритуализмом.

Философия Лейбница может служить примером органического спиритуализма; характер неорганического спиритуализма имеет учение Беркли. Системы Вундта, Бергсона могут рассматриваться как пример органического актуалистического панпсихизма.

Весь состав пространства сводится для панпсихиста к отношениям – вне, внутри, далеко, близко, вверху, внизу и т. п. Лейбниц говорит: «Я считаю пространство, а также и время чем-то вполне относительным; пространство есть порядок сосуществований, а время – порядок последовательностей»… «Пространство есть не что иное, как этот порядок или отношение, и без тел оно есть только возможность расположения тел в таком отношении»

[CXV]

.

Лейбницианцы 19 – го века Г, Тейхмюллер (1832-1888) и А. Козлов (1831-1901) обстоятельно развили это учение о пространстве (и времени) как особом порядке, созидаемом мышлением субъекта и служащем для размещения содержания собственных его актов ощущения, представления и воображения

[CXVI]

.

Субъективируя пространство и превращая его в способ упорядочения умом чувственных данных, панпсихисты не просто переносят пространство из внешнего мира во внутренний, а ещё и обедняют пространство превращают в иллюзию ту его объёмность, которая так наглядно дана в опыте. Если бы они не допустили в состав своих теорий эту струю субъективного идеализма, им пришлось бы считать одни душевные процессы грандиозными по объёму, другие миниатюрными и т. п. и, внося эти формы в собственную свою душу, впасть в нелепые противоречия. Таким образом, они принуждены отвергнуть пространство как особую форму бытия, обосновывающую отношения внутри вне, вверх, вниз и т. п. вмещающую в себе эти отношения и стоящую выше и первее их.

Материалисты, утверждая зависимость психического процесса от материального, принуждены признать психический ряд прерывистым и пассивным

[CXXI]

. В свою очередь спиритуалисты и панпсихисты, истолковывая материальный процесс как вид психических явлений, зависимый от других, более основных психических процессов, утверждают, что материальный ряд прерывист и пассивен.

В самом деле, по их учению, материальный ряд есть не что иное, как выборка из психического процесса данного субъекта звеньев, обусловленных особым воздействием на него Бога (Беркли) или чужой душевной жизни, поскольку она становится предметом внешнего восприятия (Паульсен, Козлов и др.).

Учение о том, что материальный ряд есть серия символических образов, возникающих в моей душе, когда я воспринимаю чужую душевную жизнь, может быть даже выражено посредством схемы, аналогичной учению материализма, только в обратном порядке и притом с отнесением одного ряда к одному субъекту, а другого ряда к другому субъекту:

Материализм, спиритуализм и панпсихизм суть виды монизма и притом того монизма, который я назвал качественным

[CXXV]

. Всякий такой монизм, как выяснено выше, несостоятелен: психический и материальный процесс несводимы друг на друга; это два резко различные своеобразные типа бытия. Философское мировоззрение, признающее наличность этих двух различных типов бытия, но не идущее дальше и не находящее третьего начала, которое способно было бы органически сочетать и спаивать воедино психическую и материальную сферу есть дуализм.

Дуализму присущи особенно отчётливые своеобразные очертания в том случае, когда он имеет субстанциалистический характер, т. е. тогда, когда философ признает существование двух различных типов субстанций – духов или душ, как носителей только психических процессов, и материи, как субстанции, являющейся носительницей только материальных процессов. Типичным представителем такого дуализма является Декарт, системою которого мы и воспользуемся, чтобы показать особенности его.

Преимущество декартовского дуализма перед материализмом и панпсихизмом заключается в том, что он не обедняет мир, не стремится насильственно истолковать материальное, как психическое, и наоборот.

Непосредственный опыт с такою очевидностью обнаруживает влияние душевных процессов на телесные и телесных на душевные, что естественнее всего казалось бы остановиться на теории взаимодействия их. Согласно этой теории возможны следующие четыре случая причинных отношений между процессами:

1) душевный процесс может быть причиною материального процесса, например, когда, желая поднять руку, я действительно поднимаю её;

2) материальный процесс может быть причиною душевного процесса, например, когда вследствие воздействия колебаний воздуха на барабанную перепонку и через посредство неё на слуховой нерв и слуховой центр возникает ощущение звука;

Множество видов психофизического параллелизма подвергнуты исследованию и критике в книге Л. Буссе «Geist und Korper, Seele und Leib».

Буссе даёт три классификации видов параллелизма с точки зрения трёх категорий – модальности, количества и качества. По модальности, параллелизм может быть эмпирическим и метафизическим. Эмпирический параллелизм есть учение, выступающее лишь как «рабочая гипотеза», как приём эмпирического исследования, не притязающий на метафизическое значение и предоставляющий окончательное решение вопроса метафизике. Таков, например, параллелизм Вундта и Мюнстерберга. Наоборот, метафизический параллелизм выступает именно как метафизическое учение, дающее окончательный ответ на вопрос об отношении духа и тела. Таков, например, параллелизм Фехнера Паульсена и др.

Подлинным параллелизмом Буссе считает лишь параллелизм метафизический

[CXXXII]

. Занимаясь исследованием метафизических теорий, и мы сосредоточимся лишь на метафизическом параллелизме.

В моей книге «Мир как органическое целое» на почве конкретного идеал-реализма развито учение о взаимоопределении души и тела, сущность которого я изложу здесь. Задача эта облегчается тем, что ужевыше в главе «Динамистическое учение о материи» развиты все основные понятия, необходимые для решения вопроса.

Материальные процессы суть действования отталкивания и притяжения, производимые сверхвременными и сверхпространственными субстанциальными деятелями. Действования отталкивания и притяжения создают непроницаемые объёмы и обусловливают движения их; как процессы, имеющие пространственно-временное оформление, они образуют сферу материального бытия. Такие пространственные и в этом смысле внешние обнаружения субстанциального деятеля не могут возникнуть без внутренних процессов усилия и стремления, определяющего направленность действования на такой-то объект, в такую-то сторону и т. п. Эта внутренняя сторона процесса, служащая первичным исходным пунктом его, отличается от внешней тем, что не имеет пространственной формы: это временной, а не пространственно-временной процесс, В своих высших проявлениях это – психический процесс, в низших – психоидный. Так, когда камень падает на землю, внутренняя сторона этого процесса есть психоидное стремление; когда человек отталкивает неприятно пахнущий предмет, испытывая отвращение, внутренняя сторона этого внешнего обнаружения есть психический эмоционально-волевой процесс.

Один и тот же субстанциальный деятель есть источник как внешнего материального, как и внутреннего, психического (или психоидного) процесса. При этом психический (и психоидный) процесс не есть только параллельное материальному процессу явление: он есть существенно важная часть причины возникновения пространственных, т, е. материальных, процессов. Деятель, испытывая неудовольствие, например, от дурного запаха гниющей ветки растения, отталкивает её. Психическая (и психоидная) сторона материального процесса, во-первых, обусловливает его возникновение и, во-вторых, придает ему характер осмысленности и целесообразности: материальные проявления деятеля производятся им под руководством психических и психоидных состояний его…