Природа не терпит пустоты. Как и я.

Головокружение отражает наше непростое отношение к пустоте. Она вызывает у нас ненависть, как все враждебное, страх перед неизведанным и в то же время манит, как любая опасность. Испытывать головокружение — значит еще и смаковать возбуждение, которое порождает в нас зов бездны: того, кто, не чуя под собой ног, подходит к ее краю, может вдруг охватить неодолимое желание броситься в ее объятия. Зачем? Возможно, чтобы узнать тайное место, из которого мы вышли и куда однажды вернемся.

Завороженные пустотой, мы творим безумства.

Закрывая за собой тяжелую железную дверь, Чарльз Линч отчетливо сознавал, что у него только два выхода: свобода или смерть.

Выбраться из подземного лабиринта или сгинуть в нем навсегда.

Кровь стучала в груди и висках в тревожном ритме погребального барабана, а открывавшийся перед ним туннель напоминал коридор, ведущий к месту казни. Он постарался не поддаваться гнетущему впечатлению: отступать было поздно.

Глубоко вдохнув, он сжал кулаки и пошел вперед, сначала не торопясь, чтобы не шуметь, затем все быстрее. Нетерпение теперь взяло верх над осторожностью.

Эхо его шагов отражалось от серых бетонных стен. Всего несколько десятков метров отделяло его от двери, которая — в этом он был почти уверен — наконец выведет его наверх, наружу, на поверхность. Где именно? В каком городе? Регионе? Об этом он ничего не знал. Даже не был уверен, в какой стране окажется. Зато он наверняка выйдет на свет божий. Тот самый, которого не видел уже два месяца.

Встав посреди клироса в лиловатом пятне света, главный охранник приказал остальным остановиться. Он снял с пояса небольшую рацию.

— Он ушел в джунгли, — сообщил охранник, удерживая кнопку вызова. — Что нам делать? Застрелить его? Прием.

Ему ответил гнусавый голос:

— Нет. Возвращайтесь. Далеко ему не уйти.

Охранник отключил рацию и снова прицепил ее к поясу. Оглядел необъятный каменный неф, древние стены, которые постепенно отвоевывала природа.

Чарльз Линч бежал уже несколько минут, когда его зрение вдруг помутилось. Лес на мгновение поплыл у него перед глазами. Мышцы оцепенели, ему не хватало воздуха. Перегнувшись пополам, он привалился к шершавому стволу гигантского дерева.

Постепенно дыхание восстановилось. Он выпрямился и оглянулся. Невообразимый собор уже давно скрылся за плотной завесой джунглей. Охранники потеряли его след. Во всяком случае, он не видел и не слышал их с тех пор, как выбрался из здания. Но радоваться пока рано. В конце концов, на что ему теперь надеяться?

Он совершенно не представлял себе, где находится. Ясно, что в амазонском лесу, но где именно? Очевидно, рядом с Тихим океаном. В Перу? Эквадоре? Колумбии? Как бы то ни было, судя по нетронутой буйной растительности, шансы обнаружить поблизости город или хотя бы деревню ничтожны. Сколько еще он протянет без воды и пищи? Измотанный бегством, он уже почти выбился из сил.

Но сдаваться нельзя. Такой глупости он не сделает. Раз уж ему удалось сбежать, он должен найти способ кого-то известить. Французские власти. Свою дочь, по крайней мере.

Линч сунул руку в карман и вытащил кожаный бумажник. Дрожащими пальцами вынул мятую фотографию, на которой она, такая красивая, с женственной улыбкой смотрела на фотографа. Где она сейчас? Разыскивает его? Беспокоится из-за его исчезновения?

Стояло безумно жаркое лето — очередной знак свыше, еще одна гримаса планеты, обращенная против преступной халатности наглых захватчиков. В легкой дымке Париж будто плыл под слоями горячего воздуха, поднимавшегося от асфальта.

Те, кто знавал Маккензи всего пару месяцев назад, при виде мужчины, сидевшего за столиком у окна «Сансер», сказали бы, что от прежнего Ари осталась лишь тень. Но здесь, в самом центре квартала Абесс, другим его и не видели. Персонал этого модного бара уже привык, что ближе к вечеру к ним заходит плохо выбритый мужчина лет сорока с седеющей взлохмаченной шевелюрой. Под синими глазами залегли тени, а во взгляде притаилась горечь. В неизменных темных джинсах и белой рубашке с расстегнутым воротом он молча читал свежий выпуск «Либерасьон» или современный американский роман, потягивая односолодовый виски и черный кофе, покуда ночная тьма не окутает Монмартрский холм: тогда, пошатываясь, он отправлялся восвояси, к площади Эмиля Гудо.

— А вот и вы, Маккензи! Я-то думала, вы сегодня выходите на работу.

Бенедикт и Марион, неизменные официантки бара «Сансер», были одними из немногих в квартале, кто спустя несколько недель сумел найти общий язык с этим угрюмым, молчаливым посетителем, открывавшим рот лишь затем, чтобы заказать еще одну порцию виски.

Маккензи отложил газету и неторопливо поднял голову:

Под вечер человек с тростью, известный своим заказчикам под именем Борджиа, подошел к дому на улице графа де Ласепеда.

Утром того же дня он получил совершенно недвусмысленный приказ: как можно скорее устранить дочь Чарльза Линча.

Как можно скорее.

Все усложнилось, и эта его поездка в Европу, которая должна была продлиться не больше двух-трех дней, затянулась. Он не любил изменений в программе, потому что из-за них не успевал правильно все спланировать и принять все необходимые меры предосторожности, а именно это в конце концов приводит к ошибкам. Борджиа не терпел приблизительности. Борджиа не любил неожиданностей.

Он сунул руку в карман и вытащил прозрачную баночку, с которой никогда не расставался. Приоткрыл крышку, вынул и проглотил стомиллиграммовую таблетку хлорпромазина. В «рабочие» дни ему случалось принимать по пять-шесть таблеток — вдвое больше предписанной максимальной дозы. С годами он научился справляться с побочными эффектами. Чтобы бороться со скачками давления, у него была его трость, а чтобы не набирать вес, он соблюдал строжайшую диету. Оставалась сухость во рту, но она ему не мешала. К тому же выбора не было. Без хлорпромазина Борджиа не мог бы делать то, что он делал. Его сила и ловкость целиком зависели от того состояния, в которое приводил его этот нейролептик.

Он убрал баночку в карман и тщательно обследовал дом, в котором жила Мари Линч. Народу на улице мало, и все же, не успев как следует осмотреться, он вынужден соблюдать осторожность.

День клонился к закату, когда Ари постучал в высокую железную дверь ангара на востоке Женевы. Ирис позаботилась обо всем: забронировала ему билет на ближайший поезд и даже заказала такси. Она помогала ему с поразительным рвением. Возможно, таким образом хотела извиниться перед ним за свою недавнюю резкость. Или же Ари недооценивал то значение, которое Ирис придавала успешному завершению этого расследования.

Когда Маккензи позвонил Антуану Мани, тот поначалу был с ним не слишком любезен: заявив, что уже обо всем рассказал полиции, он попросту бросил трубку. Но, как оказалось, он определил номер и спустя полчаса совершенно неожиданно перезвонил Ари из телефонной будки. «Не пытайтесь звонить мне домой. Я уверен, что мой телефон прослушивается. Кажется, я знаю, почему убили мою жену». Художник, доведенный до отчаяния бездействием швейцарской полиции и опасавшийся за свою жизнь, предложил Ари встретиться в этом мрачном ангаре на востоке Женевы.

Аналитик размышлял, что же такое он сейчас узнает. Пока он не представлял себе, что может связывать эти убийства с тетрадями Виллара, и тем более не понимал, какое отношение к произошедшему имеет Доктор.

Хотя, несомненно, какая-то связь между тетрадями Виллара и подземным миром, мифами о полой Земле существует… Не потому ли в эту темную историю оказались втянуты и геологи? Пока еще рано что-то утверждать, но Маккензи наделся, что Мани подскажет ему, в каком направлении следует вести поиски.

— Вы Маккензи? — спросил Мани, слегка отодвинув тяжелую дверь.

Эрик сразу же понял, что улыбка его жены была притворной. Слишком натужной, слишком уж напоказ. Стоя посреди гостиной, высокая стройная блондинка смотрела на него пугающе тяжелым взглядом.

— Почему ты не включишь свет? — спросил он с тревогой.

Каролина подошла к мужу и осторожно обвила руками его шею. Он нахмурился, чувствуя, что здесь что-то не так. Молодая женщина прижалась к нему и поцеловала долгим поцелуем. Потом, продолжая его обнимать, приблизила губы к его уху:

— За нами следят и прослушивают, — прошептала она едва слышно. — Я нашла письмо Чарльза Линча в одном из твоих пиджаков. Оно лежит на комоде за моей спиной. Незаметно возьми его и попробуй прочитать.

Эрик почувствовал, как учащенно забилось ее сердце. Все ее тело напряглось, словно пытаясь найти защиту в эту тревожную минуту. В такие моменты физически ощущаешь срочность и серьезность происходящего: они словно давят на тебя, сжимая легкие. Возможно, все обстоит куда хуже, чем он думал. Он поднял голову, продолжая крепко обнимать жену, и действительно различил в полумраке какое-то письмо. Эрик осторожно схватил его и, пользуясь темнотой, поднес поближе.

Ари расположился в отделении для курящих гостиничного бизнес-центра и теперь курил одну сигарету за другой за компьютером, который включила для него распорядительница. Как ни ненавидел он эти железки, он все же был способен проверить свою почту, что и делал каждые десять минут с тех пор, как вернулся в гостиницу, в надежде, что Ирис уже прислала ему необходимую информацию. За это время ему чудесным образом удалось найти на одном из социальных сайтов страницу Мари Линч. И теперь он с изумлением рассматривал все то, что молодая актриса сочла нужным сюда выложить: короткие высказывания, тексты побольше и достаточно откровенные фотографии.

Ари набрал в поисковике имя молодой женщины по двум причинам: во-первых, ему по-прежнему казалось странным, что она очутилась в доме Доктора одновременно с ним, и он задумал проверить, не скрывает ли что-нибудь Мари Линч. Что именно? Об этом он не имел ни малейшего понятия и, если быть честным, сильно сомневался, что найдет ответ в интернете. Во-вторых — и он вынужден был признать, что это и послужило основной причиной его поступка, — в наружности и действиях Мари Линч, которую он поневоле находил все более привлекательной, было что-то таинственное.

Впервые после разрыва с Лолой женщина сумела хоть как-то задеть его чувства. Это не удалось даже Бенедикт и Марион, официанткам из «Сансера». Его невинные заигрывания с ними скорее были данью вежливости. Проявлением дружбы… Что же касается Мари Линч, возможно, для него настало время снова взглянуть на женщину с иной точки зрения.

Содержание этих страниц, открытых для публики, вскоре озадачило Ари. Молодая женщина без малейшего стыда распространялась о различных аспектах свой личной жизни — реальных или вымышленных. По крайней мере, профессиональные фотографии, на которых она была изображена почти голой, уж точно были реальными: их она разделила на несколько групп — по фотографам. Фигура актрисы, о которой он до сих пор мог судить, видя ее в одежде во время их первых двух встреч, оправдало самые смелые его ожидания. У Мари Линч было безупречное тело. Похоже, она знала об этом и весьма умело этим пользовалась. По крайней мере, перед объективом камеры.

Внимательно рассмотрев ее многочисленные фотографии, он наткнулся на запись, в которой молодая женщина не без юмора рассказывала об очень личной стороне своей жизни.

Эрику и Каролине понадобилось два дня, чтобы подготовиться к побегу.

В течение этих полных тревоги сорока восьми часов инженер не переставал надеяться, что произойдет хоть что-нибудь и им не придется осуществлять задуманное. Например, выяснится, что бегство Чарльза Линча увенчалось успехом и он обо всем сообщил властям… Но этого не случилось. И вечером второго дня они, как и было задумано, оказались перед техническим помещением в западном крыле в такое время, когда обычно давно спали.

Они тщательно разработали свой план, распределив между собой задания. В конечном счете труднее всего было не выдать себя, не пробудить подозрений даже у других ученых, тем более что после разговора с Эриком Доктор наверняка усилил установленное за ними наблюдение. Поэтому пришлось действовать очень скрытно и почти не разговаривать друг с другом.

Каролина взялась собрать предметы первой необходимости: кое-какие инструменты, продукты и карманный фонарик. Только то, без чего им никак не обойтись. Она занималась этим не торопясь, так что никто ничего не заметил, и спрятала собранные вещи в одежде. Все это пришлось проделать в несколько этапов, не показывая виду, что она готовится к отъезду.

Эрик же тщательно разобрался в системе безопасности комплекса, чтобы найти все ее слабые места. Он знал непреложную истину: такие места есть

всегда.