Червь

МакКрэй Джон

Наше время, альтернативный мир, в котором стали появляться люди с суперспособностями. В то же время они остаются обычными людьми, они хотят власти, свободы, денег, признания. Они готовы бороться друг с другом за место в этом мире. Конфликты развиваются, и мир хрупок как никогда. На этой альтернативной Земле у человека с суперспособностями есть два основных варианта карьеры: стать героем или стать злодеем. Кем станет неглупая девушка, у которой нет друзей и которую ежедневно гнобят в школе? Если героем — кого она спасёт? Если злодеем — кто будет её жертвой? Авторизованный некоммерческий перевод произведения американского писателя Джона МакКрэя.

Предупреждение:

 издевательства, интриги, мат, собаки, драки, вялый подростковый секс, преодоление себя, упорство, поиски своего места в мире, убийства, расчленёнка, маньяки, стихийные бедствия, обретение друзей, рациональность, пауки, насекомые, телекинез, банды, кровища, находчивость, ПЦ, паутина, лазеры.

От автора:

Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей. Повторных предупреждений не будет — ищите их в других книгах.

Часть 1. Созревание

1.01

Конец урока через пять минут, а в голове крутится лишь мысль о том, что целый час — слишком много для обеда.

С самого начала семестра я с нетерпением ожидала, когда на обществознании наш учитель мистер Гледли начнет рассказывать про кейпов. Но когда этот долгожданный момент наступил, вместо того чтобы слушать его лекцию, я ёрзала на стуле или же рассеяно рисовала какие-то закорючки на полях своей тетради. Мой взгляд метался между мистером Гледли и часами, которые висели над дверью. Я почти не слушала учителя. Часы показывали без двадцати двенадцать, до конца урока оставалось ещё пять минут.

Он был так оживлён, так захвачен темой урока, что класс, возможно впервые, внимательно слушал. Мистер Гледли был из того разряда учителей, которые стремятся говорить с учениками на равных, сокращая свою фамилию до одной буквы, заканчивая урок пораньше и болтая с ребятами о пустяках. Он придумывал много групповых заданий, чтобы дать волю дружескому общению на уроках, проводил их «весело», например, в виде инсценировки судебного процесса.

На меня он производил впечатление одного из «популярных» ребят, который затем стал учителем. Он, наверно, думал, что является всеобщим любимчиком. Я представляла, как бы он отреагировал, если бы услышал моё мнение об этом. Пошатнулось бы его самомнение, или он счёл бы это отклонением, какого можно ожидать от мрачной молчаливой девчонки?

Я бросила взгляд через плечо. Мэдисон Клементс сидела слева, через два ряда и на два места позади меня. Она заметила, что я смотрю, и ухмыльнулась, потом прищурилась, и я опустила свой взгляд на тетрадь, пытаясь отогнать мерзкое предчувствие, от которого в животе что-то сжималось. Я взглянула на часы — одиннадцать сорок три.

1.02

По дороге домой все мои мысли были об Эмме. Сторонний наблюдатель может посчитать, что «лучший друг» — это просто слова, но для ребёнка важнее нет никого. Эмма была моей самой лучшей подругой с первого класса средней школы. Нам было мало проводить вместе время только в школе, так что мы по очереди оставались друг у друга в гостях каждые выходные. Помню, моя мама говорила, что мы были очень близки, почти как сёстры.

Такая тесная дружба достаточно интимна. Не в плотском смысле, а в том смысле, что нет никаких секретов, и друг знает все твои слабые места и уязвимости.

И вот когда я вернулась из летнего лагеря за неделю до начала учёбы в старшей школе, как я себя почувствовала, когда узнала, что она больше не разговаривает со мной? Что София стала её лучшей подругой? Когда я осознала, что она стала использовать все секреты, которыми я делилась с ней, чтобы максимально больно ранить меня? Это сломало меня. По-другому и не скажешь.

Чтобы перестать копаться в прошлом, я переключилась на рюкзак, поставив его на соседнее сиденье и начав разбирать содержимое. Пятна виноградного сока вызывали подозрение, что мне нужен новый рюкзак. Этот я купила четыре месяца назад на замену старому, украденному из шкафчика, за двенадцать баксов, так что это не было большой потерей. Важнее были промокшие тетради, учебники и два романа, которые я таскала с собой. Подозреваю, что та девчонка, которая держала бутылку с виноградным соком, специально целилась в открытый верх рюкзака. Я заметила, что арт-проект тоже пострадал — коробка с ним смялась с одной стороны. Это уже было делом моих рук.

Сердце сжалось, когда я увидела блокнот в твёрдой чёрно-белой обложке. Его угол промок так, что четверть каждой страницы окрасилась в фиолетовый. Чернила расплылись, а страницы уже пошли волнами.

1.03

Моё расписание тренировок включало пробежки каждое утро и каждый вечер. В процессе я неплохо изучила восточную часть города. Выросшие в Броктон Бей родители часто советовали мне «придерживаться набережной». Даже на пробежках я не удалялась от набережной, избегая неблагополучных районов. Но сейчас была ночь воскресенья, я была в костюме, и готовилась нарушать правила.

В пятницу я покрасила костюм, в субботу докупила временные детали (пояс, крепления для маски и линзы), и в воскресенье, ближе к вечеру, я закончила с самыми необходимыми для выхода деталями. Костюм ещё не был завершён, недоставало существенной части запланированной брони, но самые уязвимые места были защищены: лицо, грудь, позвоночник, живот и основные суставы. Единственной цветной деталью в серо-черном костюме были тускло-жёлтые линзы маски. Секции брони, защищавшие нижнюю челюсть, имитировали жвалы жука. Маска не закрывала волосы, что оставляло затылок незащищенным, но это была лишь одна из жертв, принесённых ради сегодняшнего выхода в свет.

Когда пробила полночь, я пересекла границу между одним из самых благополучных районов и районом, где жили гангстеры и сидящие на крэке шлюхи. Расстояние между ними было меньше, чем можно было подумать.

Набережная была туристическим центром города. Протянувшаяся с севера на юг вдоль побережья, она пестрела бутиками, цены в которых начинались от тысячи долларов, кафешками, где кофе стоил до смешного дорого, деревянными тротуарами и пляжами, откуда открывался великолепный вид на океан. Почти из любой точки доков виднелась одна из главных достопримечательностей Броктон Бей — Штаб-квартира Протектората. Помимо того, что она была чудом архитекторского искусства, ШП представляла собой плавучий центр управления, который многие местные супергерои считали домом, защищенный пузырем силового поля и системами противоракетной обороны. Необходимости воспользоваться защитой пока не возникало, но надо признать, она поддерживала чувство безопасности.

Западнее Набережной, вдали от воды находился район, который местные называли просто «доки». Когда международная торговля в Броктон Бей исчерпала себя, целая куча людей внезапно осталась без работы. Самые богатые и изобретательные сумели стать ещё богаче, направив городские ресурсы на технологии и банковское дело, но у тех, кто нанимался на корабли и в доки, особого выбора не было. Некоторые уехали из города, другие остались, добывая пропитание кто чем мог, третьи занялись откровенно нелегальными делами.

1.04

Я похолодела. Отчасти я жалела, что заранее не купила дешёвый мобильный телефон. У меня не было пояса с креплениями для разных мелочей, но лопатообразная секция брони на моей спине содержала набор шприц-тюбиков с адреналином, ручку и блокнот, баллончик с перцовым аэрозолем, и мешочек меловой пыли на молнии. Я могла бы положить сюда и мобильник. С его помощью я могла бы предупредить настоящих героев о том, что Лун совместно со своими шестерками планировал стрелять в детей.

По крайней мере я так расслышала. Я не верила своим ушам. Я прокручивала сказанное в своей голове снова и снова, пытаясь найти иное толкование. Не то что бы было трудно поверить, что он может решиться на что-то подобное. Просто в моей голове с трудом укладывалось, что кто-то вообще на такое способен.

Лун ответил на вопрос одного из бандитов, легко перейдя на другой язык. Он схватил одного из своих подручных за руку, и вывернул её так, чтобы посмотреть на его часы, так что я могла предположить, что речь идет о времени их действий. Бандит, чье запястье вывернул Лун, вздрогнул от боли, но ничего не сказал.

Что я должна была делать? Сомневаюсь, что здесь, в доках, кто-то пустит к себе незнакомого человека, чтобы тот мог позвонить с их телефона. Даже если я дойду до набережной, вероятность найти работающее кафе или магазин, откуда можно позвонить, очень низкая. Кроме того, у меня не было с собой карточки для таксофона. Пометка для себя: в следующий выход я обязательно возьму с собой сотовый и запасную карточку для таксофона.

Подъехала машина, и из нее вышли еще трое парней, одетых в цвета банды, чтобы присоединиться к собравшимся. Через некоторое время группа общей численностью двадцать-двадцать пять человек направилась на север. Они прошли по улице прямо под тем местом, где я расположилась.

1.05

Невозможно верно оценить, что из себя представляет сверхчеловеческая сила, пока не увидишь своими глазами, как кто-то прыгает с тротуара на второй этаж здания, стоящего на противоположной стороне улицы. Он не смог запрыгнуть прямо на крышу, но он сумел преодолеть, пожалуй, три четверти пути наверх. Я не была уверена, что именно удерживало его на отвесной стене, я могла лишь предположить, что Лун повис, вонзив свои когти в стену.

Я слышала скрежет и хруст по мере того, как он поднимался, и бросила взгляд на единственный путь к отступлению, который у меня был. Я не питала иллюзий, Лун успеет оказаться на крыше и понять, куда я делась ещё до того, как я успею спуститься по пожарной лестнице и сбежать. Более того, он может просто атаковать пламенем сквозь металлические прутья лестницы пока я буду спускаться, и даже на земле я буду лёгкой целью — он просто спрыгнет с крыши. Какая ирония — пожарная лестница не спасёт меня от огня.

Если бы я только могла летать. В моей школе предлагали на выбор химию, биологию, физику, и основы наук — для отстающих. Я не выбирала физику, но была уверена, что использование для бегства летающих насекомых, которых я могла собрать, так же бесполезно, как и попытки девятилетних подражателей супергероям полететь, прыгая с высоты с зонтиками и простынями.

Я здесь застряла.

Я дотянулась пальцами до выступа своей брони на спине, хранившего мое снаряжение. Шприц-тюбики с адреналином предназначены для лечения анафилактического шока от аллергических реакций на укусы пчел и других насекомых и, вероятно, не смогут повредить Луну, даже если я подберусь к нему на близкое расстояние, и смогу найти уязвимое место, куда сделать укол. Худшее, что может произойти в этом случае — инъекция вызовет всплеск гормонов, или эндорфинов, или чем там ещё питается его сила. В лучшем случае это бесполезно, в худшем — опасно.

Интерлюдия 1 (Денни)

«Нам неизвестно, как долго Он там находился, висел в воздухе над поверхностью Атлантического океана. В двадцатых числах мая 1982 года океанский лайнер совершал переход из Плимута в Бостон, когда один из пассажиров заметил его. Он был наг, его руки были раскинуты в стороны, волосы развевались ветром, в то время как он парил в небе, на высоте около ста футов над мягко перекатывающимися волнами. Кожа и волосы казались сделанными из отполированного золота. Ни волос на теле, ни одежды, чтобы прикрыть его, он казался почти искусственным».

«После обсуждения, в котором участвовали как пассажиры, так и экипаж, лайнер изменил свой курс, чтобы подойти поближе. Был солнечный день, и пассажиры столпились у леерных ограждений, чтобы получше его рассмотреть. Как будто разделяя их любопытство, фигура приблизилась к ним. Выражение его лица было неизменным, но свидетели сообщали, что на нем застыла глубокая печаль».

«Казалось, что его маска вот-вот даст трещину, и он начнет плакать, — вспоминала Грейс Лэндс. — Но когда я протянула руку и коснулась его кончиками пальцев, то расплакалась сама».

«Этот круиз должен был стать моим последним путешествием. Я была больна раком, и мне не хватало духу бороться с болезнью. Не верю, что признаюсь в этом перед камерой, но я возвращалась в Бостон, место, где родилась, чтобы покончить с собой. После того, как я встретила его, я передумала. Но в любом случае, это было уже не важно. Когда я обратилась к врачу, он сказал, что нет никаких признаков, что у меня когда-либо был рак».

«Я помню, мой брат, Эндрю Хоук, был последним пассажиром, кто решился на контакт с ним. Он взобрался на ограждение и, почти падая, сжал руку золотого человека. Остальные схватили его, удерживая от падения. Произошедшее погрузило брата в состояние тихого благоговения. Когда человек с золотой кожей улетел, мой брат хранил молчание. На протяжении оставшегося пути в Бостон он не проронил ни слова. Когда мы наконец причалили, и наваждение, наконец, рассеялось, мой брат, как ребенок, в восторге лепетал перед журналистами о нём».