Цирк

Маклин Алистер

Вновь герои оказываются во враждебном окружении, где происходят загадочные убийства, где ни один человек не является тем, кем кажется, и где умение пройти по канату равносильно способности балансировать на краю пропасти, разделяющей добро и зло.

Глава 1

— Будь вы настоящим полицейским полковником, — произнес Пилгрим, — не малоубедительной фальшивкой, а настоящим, вам можно было бы прибавить сразу три звезды. Замечательная работа, дорогой Фосетт, замечательная.

Пилгрим был потомком пэров Английского королевства, и это ощущалось во всем. И в своей одежде, и в своей речи он был немного типичным одвердинцем: монокль на цепочке, старомодный штоковский галстук. Носил он изысканного покроя костюм от Сэвилла Боу, рубашки от Турнболла и Азара, а пара спортивных пистолетов, которые он сравнительно дешево приобрел за четыре тысячи долларов, были, несомненно, от Пордейса с Вест-Вила. Туфли ручной работы из Рима дополняли его портрет. В нем трудно было распознать скрытого Шерлока Холмса.

Фосетт не прореагировал на эту то ли критику, то ли правду, за которой слышалась похвала. Движение мускулов его лица вообще крайне редко можно было заметить, скорее всего потому, что из-за своей полноты оно у него было почти лунообразным.

Фосетт оторвал взгляд своих полузакрытых, утонувших в круглом лице глаз от кожаных корешков книг в библиотеке и перевел его на горящие в камине сосновые поленья. Затем он произнес задумчивым голосом:

— Хотелось бы, чтобы продвижение по службе в ЦРУ было более быстрым и эффективным.

Глава 2

Гостиная для такого соблазнительного местечка была на диво уютной, хотя могло показаться, что у человека, обставлявшего ее, имелось пристрастие к красновато-коричневому цвету, поскольку и диван, и кресла, и тяжелые занавески были такого же или близкого к нему оттенка. От камина шло тепло. Ринфилд и Бруно сидели в креслах. Фосетт расположился за столиком для коктейлей.

— Растолкуйте мне, пожалуйста, еще раз об этой антиматерии, или как там ее, — осторожно попросил Бруно.

— Я боялся, что вы попросите об этом. Знаю, что в первый раз рассказал вам все правильно, потому что вызубрил и повторил как попугай.

Мне пришлось все вызубрить, так как в этих вопросах я ни черта не смыслю, — Фосетт протянул Бруно содовую и потер подбородок. — Попытаюсь повторить еще раз. Может быть, на этот раз что-нибудь дойдет и до меня. Как известно, материя состоит из атомов. Те же состоят из целой кучи всякой всячины — и яйцеголовые могли бы перечислить эти составные части — но нам достаточно двух основных компонентов: протонов и электронов. В нашей Вселенной, в том числе и на Земле, электроны заряжены неизменно отрицательно, протоны — положительно. Если я не ошибаюсь. К несчастью, по вине наших ученых и астрономов жизнь чертовски усложнилась. Например, только в этом году они открыли какие-то бог знает какие частицы, которые двигаются со скоростью во много раз превышающие скорость света, и это здорово потрясло весь ученый мир, так как все они были уверены на сто процентов, что быстрее света двигаться невозможно. Но тем не менее, это факт. Некоторое время назад два астронома — Дикки и Андерсон — сделали, основываясь на своих вычислениях, необычайное открытие об обязательном существовании положительных электронов. Теперь их существование всемирно признано, и они получили название позитронов. Дальше больше — в Бирили открыли существование антипротонов — электрически противоположных нашим протонам. То, что состоит из позитронов, и называется теперь «антиматерией». И она существует, несмотря на существенные разногласия серьезных ученых. В одном они сходятся: если столкнуть электрон с позитроном, или протон с антипротоном, или обе пары вместе, результатом будет взрыв. Они аннигилируют друг с другом, испуская смертельные гамма-лучи и тепло, уничтожающие жизнь на десятках, а может и сотнях квадратных милях. В этом ученые солидарны. Рассчитано, что если только два грамма антиматерии ударят в нашу планету со стороны, противоположной Солнцу, то Земля, если не развалится при взрыве, будет вытолкнута с орбиты на Солнца.

— Восхитительная перспектива, — буркнул Ринфилд, — но для меня это звучит как сказка.