Спираль времени. Гость из бездны

Мартынов Георгий

Георгий Сергеевич Мартынов (1906–1983) — один из виднейших представителей отечественной фантастики “классического советского периода”. Возможно, теперь произведения Мартынова и кажутся слегка наивными, но…

Первая книга Г.С.Мартынова — “220 дней на звездолете” — была опубликована в 1955 г. Всего лишь два года отделяли мир от начала космической эры — запуска первого спутника Земли. Романтика межпланетных путешествий уже будоражила воображение сотен тысяч читателей, воспринимавших роман Мартынова даже не как фантастику, но — как своеобразную “хронику будущего”…

За ним последовали “Сестра Земли”, “Наследство фаэтонцев”, “Каллисто”…

Однако Мартынов писал фантастику не только “космическую”, но и — ИНУЮ.

Перед вами — два его романа о путешествиях во времени.

В далеком будущем просыпается герой “Гостя из бездны”, в далекое прошлое отправляется герой “Спирали времени”. И читать об их приключениях по-прежнему БЕЗУМНО ИНТЕРЕСНО!

Спираль времени

КНИГА 1. МАШИНА ВРЕМЕНИ

ЧАСТЬ 1

«ФАНТАСТ»

– Не могу понять, – сказала она, – почему ты так волнуешься. Можно подумать, что выступить с докладом перед ученым советом для тебя в новинку.

Он ничего не ответил, встал, с подчеркнутой аккуратностью подвинул стул обратно, точно на то же место, где он стоял раньше, повернулся и подошел к окну.

Она наблюдала за ним улыбаясь. Все это было ей давно знакомо и привычно. Перед каждым публичным выступлением он вел себя точно так же.

Они жили на восьмом этаже огромного здания в районе новостроек, там, где несколько лет назад находился аэропорт. Город приблизился вплотную, и бетонные дорожки аэродрома перенесли к югу, в сторону Гатчины.

День выдался морозный, ясный и солнечный.

НАХОДКА

Люди напряженного умственного труда редко ограничиваются своей основной работой. Почти как правило, у них появляется какое-нибудь увлечение, не имеющее ничего общего с их специальностью. Мозг требует отдыха, отвлечения, перемены деятельности. И если ученый пренебрегает физическим трудом или спортом, то чаще всего увлечением становится также умственная работа, но только совсем иного характера, при которой вводятся в действие другие участки мозга, не принимающие участия в основной работе.

Такой отдых достигает цели, но, конечно, в меньшей степени, чем отдых «физический».

Николай Тихонович Карелин, к большому огорчению своей жены, заслуженного мастера спорта, не испытывал никакой склонности к физкультуре. И его отдыхом служила… другая наука.

Карелин увлекался археологией.

В его кабинете целый шкаф был наполнен всевозможными черепками, кусочками костей, каменными и железными обломками, извлеченными при раскопках. Большинство из них было подарено ему другом детства и юности Василием Васильевичем Кичевым – историком и археологом. Но были тут и предметы, найденные лично Карелиным. Изредка он принимал участие в экспедициях Кичева, всегда в качестве подсобного рабочего.

«СПИРАЛЬ ВРЕМЕНИ»

– Ты был прав, – сказал Сафьянов, передавая Карелину свою работу. – В первом переводе действительно пропущены многие детали, и, по-моему, весьма существенные. Я сделал точный перевод. Но только подстрочный. Сохранить язык автора мне не удалось. Да вряд ли это и нужно. В древнейшем Египте говорили и писали так, что теперь никто ничего не поймет. Пришлось бы к каждому слову давать пояснения. Слишком велика разница во времени. Все было тогда совсем другим: язык, понятия, верования. Мне даже пришлось заменить имена богов на знакомые нам из более поздней истории Египта. Но за точность смысла каждой фразы я ручаюсь.

– Что и требуется, – сказал Карелин. – Большое спасибо!

– Благодарить не стоит. Я работал с удовольствием. Рукопись проливает свет на кое-какие детали истории «доисторического» Египта и его связей с Атлантидой. В том, что речь идет именно об Атлантиде, сомневаться нельзя. Что касается самой фабулы рассказа, то она любопытна, хотя и неправдоподобна. Что ты собираешься делать с этой сказкой?

– Я еще и сам не знаю, – ответил Карелин.

Но, говоря так, Николай Тихонович кривил душой. Он уже знал, зачем нужна ему «сказка» древнего Египта, но не считал нужным прежде времени говорить об этом.

РУКОПИСЬ ДАИРА

"Пришло время!

Для каждого человека приходит великий час, для одного раньше, для другого позже.

Теперь он пришел для меня.

Мне – Даиру, сыну хаохита Рамсуна, верного слуги Хонсу, ушедшего в дни моего отсутствия на поля Осириса, – пришло время следовать за отцом.

Я готов!

НЕОЖИДАННОСТЬ

Карелины возвращались домой пешком. Вечер был так хорош, что не хотелось спускаться в метро. Пощипывал мороз, но не было даже слабого ветра.

Идти было далековато, но Вера Павловна не боялась расстояний и часто заставляла мужа совершать подобные прогулки. Для кабинетного работника, по ее мнению, это было полезно.

Сегодня Николая Тихоновича не пришлось даже уговаривать. Он шел машинально, не замечая, что они давно уже прошли несколько станций метро.

Карелин мучительно переживал неудачу.

Нет, над ним никто не смеялся. «Фантастическая» часть его доклада была встречена так же, как и основная, сочувственно и серьезно. Один из членов совета, как раз тот, кто председательствовал сегодня, сказал даже в своем выступлении, что древняя рукопись заслуживает пристального внимания, и именно потому, что в ней много «совпадений», которые трудно объяснить, учитывая возраст документа.

ЧАСТЬ 2

БАЗА 16

Посередине салона, почти во всю его длину, стоял овальной формы стол, покрытый ворсистой скатертью, на ощупь и по внешнему виду похожей на бархатную. Вокруг него – удобные мягкие кресла, все запятые пассажирами. Под длинными окнами, вдоль бортов, такие же кресла, диваны, шахматные столики и буфетные автоматы были расставлены в хорошо продуманном беспорядке, создававшем уютную обстановку.

Стол был завален журналами.

У одного из окон двое играли в шахматы.

Юноша – высокого роста, широкоплечий, с фигурой и выправкой спортсмена. Девушка – на голову ниже, тоненькая и, казалось, хрупкая. Оба одеты одинаково, в костюмы белого цвета, плотно облегающие тело. На ногах шнурованные ботинки с очень толстой подошвой. У нее – коротко остриженные волнистые волосы каштанового оттенка, у него голова наголо обрита. Каждому из них было не больше двадцати двух – двадцати трех лет.

– Пожалуй, уже скоро, – сказал юноша.

«ЭПРА»

Осуществлению проекта, предложенного инженером-океанографом Владимиром Дмитревским, предшествовала длительная дискуссия.

Как часто случается с тем, что ново и непривычно, идея сперва подверглась «уничтожающей» критике, потом была признана «заслуживающей внимания», а еще немного спустя превратилась в задачу «будущих поколений».

Будущих потому, что требовала огромных затрат. Экономический совет планеты считал, что необходимых средств в распоряжении человечества сейчас нет.

Таков был первый приговор.

«Будущие поколения» не устраивали Дмитревского. Он хотел сам осуществить свою идею, своими руками выполнить свой проект.

ЗАКЛАДКА ТРУБЫ

– Послушай, Игорь, – сказала Шура Козлова. – Ты уже три дня на базе. Неужели тебе не хочется увидеть работу «ЭПРА»?

– Более чем хочется, – ответил Горелик. – Но здесь все так заняты…

Действительно, напряженная деятельность ни днем, ни ночью не стихала на дне океана. Правда, здесь не было ни «дня», ни «ночи», – люди просто работали двадцать четыре часа, работали в три смены – система давно забытая на поверхности земли.

Горелик мог давно увидеть все, что его интересовало, отправившись к месту работ в одиночку, но ему обязательно нужен был спутник, которого можно расспросить и получить объяснения. И он откладывал знакомство с технической половиной «ЭПРА» до какого-нибудь удобного случая.

Такой случай неожиданно представился сегодня.

В ПЛЕНУ

Время шло однообразно, но не скучно. Интересная работа всецело захватила Игоря Горелика.

День был строго регламентирован. Работа, сон, развлечения – все имело свое, раз навсегда установленное, время. И это так же помогало не замечать отсутствия новых впечатлений.

Раз в три дня, в течение получаса, Игорь имел возможность поговорить с матерью по радиотелефону. Он не пропускал своей очереди, главным образом потому, что знал – мать беспокоится о его здоровье и ее собственная работа идет лучше, после того как она увидит сына.

На свое здоровье Игорь никогда не жаловался. И в условиях «заключения» под водой выглядел так, что даже мать не находила повода поволноваться за него.

В подводном павильоне были гимнастический зал и бассейн для плавания. В верхнем этаже помещался «зимний сад», где рекомендовалось проводить не менее часа в день. За этим строго следил врач базы. Народ был крепкий, не склонный к заболеваниям, и врачу делать было почти нечего. Александр Пугачев помимо медицинских обязанностей выполнял еще и работу ученого ихтиолога. Суханов редко отпускал его на дно, и материал для работы доставляли поисковые группы. Лаборатории базы были прекрасно оборудованы.

СТАРАЯ ЗАГАДКА

ЧП!

Чрезвычайное происшествие!

Это выражение бытовало на Земле сто лет назад и, сохранившись до настоящего времени, приобрело еще более острое и волнующее значение, чем в прошлом, потому что «чрезвычайные происшествия» случались теперь исключительно редко.

ЧП прозвучало в экстренных выпусках радиогазет, прозвучало на весь мир спустя какой-нибудь час после того, как ударом лучевого пистолета Игорь Горелик был освобожден из объятий неизвестного науке подводного животного.

Неизвестного! Здесь, на Земле!

ЧАСТЬ 3

ПОИСКИ

Контрольный зал ИЦ помещался в здании Института космогонии, несмотря на то, что по своему назначению не имел к этому институту почти никакого отношения. Но так повелось, что весь комплекс вопросов, связанных с проблемой "Ц", уже более ста лет находился в ведении людей, занимающихся космосом. А тот факт, что вопрос о связи с внеземными цивилизациями занимал у космонавтов первенствующее положение, в какой-то мере служил оправданием такому «сожительству».

Ким явился в институт к семи часам утра.

Чтобы увидеть работу ИЦ-8, нужно было запастись терпением. Как правило, кибернеты действовали в темноте, чувствительные приборы не нуждались в освещении места поисков.

Свет появлялся изредка, когда на пути ИЦ-8 попадались препятствия и они вынуждены были «зрительно» определять степень их трудности и принимать решения о преодолении этих препятствий. Никто не мог заранее сказать, когда произойдет такой случай и на экране появится изображение.

Кима предупредили, что можно просидеть несколько суток и ничего не увидеть.

ВТОРОЙ ЦИЛИНДР

Ким встретил Эллу у подъезда института.

– Смотри, пожалуйста! – сказал он. – Не опоздала. Советую тебе всегда быть такой же аккуратной, когда начнешь ходить на свидания.

Элла посмотрела на него с упреком:

– Ты не должен смеяться надо мной.

– А я и не смеюсь. Во мне говорит опыт.

РЕШЕНИЕ БЛИЗКО!

Света, жена Кима, случайно встретила Эрика, когда он поздно вечером возвращался домой из института.

– Что вы сделали с моим мужем? – спросила она. – Ким не приходит домой по целым суткам. Долго будет продолжаться это безобразие?

Эрик улыбнулся.

– Света, дорогая! – ответил он. – Мы тут совершенно ни при чем. Разве ты не знаешь характера Кима? Он не успокоится, пока не добьется успеха. Ты помнишь, я говорил ему, что задача очень интересная. Так вот, она оказалась чересчур интересной. Кима никто не заставляет работать сутками. Наоборот, ему говорят, что так нельзя, но он ничего не желает слушать.

– Где он сейчас?

ОТКРЫТИЕ

Много времени и больших умственных усилий пришлось затратить инженерам группы, чтобы понять способ прикрепления приборов к стенке камеры. Применение силы было здесь совершенно недопустимо, приборы надо было отделить без малейшего повреждения.

Если гибель черного шара еще не являлась окончательной катастрофой, потому что существовал второй шар, то испортить приборы означало отказаться от мысли проникнуть в тайны техники иного мира до выхода пришельцев, а этого никто не хотел.

Помимо естественной любознательности, в людях Земли говорило и чувство гордости. Земная наука не должна оказаться ниже науки пришельцев. Существовала еще и забота о них. Могло случиться, что пребывание в машине времени как-то отражается на организме и потребуется помощь. А чтобы оказать ее, надо было все знать заранее. Конечно, пришельцы, сконструировавшие и сделавшие машину, учли все последствия, но кроме них в машине находился и человек Земли. Если не четырем пришельцам, то ему почти наверное будет нужна помощь. На родине пришельцев не могли предвидеть появление попутчика…

В конце концов загадка была разгадана и оказалась чрезвычайно простой. Может быть, именно потому и не удавалось довольно долго добраться до истины. Простое – всегда самое трудное.

Приборы камеры оказались просто приклеенными к металлической стенке.

ИСПЫТАНИЕ

Доклад Кима четырем инженерам продолжался более двух часов. Он подробно рассказал, как и какими путями был раскрыт секрет каждого прибора, познакомил своих слушателей с принципом его действия, назначением и, устройством. Отвечая на вопросы, он еще лучше уяснил себе связь узлов и назначение деталей.

Закончил он так:

– Как только мне пришла в голову мысль о кнопке, или, вернее сказать, о ключе для посылки импульса энергии в шар, я понял, что это так и есть. Мы не можем знать, какой именно импульс надо послать, его частоту и мощность, но этого и не нужно. Достаточно приставить к шару автомат, который последовательно направит в него сигналы всех мыслимых частот. А мощность не может быть велика. Сконструировать кибернета для такой работы, кропотливой, но недолгой, совсем легко. Вот почему я сказал вам, что мы вскоре вступим в связь с планетой пришельцев. Не может быть никакого сомнения, что, когда Карелин вызвал зеленый луч, на планете пришельцев узнали об этом. Но шар не принял передачи, потому что не было импульса.

– Но ведь это было давно.

– Неважно. Они должны были ждать. Я убежден, что передача от них идет на Землю регулярно все эти годы. Возможно, с помощью какой-нибудь автоматической установки. Иначе быть не может.

ЧАСТЬ 4

НА РОДИНЕ ПРИШЕЛЬЦЕВ

Когда Кдм входил в камеру, он был не только внешне, но и внутренне совершенно спокоен. Приподнятость настроения ничего общего не имела с тревогой, беспокойством, неуверенностью или с тем, что принято называть волнением. Лучше всего это состояние можно было охарактеризовать словом «любопытство»: «Что нас ждет?» Ким безгранично верил в правильность своих расчетов, был непоколебимо убежден, что через несколько мгновений они окажутся на планете пришельцев. Что же они увидят на ней? Как их встретят?

Все, что Ким знал о людях неизвестной планеты, было почерпнуто им из рукописи Даира. Другого источника не было, монгольское предание только упоминало о пришельцах, не приводя никаких подробностей.

А что можно было узнать из этой рукописи? Только то, что пришельцы, по-видимому, высококультурные, гуманные и обладающие большими знаниями люди. Даже о их внешности нельзя было составить отчетливого представления. Очень светлая кожа, глаза не совсем такие, как у людей Земли, и… больше ничего.

Машины пространства – времени сами по себе свидетельствовали о том, что родина пришельцев в то время, когда они ее покинули, находилась на уровне развития, примерно равном развитию на современной Земле. Но с тех пор прошло двенадцать тысячелетий!

Сто двадцать земных веков!

ЖВАН

Сознание возвращалось к ним медленно и постепенно. Обоим казалось, что они еще не покидали Землю, что путешествие в машине пространства – времени еще не началось. Они не помнили, как вошли в цилиндр и что там случилось с ними.

Но даже и тогда, когда сознание вернулось полностью, когда они вспомнили все, что предшествовало старту в неведомое, и поняли, что находятся не на Земле, а на планете пришельцев, – даже тогда пребывание в цилиндре осталось в их памяти «белым пятном».

И, как оказалось впоследствии, навсегда!

Первой окончательно очнулась Света.

Она поняла, что лежит на чем-то очень мягком и удобном, покрытая легким, почти невесомым одеялом. Неяркий, приятный для глаз, голубой свет заливал что-то огромное, не имевшее очертаний, окружающее ее со всех сторон, казавшееся бесконечным. Ей почудилось, что она лежит в пустоте, висит без опоры в голубом просторе земного неба.

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАДАЧА

На несколько секунд Ким замолчал.

– Что можно сказать о разумных существах двух планет, с которыми нам предстоит еще встречаться не один раз? – продолжал он. – Несомненно, что они высокоразумные существа. Они явились к жвановцам через нуль-пространство, хотя машины, которыми они воспользовались, иные, чем наши цилиндры. Какой принцип лежит в основе этих машин, нам предстоит еще узнать. В области «нулевых» конструкций жвановцы и эти двое далеко опередили нас, правда не во всем. Наиболее близким и понятным показался голубой человек. Разница между нами и им не больше, чем между нами и жвановцами. Здесь нас не ждет ничего необычного, жизнь на его планете не может резко отличаться от нашей. Иное дело шестирукое существо. У меня и Светы создалось впечатление, что оно самое развитое, в умственном отношении, из всех троих. Оно говорило с нами тем же способом, как и жвановец. Заговорило сразу, без какой-либо подготовки. Его мысленные излучения «звучали» в нашем мозгу с поразительной ясностью и четкостью. Это тем более удивительно, что на его планете жизнь не может иметь ничего общего с нашей. Слишком велика разница в строении тела. Трудно, очень трудно привыкнуть к его внешнему виду. Наша беседа продолжалась около часа. Все трое куда-то торопились. И за этот час ни я, ни Света, не смогли полностью избавиться от чувства невольного отвращения. Уже сегодня вы увидите на своих экранах все снимки, сделанные нами за эту неделю, и сами убедитесь в справедливости моих слов. Что касается третьего существа, похожего на сгусток серого тумана, то здесь бесполезны какие бы то ни было догадки. Что это такое, мы не понимаем! И, как выяснилось, сами жвановцы знают не больше нашего. На планете серых существ они никогда не были. Сами серые существа явились к ним неизвестно откуда, сравнительно недавно. Как, с помощью чего – никто не знает. Жвановцы утверждают, что «серые» не пользуются машинами нулевого пространства. О нашем появлении «серым» никто не сообщал, общения с ними у жвановцев нет. И все же один из них явился на встречу с нами, как будто им было все известно. Откуда и как они узнали, гадать бесполезно. Я говорил, что шестирукий показался нам со Светой самым развитым из трех. Это неправильное выражение. Не из трех, а из двух. «Серый» не говорил с нами, так же, как никто из них ни разу не говорил ни с одним из жвановцев. Они появляются на планете и исчезают. Он молча смотрел на нас, хотя ничего, чем можно смотреть, у него не видно. Слушал ли он нашу беседу? Вероятно, но определенно утверждать нельзя. «Серые» – сплошная загадка. Разрешить ее предстоит нам, совместно со жвановцами. Могу добавить, что наше предположение о том, что это существо не ходит, а летает, оказалось правильным. Когда кончилась беседа, он поднялся в воздух и поплыл к стене. Именно поплыл, без видимых движений. Больше мы его не видели. Света считает, что нам довелось встретиться с представителем человечества, настолько опередившего нас, жвановцев, шестируких и голубых, что оно непостижимо нашему уму. Мне кажется, что она права. Может быть, «серые» свободно перемещаются во Вселенной, используя законы природы, еще неведомые нам. Может быть, мы видели не само это существо, а его отображение, переданное на планету жвановцев. Все может быть. И мне почему-то кажется, что теперь, когда оно увидело нас двоих, «серые» появятся и на Земле. Будем ждать, потому что сами мы никогда не найдем их планету. В этом я совершенно уверен. В заключение мне хочется поделиться с вами одной мыслью, которая пришла мне в голову, когда я, глядя на шестирукого, думал о том, что мы могли оказаться не у жвановцев, а на родине шестируких. Конечно, они встретили бы нас дружески. Но что могло произойти, если бы шестирукие появились в Атлантиде вместо жвановцев? Как встретили бы их полудикие жители? Несомненно, они приняли бы их за опасных животных и постарались уничтожить. На этом разрешите закончить мой отчет. Вы скоро увидите жвановцев у нас на Земле. Мы договорились с ними, что ждем их через пять суток, что соответствует четырем суткам их планеты. Мы приглашали их идти с нами, но получили отказ. Возможно, что они хотят посетить нашу планету вчетвером, а в цилиндре было только два свободных места. Увидим!

Кима и Свету встретили те же люди, которые провожали их семь дней назад. И хотя посланцы Земли вернулись на четыре часа позже, чем обещали, – не только ученые, но и ни один человек из толпы, собравшейся перед зданием института, не сдвинулся с места, терпеливо ожидая их появления.

И как только дверь цилиндра открылась, как только Ким и Света вышли из него, им был задан вопрос, интересовавший всех:

– Где?

«ТЕХНИЧЕСКИЙ ВОПРОС»

Всего несколько месяцев назад Ким был далек от проблемы "Ц". Она интересовала его только потому, что для поисков цилиндра на дне Атлантического океана нужны были кибернеты ИЦ. О том, чтобы принять непосредственное участие в подготовке встречи пришельцев, он и не помышлял. Хотя бы потому, что в то время никто не мог знать, когда именно они выйдут.

Быстро и как-то незаметно все изменилось. Никто не предлагал Киму возглавить группу подготовки, но все считали именно его руководителем этой группы, состоявшей из медиков, историков, биологов и лингвистов – специалистов по древнейшим языкам.

Ким долго не замечал создавшегося положения, а когда наконец понял, что вся Земля возложила на него ответственность за то, чтобы довести до конца проблему "Ц", – отказываться было уже поздно.

– Ну что ж! – сказал он жене. – Раз люди считают, что я пригоден для такой роли, значит это так и есть. Будем работать не по специальности. Но, откровенно говоря, я не вижу в знаменитой проблеме атланта никакой проблемы.

Света возмущенно пожала плечами.

ЭПИЛОГ

Чем ближе подходил «фантастический» день выхода из цилиндра пятерых путешественников по времени, – день, когда перед современными людьми должны были появиться живые представители давно исчезнувших поколений, родившиеся и выросшие двенадцать тысяч лет назад, тем стремительнее нарастало волнение на Земле.

Волновались и жвановцы. Свидетельством этого явилось их появление значительно раньше назначенного ими же срока. Планета прислала для встречи восемь человек, совершивших «перелет» на Землю по очереди, в два «рейса».

Но земляне волновались, пожалуй, больше. Для этого было несколько причин.

Жвановцы ожидали людей, подобных им самим, ничем, кроме уровня знаний, от них не отличавшихся. Землянам предстояло увидеть человека неведомой расы, исчезнувшей с лица Земли столь давно, что не осталось никаких сведений о ней.

Кроме того, между умственным развитием пришельцев и атлантов должна была существовать огромная разница. Жвановцы захватили с собой и показали людям Земли те картины, которые двенадцать тысяч лет назад передавались на Землю с помощью черного шара. Из этих картин с очевидностью явствовало, что жизнь того времени на Жване примерно соответствовала жизни на Земле в первой половине двадцатого века. А атланты принадлежали, в лучшем случае, к бронзовому.

КНИГА 2. ВИТКИ СПИРАЛИ

ЧАСТЬ 1

НА ЗАРЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Ветер, прилетевший от раскаленных берегов и знойных пустынь восточного материка, где люди, сжигаемые солнцем, черны и ходят голыми, стих наконец после заката. Население страны красного бога – Моора, властителя земли и неба, людей и животных, добрых и злых богов, вздохнуло свободнее. Только где-то наверху, в таинственном и непонятном для людского ума царстве облаков и туч, потревоженный воздух продолжал еще волноваться и высыпавшие на небо звезды мерцали чаще, чем обычно.

Но вечер не принес ожидаемой прохлады, в которой так нуждались люди, животные и растения после трех суток иссушающего восточного ветра. Воздух хранил большой запас зноя и, остывая, изливал его теперь на улицы города душным и тяжелым дыханием бога ветров – Воана.

Воан разогнал облака, и небо над городом было чисто, открывая взору все великолепие звездных чертогов Моора.

Луны не было. Невысокая горная цепь, с трех сторон подступившая к городу, смутно виднелась темным зубчатым контуром на фоне звезд. Исполинская голова Воана, высеченная на огромной скале чудовищным трудом многих поколений, обращенная лицом к востоку, откуда приходили страшные ветры пустыни, была не видна. Днем колоссальная скульптура хорошо просматривалась из любой точки города.

Сегодня, вчера и позавчера бог отдыхал. Видимо, он заснул или глубоко задумался, так как целых три дня и три ночи ветер дул ему прямо в лицо, а Воан не замечал этого и не прекратил бедствия. Только сегодня к вечеру он словно очнулся и вспомнил о своих обязанностях.

ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ

Комната была похожа на фонарь.

На каждой из ее семи стен было окно. А над полом, сплошь покрытом звериными шкурами, находилось восьмое, во всю величину потолка.

Через восемь окон виднелись звезды.

Посередине комнаты слабо поблескивала поверхность пятигранного стола. На нем ничего не стояло, и в кажущейся глубине полировки отражались мерцающие точки звезд.

Над столом, неизвестно как и на чем подвешенный, испускал узкий пучок слабого света черный шар. Матовая его окраска казалась сплошной, и трудно было определить, откуда, из какой точки, выходил из него луч света.

РАССКАЗ ДЕНА

Тон, которым были произнесены эти слова, не оставлял никаких сомнений.

Геза ошеломленно смотрел на брата. Ден молчал, ожидая вопросов.

– Ты осмелился? – прошептал наконец Геаа. – Почему же ты остался жив?

– Не знаю; видимо, твои «боги» солгали нам. Но боги не могут лгать. Это ли не доказательство, что они были не боги, а всего только люди?

– Ты открыл дверь?

ЧТО БЫЛО ДВЕНАДЦАТЬ ЛУН НАЗАД

Ден имел основания утверждать, что существа, явившиеся из-под земли, не были богами, что они люди. «Не такие, как мы, но люди», – часто повторял он. Ден был верховным жрецом страны, и народ верил в его мудрость.

Обиталище богов и вообще всех добрых духов – на небе. Под землей живут только злые духи. А пришельцы были добры. За три луны, проведенные ими на поверхности земли, они ни в чем не проявили злых мыслей. Так не могли вести себя владыки подземного царства. Но и обитатели неба не могли прийти из-под земли. Значит, верховный жрец прав!

Трудно сказать, верил ли сам Ден тому, что говорил, по крайней мере в первое время. Но его настойчивое стремление доказать народу, что пришельцы не были и не могли быть богами, имело очень серьезные причины.

Ден действительно был мудр, как и подобало верховному жрецу. Веками простому народу внушали, что те, кто олицетворял собой высшую власть в стране, – прямые потомки богов, что они сами равны богам. Что сказали бы люди, если жрецы объявили бы пришельцев богами, то есть родственниками Роза и Боры? Разве не бросилось бы в глаза всем полное внешнее несходство пришельцев с властителями страны? Вера людей в то, что говорят им служители храмов, могла пошатнуться при такой явной неправдоподобности.

Потом Ден, уже вполне искренно, считал их людьми. Очень странными, обладающими таинственным и непонятным могуществом, но людьми. И сами пришельцы всегда утверждали, что они люди. Зачем богам отрицать свою божественность? А пришельцы отрицали. Они говорили…

ЧЕРНЫЙ ШАР

Геза присутствовал при том, как на крыше их дома была сделана рабами удивительная комната пришельцев. Закончив суточное дежурство в храме, он был свободен три дня и провел их в обществе голубых гостей.

Пришельцы вели себя скромно, старались ничем не стеснить хозяев, предупредительно отвечали на каждый вопрос. Но часто случалось, что ответ следовал раньше, чем спрашивающий успевал произнести первое слово. Это было замечено всеми и еще больше усилило суеверный ужас рабов, которые все до одного готовы были убежать сломя голову, если бы привычка к повиновению не удерживала их.

Все, кроме Рени.

Молочный брат Гезы, товарищ его детства и близкий друг, Рени во всем подражал Гезе и внешне не выказывал никакого страха. Постепенно он стал посредником между пришельцами и остальными рабами, получал указания и передавал их другим.

Рабов ничему не учили. Они были неграмотны и дики. Рени учился вместе с Гезой, правда тайком. Ни отец Дена и Гезы, ни сам Ден, когда отец умер, никогда бы не допустили, чтобы раб получил какие бы то ни было знания. Но Геза считал иначе, и передал своему брату все знания, которыми обладал сам.

ЧАСТЬ 2

ДВА РАЗГОВОРА

Геза легко нашел тайный люк в садовой беседке, о которой говорил ему Ден.

Люк был так хорошо замаскирован, что, не зная о нем, невозможно было заподозрить его существования.

Геза спустился в подземный ход и увидел загадочную дверь. Она нисколько не изменилась с тех пор, как он был здесь вместе с Деном, провожая пришельцев. Тогда они подошли с другой стороны, по ходу, появившемуся когда-то на глазах Гезы. Теперь этот ход был засыпан и от него не осталось никакого следа.

Ден подробно объяснил, как надо нажимать на выступ сбоку от двери, но Геза так и не решился сделать это.

Он видел факел, брошенный Деном, видел короткую ветку, валявшуюся тут же, которой Ден нажимал на выступ, чтобы не дотронуться до него рукой.

ПЛАН ДОБА

Геза на другой же день отправился к Боре. Он не хотел откладывать свое счастье ни на час.

Бора встретил его приветливо, насколько это было возможно при его врожденной грубости. Кроме него в комнате оказалось еще трое людей, принадлежавших к высшей знати, – два правителя областей и один военачальник. Они встали при входе первого жреца храма Моора и почтительно приветствовали его. Геза ожидал, что они уйдут, но, – видимо, из уважения – все трое остались.

Со свойственной ему бесцеремонностью, которую Геза хорошо знал, Бора сразу же спросил, чему он обязан видеть у себя столь высокого гостя.

Пришлось говорить при посторонних.

Выслушав его просьбу. Бора неуклюже сделал вид, что задумался.

НАКАНУНЕ ТОРЖЕСТВА

Подошел наконец торжественный день, когда по древнему обычаю Геза должен был отпраздновать согласие Боры отдать ему в жены свою дочь.

Ден обрадовался случаю, который давал ему возможность показать свое гостеприимство и одновременно возобновить утраченные за прошедшее время связи с влиятельными людьми, разрушить стену непонимания и страха, отделившую его от всех с того дня, когда в его доме появились пришельцы. «Отверженность», о которой говорил Геза, давно уже тяготила Дена, да и просто была опасна. До сих пор удобного случая не представлялось. Жрецам не разрешалось устраивать в своем доме празднества, кроме редких случаев, строго предусмотренных. Одним из таких дозволенных случаев был брак жреца.

А Геза радовался еще больше, но по другой причине. В их доме соберутся все высокопоставленные лица, никто не осмелится не принять приглашение Дена. После этого Лана окончательно станет его невестой. Взять свое согласие обратно Бора уже не сможет, даже если бы и захотел это сделать.

– Наконец-то, – облегченно вздохнул и Рени, когда Геза сообщил ему, что празднование состоится завтра. – Значит, мне осталось охранять тебя только до завтрашнего вечера. Я уж начал думать, что этот день никогда не настанет.

– Ты устал, мой бедный Рени! Но ты видишь теперь, что твои опасения не имели оснований. Ничто не угрожало мне с самого начала.

СМЕРТЬ ДЕНА

Ден пригласил на празднество более ста человек – всех, занимавших более или менее значительные посты. Никто не отклонил приглашения. Помимо того, что это само по себе было небезопасно, всех привлекала самая таинственность этого дома, так давно пугавшего город и всю страну. Многие, правда, явились только из опасения прогневать верховного жреца, так как разделяли суеверный страх народа.

Но ничего страшного или таинственного они сейчас не увидели. Все было таким, каким всегда бывало в домах знати. Удивляло только плохое, более чем скудное, освещение пиршественного зала. Всего десять прикрепленных к стене факелов слабо озаряли огромную комнату, оставляя стоявший на середине стол в полумраке.

Но никто не осмелился открыто выразить удивление.

Гости входили в зал, почтительно, а иногда и подобострастно приветствовали хозяев и садились к столу, кто где хотел. Большинство предпочло сесть подальше от мест, предназначенных для Дена, Гезы и Боры.

По мере увеличения числа гостей легкий шелест разговора переходил в гул. Бесшумными тенями скользили многочисленные рабы дома, предлагая гостям прохладительные напитки. Вечер был жарким.

КАК СПАСТИ РЕНИ?..

Убежавшие из зала вместе со всеми гостями жрецы вскоре опомнились и вернулись. На их счастье, новому верховному жрецу было не до них. Геза даже не заметил их временного отсутствия. Такой поступок грозил каждому наказанием, вплоть до лишения сана.

Остальные гости ничем не рисковали, разве что гневом верховного жреца, который при случае мог отомстить за оскорбление, и страх не позволил им вернуться.

Но Геза и на это не обратил никакого внимания.

Надо было играть роль, и все душевные силы Гезы напряглись, чтобы не дать почувствовать Розу и старшим жрецам своего истинного состояния.

Единственная надежда на то, чтобы оказать Рени какую-нибудь помощь впоследствии, заключалась в том, чтобы все поверили, что виновность Рени не возбуждает в верховном жреце никаких сомнений.

ЧАСТЬ 3

АЛЫБ-БАРЫН!

Гемибек сутулился в седле. Жидкая бородка, окрашенная хенной, то и дело касалась отсыревшего чепана. Для всех было очевидно, что он дремлет. Голова лошади при каждом шаге тяжело опускалась, и было такое впечатление, что уставшее животное, подражая своему хозяину, дремлет тоже.

Маленький отряд, насчитывавший не больше двух десятков всадников, растянулся так, что замыкающий воин еле виднелся в белесой мути туманного горизонта.

Все было мокро: воздух, земля, люди и лошади.

Впереди на однообразно серой пелене низкого неба мутным желтым пятном едва просвечивало солнце. Приближался вечер, а с ним и пятая мучительная ночь.

Однообразна была и степь. Перед глазами всадников Гемибека расстилалась давно уже надоевшая, безотрадная картина. Без конца и края тянулась пятый день одна и та же пропитанная водой, вязкая, как болото, местами покрытая желто-коричневым ковром прошлогодней травы земля. Снег кое-где еще держался, но был серым, рыхлым и ноздреватым. Мохнатые, низкорослые лошади с трудом вытаскивали ноги из этой трясины. От их мокрых боков валил пар.

БЕГЛЕЦЫ

– Любава-а-а!

Звонкий девичий голос звучит глухо в промозглом воздухе. Даже эхо не откликается.

«Интересно, – думает Лада, – почему в морозный день звуки летят далеко, а когда сыро, их плохо слышно?»

Она любит задавать себе такие вопросы, на которые никто не может ответить. В природе очень много непонятного.

Лада пожимает плечами, всматриваясь в ближайшие кусты на опушке, не мелькнет ли цветастый платок сестры. Куда делась несносная девчонка? Убежала с самого утра и не возвращается. Мать беспокоится и послала старшую дочь на поиски младшей. Но где искать Любаву? Не блуждать же наугад по всему лесу!

ЧТО ВИДЕЛА ЛЮБАВА

Медведь был голоден и зол. Неопрятная, свалявшаяся шерсть покрывала его впалые бока. Желудок был пуст и настоятельно требовал пищи. Медведь только что вылез из берлоги после зимней спячки.

На земле властно царила торжествующая весна. Избавившись от тяжелого груза снега, деревья расправляли ветви, покрытые еще не раскрывшимися почками. Всюду бежали ручейки. Почва была мокрой и вязкой, медвежьи лапы погружались в нее глубоко.

Низко опущенный нос зверя втягивал в себя прошлогодние запахи, которые указывали ему путь к месту, где за много прошедших лет он привык находить обильную пищу.

Каждый год совершал медведь этот путь и каждый год, каждую весну находил одно и то же. Изменений не происходило. Разве что дорогу пересекало новое, упавшее за зиму, дерево.

Инстинкт заставлял зверя принюхиваться. Но бояться ему было нечего.

ВТОРАЯ ВСТРЕЧА

Только теперь, когда решительный шаг был сделан, когда между ними и родной эпохой легла бездна времени «шириной» в тысячелетия, пришельцы до конца осознали, на какие тяжелые моральные испытания обрекли себя, решившись на путешествие в далекое будущее.

На их планете прошло такое же время. Ничего не осталось от той жизни, которую они знали и любили, к которой привыкли с детских лет. На родине, как и здесь на Земле, все стало другим. И не только другим, но и одинаково чуждым.

Они бежали из эпохи Рени потому, что хотели любым путем вернуться к родному Солнцу. Помочь им в этом могли только будущие люди Земли. И они без колебаний пустились в путь к этим людям.

И вот теперь, когда обратный путь был бесповоротно отрезан, они внезапно поняли, что возвращение на родину потеряло в их глазах всякий смысл.

Тысячелетия – срок невообразимо огромный. Ничто, решительно ничто знакомое не встретит их по возвращении. Все изменилось: люди, условия их жизни, техника, самый облик родины, – все стало совершенно другим. Между ними и новыми людьми, живущими сейчас на их планете, не осталось ничего общего.

«СЛУГИ ПЕРУНА»

Чеслав не уходил потому, что верил рассказу дочери и сам убедился, что внутри жилища Перуна кто-то находится. Кроме того, он боялся, что люди воспримут его уход как проявление трусости. Играло роль и простое любопытство.

Он стоял и ждал.

Он не мог понять, откуда явились эти люди и как они умудрились забраться внутрь «дома», но нимало не сомневался, что имеет дело с обыкновенными людьми, скорее всего с какими-нибудь новыми беглецами.

Оставалось непонятным, почему медведь не испугался людей и подошел к ним так близко.

Но ведь и сами люди не испугались зверя, не попытались его убить и даже оставили медведю половину жертвенного меда.

ЧАСТЬ 4

ПОСОЛ ВЕЛИКОГО КАГАНА

Солнце только что взошло, но за облачной дымкой, скопившейся на восточном горизонте, его еще не было видно. Свежий ветер колыхал волны тумана, медленно начинавшего рассеиваться. Место было сырое, – сказывалась близость большой реки.

В курене все спали, кроме часовых, попарно стоявших вне круга телег и повозок, сплошным кольцом ограждавших курень. Только в одном месте это кольцо не было замкнуто, образуя вход, обращенный на восток, то есть в сторону, противоположную той, откуда мог появиться враг. В этом месте часовых было трое.

Там же, за границей куреня, то в одном, то в другом месте маячила фигура одинокого всадника. Ноги лошади тонули в тумане, и казалось, что плывет неведомая лодка с лошадиной головой на носу.

Было прохладно

Джелаль поеживался, с трудом отгоняя сонную одурь. Спать хотелось неимоверно. Но начальнику караула нельзя даже дремать в седле. Ему доверена безопасность куреня и самого Субудая. Он должен за всем следить, все видеть. Нойон прикажет сломать спину задремавшему начальнику. Сон смерти подобен!

ПОРУЧЕНИЕ

Бранное слово упало в наступившую тишину, как внезапный удар молнии. Субудай вздрогнул. Военачальники опустили головы. Трое согнулись так, что лица их коснулись ковра, и замерли в этом положении.

Никто не осмеливался взглянуть в лицо нойону.

Но Субудай вздрогнул только от неожиданности. Ничего страшного пока не было. Мало ли почему мог ругаться великий каган. Может быть, когда диктовал он это письмо, у него болела печень или Заира, первая жена, злая и вредная старуха, досадила ему. Мало ли что!

Чингисхан часто ругался. Хорошо еще, что он назвал нойона сайгаком. Могло быть хуже. Слово «ишак» прозвучало бы куда более грозно.

Субудай был мудр и разбирался в оттенках. «Ишак» свидетельствовало бы о гневе. «Сайгак» – это только плохое настроение.

КАТАСТРОФА

Летняя ночь коротка. Но, хотя солнце давно уже взошло, стояло еще раннее утро, когда далеко позади остались уничтоженные, стертые с лица земли, родные поселки. Монголы ничего не сожгли. Они разбросали жалкие избы поселян по бревнам. Пройдет зима, и весною высокие травы скроют под собой место трагедии, и никто не заподозрит даже, что было здесь когда-то людское поселение.

Исчезла за горизонтом темная линия леса, где находилась священная Поляна и откуда, до последней минуты, ожидали люди спасения.

Не помогла Поляна. Перун и его слуги не пришли на помощь и не спасли никого.

Трудно идти, когда руки связаны за спиной, но стоит только замедлить шаг – и аркан сдавливает шею, грозя задушить совсем. Конец аркана в руках могучего монгола, специально приставленного стеречь еще более могучего пленника. Но в таких условиях что может сделать даже богатырская сила?

Монголы спешили. Пленницы, хотя и не были связаны, как Чеслав, едва поспевали за лошадьми. Отстающих подгоняли свирепыми ударами камчи.

ДОРОГА В РАБСТВО

Погода щадила пленных. Ни разу не пошел дождь, и земля была сухой и теплой. Если для монголов, одетых в ватные халаты и чапаны, спать на голой, мокрой земле было еще терпимо, то для девушек, на которых были только тонкие платья из домотканого полотна, это означало бы верную простуду. А болезнь влекла за собой смерть, – воины не стали бы церемониться с заболевшей и ставшей вследствие этого обузой пленницей. Ее прикончили бы, не моргнув глазом.

Их гнали в рабство, а рабов не считают людьми.

Хотя солнце ласково грело днем, а ночи были теплы, многие еле шли, выбившись из сил уже на следующий день. Горе от гибели близких, отчаяние, голод и удары камчой, быстрота перехода – все это не могло не сказаться. И две девушки остались позади в добычу воронам.

Джелаль понял, что, если он хочет сохранить оставшихся, надо двигаться медленнее. И он приказал перейти с рыси на шаг. Погони со стороны белолицых джиннов как будто можно было уже не опасаться.

На третий день к вечеру отряд подошел к берегу реки. Широкая, спокойная, она, по-видимому, была глубока.

ПАМЯТНАЯ НОЧЬ

Рени понимал, что его привезли на временную стоянку и, следовательно, повезут куда-то еще дальше. Найти обратную дорогу с каждым днем будет труднее. Монголы, очевидно, переправятся и через эту реку, во много раз более широкую, чем первая. Рени видел у берега два больших плота.

А как одолеть эту преграду на обратном пути?

Ждать больше нельзя, надо бежать немедленно!..

В шатер вошли слуги нойона. Они принесли вечернюю трапезу. Рени не обратил на них никакого внимания.

Слуги раскинули достархан, поставили блюда и кувшин. Потом они поспешно удалились, из страха перед джинном, войти к которому их заставил только приказ Субудая.

ЭПИЛОГ

Приближался короткий вечер тропиков.

Беспощадное солнце экватора опустилось почти до горизонта, ослабив жгучий огонь своих лучей. Тени пальм легли на еще горячую землю причудливой паутиной.

Небо было безоблачно, а океан спокоен и неподвижен.

Здания города остались позади. Два человека шли быстрым шагом по узкой тропинке, змеившейся у самого берега, повторявшей все его извилины.

Оба были одеты во все белое.

Гость из бездны

ОТ АВТОРА

Роман “Гость из бездны” был задуман и начат в 1951 году. Я тогда был убежден, что описываемые в романс достижения науки и техники — дело очень отдаленного будущего, и поэтому перенес действие на две тысячи лет вперед.

Жизнь доказала, что я был неправ. И теперь я так же искренне убежден, что наука и техника значительно раньше достигнут гораздо большего, чем описал я.

Но изменять время действия романа кажется мне нецелесообразным главным образом из-за “фаэтонской” линии сюжета.

Пусть все остается так Читатель сам сумеет увидеть в описываемых событиях контуры не столь отдаленного будущего.

Георгий Мартынов

ПРОЛОГ

Над Парижем, почти у самых крыш, медленно плыло на за низкое, хмурое небо. Три четверти башни Эйфеля скрывалось от глаз в мокром тумане, и невольно хотелось думать, что там, в вышине, над тучами, острая се вершина купается в сверкающей синеве.

Не переставая, круглые сутки лениво падал на город тягучий, раздражающе монотонный дождь.

Из окна комнаты ажурные переплеты башни были хорошо видны, и Волгин привык часами любоваться изяществом “невесомых” линий, словно вычерченных в небе тонким острием рейсфедера.

Третий день больной был лишен привычного зрелища; сквозь мокрое стекло даже массивный контур нижнего яруса был едва различим. Это вызывало чувство досады, и долгие часы одинокого лежания в постели казались еще более долгими и скучными. Точно вышел из комнаты кто-то, к кому Волгин успел привыкнуть за время болезни, — вышел и упорно отказывается вернуться.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОД ВОСЕМЬСОТ ШЕСТИДЕСЯТЫЙ

Глава первая

Сознание медленно возвращалось.

Смутные, расплывчатые мысли и образы возникали и исчезали, не оставляя никаких следов в памяти. Мозг работал короткими, отрывистыми “толчками”, поминутно погружаясь в небытие.

Эти мимолетные проблески нельзя было даже назвать мыслями. Это были едва намеченные ощущения, отдаленный намек на деятельность человеческого мозга.

Потом периоды “мышления” стали постепенно все более и более продолжительными. Туманные образы начали принимать реальную форму.

Глава вторая

За десять лет до описанных выше событий небольшой оранжево-красный аппарат быстро и бесшумно летел над землей, направляясь на северо-восток.

Под его гладким удлиненным корпусом, не имевшим ни крыльев, ни каких-либо внешних движущих частей, стремительно проносилась поверхность земли, сливаясь в сверкавшие под лучами солнца полосы.

Далеко впереди показалась цепь невысоких холмов, поросших лесом, и через несколько мгновений молнией мелькнула внизу и скрылась за противоположной стороной горизонта.

Воздушный аппарат поднялся выше и полетел быстрее.

Глава третья

За завтраком в маленьком уютном домике, занимаемом Люцием и его дочерью, разговор все время вращался вокруг тела Дмитрия Волгина и проводимой над ним работы. Любопытство Владилена было беспредельно. Ему хотелось узнать все сразу. Люций терпеливо отвечал ему.

— Что происходит с телом сейчас? — спрашивал Владилен. — Зачем оно погружено в жидкость?

— Сейчас, — отвечал Люций, — как и все эти три года, идет процесс пробуждения умерших, а точнее, приостановивших свою деятельность клеток организма. Эта деятельность у живых клеток выражается размножением, делением, обменом веществ с окружающей средой. Жидкость, которую вы видели, это особый питательный раствор, проникающий в поры, и сейчас он заполняет всю внутреннюю полость тела. Этот раствор, который представляет собой идеальную среду для стимулирования жизненных процессов, мы систематически обогащаем. Он называется “владилин” и синтезирован триста лет тому назад великим биологом и химиком, которого, как и вас, звали Владиленом. Вы можете увидеть его бюст в первом этаже нашей лаборатории. Этот ученый всю жизнь работал над вопросами разложения тканей и оставил нам несколько десятков прямо-таки чудодейственных препаратов. Самым замечательным из них является препарат “В-64”, о котором, если вы захотите, я как-нибудь расскажу вам. Кроме раствора, мы применяем еще излучение. Вы видели металлические рефлекторы вокруг тела?

— Да, конечно. Вы еще предупредили, что к ним нельзя подходить очень близко.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СОВРЕМЕННИКИ

Глава первая

Земля меняет свое лицо. Море — никогда!

Оно оставалось таким же, каким было во все эпохи и времена. Неизменное, оно присутствовало при всей истории человечества, населявшего его берега. Оно видело плоские галеры финикийцев, сменившиеся затем галерами греков. Оно оставалось таким же во все века владычества Рима, видело мавританскую культуру и крестовые походы. Оно присутствовало при падении Византийской империи, качало на своей могучей груди победоносные турецкие корабли и равнодушно поглощало их в сражении при Лепанто. Оно видело Абукирский и Трафальгарский бой, похоронив в темной глубине и французские, и английские корабли. Стальные громады броненосцев двадцатого века исчезали в волнах с такой же легкостью, как и деревянные корабли римлян. Из года в год, долгие века, море собирало богатую дань с человечества — дань кораблями, людьми, кровью…

Но жизнь шла вперед, и человек победил стихию. Прекратилась дань кровью. Все реже и реже доставались морю и люди Исполинские лайнеры смеялись над яростью волн.

В третьем веке коммунистической эры люди окончательно покинули морс. Безграничная и свободная стихия воздуха стала их единственным путем сообщения.

Глава вторая

— Ты наметил себе какой-нибудь маршрут? — спросил Владилен.

— Да, — ответил Волгин. — Я не ставлю целью объехать вес континенты Земли. Это можно будет сделать впоследствии. А сейчас я хочу прежде всего побывать на моей родине, там, где раньше находилась Россия, — пояснил он. — Я знаю, что Ленинград и Москва существуют. С них мы и начнем. Затем я хотел бы посетить место, где находилась моя могила, — Волгин видел, как Мэри вздрогнула при этом слове. — Потом мы отправимся в Париж, посетим Нью-Йорк, Сан-Франциско, Японию… — он заметил, что его собеседники переглянулись, и пояснил: — Была такая страна на востоке Азии. Как она называется сейчас, я не знаю. И через Сибирь… Ну как же сказать вам? Через Азию, что ли, отправимся в Египет… И этого слова вы не знаете?

— Нет, почему же? — ответил Владилен — Мы учили древнюю географию Земли Сибирь, Египет — теперь я вспомнил… Ты так легко произносишь эти названия. Из тебя мог бы получиться замечательный лектор по древней географии.

Волгин рассмеялся.

Глава третья

Волны золотистых волос падали на плечи, обтянутые коричневой кожей комбинезона. Девушка задумчиво смотрела на экран. Лучи Солнца были еще слабы, и не нужно было надевать защитные очки, чтобы смотреть на него.

Темная бездна по-прежнему окружала корабль Немигающие точки звезд были привычны и не притягивали к себе внимания, как восемь лет тому назад. Только одна звезда изменила свой вид — не казалась больше точкой, не имевшей размера, а сияла крохотным диском. Эта звезда была Солнцем — старым знакомым Солнцем, под светом которого прошла вся жизнь.

Вся, кроме последних восьми лет.

Девушка смотрела прямо на Солнце, не мигая, не отводя взгляда, уже около часа.

Глава четвертая

“Земля — колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели”.

Так сказал в самом начале двадцатого века христианской эры великий основоположник звездоплавания Константин Эдуардович Циолковский.

Это было сказано в то время, когда самая мысль о полете за атмосферу Земли казалась фантастикой, когда многие ученые вообще не верили в возможность преодолеть силу земного тяготения, когда влекущие слова “межпланетный полет” звучали как волшебная сказка.

Но Циолковский не только сказал: “Это возможно!”, он нашел и указал людям путь в Космос.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОСТЬ ИЗ БЕЗДНЫ

Глава первая

— Игорь Захарович приглашает пройтись по городу, — сказал Озеров. — Как ты, не возражаешь?

— Вероятно, ты хотел сказать — полетать над городом? — усмехнулся Волгин, — Мы привыкли говорить “пройтись”.

— Нет, я сказал как раз то, что нужно. Именно пройтись. Пешком.

— Я с удовольствием. А кто еще?

Глава вторая

Снова Космоград!

Уже знакомые гиганты-небоскребы, кольцом окружившие взлетное поле, поражающие взор своими размерами и странной архитектурой. Волгин смотрел на них теперь другими глазами. Это были здания, привычные для тех, кого он увидит в скором времени, — фаэтонцев, людей иного мира, иной культуры. В них воплощались вкусы и привычки, понятия о красоте и технике другого народа. Сейчас, когда он знал, почему Космоград не похож на земные города, Волгин видел многое, что в первое посещение не привлекло его внимания.

Да, это был чужой город, и таких городов не было на Земле ни теперь, ни в прошлом.

Арелет доставил Волгина и его спутников в Космоград утром четвертого октября, совершив путь от Ленинграда за один час. Они опустились прямо на поле, так как до отлета ракетоплана на Марс оставалось всего пятнадцать минут.

Глава третья

Снова пространство, снова черная бесконечность со всех сторон и бесчисленные огоньки далеких звезд.

Рабочий корабль летел к цели.

Здесь не было, как на больших пассажирских ракетопланах, искусственной гравитации, нейтрализующей любое ускорение, создающей внутри корабля постоянное поле тяжести.

“И-76” был лишен многих удобств. Летающая установка для истребления астероидов — и только! Среди тесноты машин и приборов для трех членов экипажа и их гостя оставалось немного места — у пульта управления. И еще меньше у сеток для короткого сна Здесь жили в ритме напряженного и непрерывного труда.

Глава четвертая

От четырехлетней летаргии Волгин очнулся сразу. Не было полубессознательного состояния, тумана в мыслях, пробелов в памяти. Он просто проснулся, как привык просыпаться всегда.

И сразу вспомнил все, что видел и испытал до момента потери сознания.

Было темно. Он лежал в мягкой и удобной постели. Смутно проступали очертания предметов — ночного столика, нескольких кресел, стола.

Очевидно, была ночь.