Звезда мировой величины Мирей Матье стала знаменитой в 19 лет. Ее парижский теледебют вызвал триумф. Вскоре ее уже знал весь мир, и она была признана наследницей Эдит Пиаф. Вот уже несколько десятилетий певица с неизменными аншлагами гастролирует по всей планете, сочиняет песни, выпускает альбом за альбомом — слава ее не меркнет. Дочь простого каменщика из Авиньона, она стала самой известной француженкой в мире, а у нас в России — символом Франции, кумиром миллионов.
Мирей Матье никогда не была замужем, у нее нет детей. Ее судьба до сих пор загадка. Завесу над многими событиями своей жизни она приоткрывает в этой автобиографической книге.
Я верю,
Жизнь моя начнется: пришла любовь!
Я верю,
Счастье улыбнется сегодня вновь…
Я верю
Детство
Дом с островерхой крышей
Когда в один прекрасный день — это произошло в Париже — я стала «Мирей Матье, победительницей телевизионного конкурса песни», девочкой из Авиньона, неожиданно получившей известность, чей портрет появился на первой полосе газеты «Франс суар»… я не слишком удивилась. Это был сияющий знак, ответ на горячую страстную мольбу, с которой я обратилась к небу в тот памятный вечер, когда меня охватило отчаяние: «Господи. я так мала, у меня не хватает сил. Помоги нам всем. Молю тебя, о Господи, сотвори чудо!»
И чудо свершилось. Я была счастлива. У меня будто выросли крылья. Мне казалось, меня окружили ангелы-хранители…
Увы, я внезапно оказалась на земле, когда столкнулась лицом к лицу с журналистами и мне пришлось отвечать на их вопросы. К примеру, на такие:
— Не поделитесь ли с нами каким-нибудь воспоминанием из своего детства?
«Каким-нибудь воспоминанием». У меня были тысячи воспоминаний, и не «каких-нибудь», а очень для меня важных, потому что из них состояла вся моя прежняя жизнь. Но с чего начать? А к тому же эти воспоминания были неотделимой частью моего «заветного сада».
Первые гонорары
Впервые празднование Рождества запомнилось мне в четырехлетнем возрасте. Папа к тому времени совсем поправился, и к нему вернулась обычная веселость. Он пел дома, пел в мастерской дедушки, и, слушая его,
я
застывала, словно зачарованная, — совсем как змея при звуках дудочки заклинателя. Как только раздавалось папино пение, я вторила ему, точно канарейка. Это приводило его в восторг, и в конце концов он объявил, что в этом году я непременно приму участие в праздничном песнопении.
То была еще одна местная традиция. После торжественной мессы в примыкавшем к церкви Нотр-Дам-де-Франс зале благотворительного общества собирались любители хорового пения, жившие поблизости: надев национальные костюмы, они разыгрывали различные сценки, изображая рождественских персонажей, танцевали и пели по-провансальски. Я почти ничего не понимала в происходящем, но папа упорно настаивал, чтобы я тоже что-нибудь спела.
— Она еще чересчур мала, — возражала мама. — И так робка и боязлива, что ты мне из нее дуреху сделаешь! — прибавляла она, уже настолько усвоив местную манеру говорить, будто никогда и не жила в Дюнкерке.
— Какую еще дуреху! — ворчал отец. — Я не дуреху, а соловья из нее сделаю!
Мне сшили прелестное платьице. На репетиции я пела хорошо, совсем как дома, и не сводила глаз с отца, стоявшего внизу у сцены. Но вечером.
Квартал Мальпинье
Мне не исполнилось еще восьми лет, когда на свет появился восьмой ребенок в нашей семье — «маленький Матье».
— Давайте назовем его Роже, как и вас, — сказал моему отцу доктор Моноре. — А я стану его крестным!
Славный доктор привязался к нашей семье. Навещая своего крестника, он уделял внимание всем нам.
Когда мама поправилась после родов, она решила пойти в мэрию, где о ней помнили как об образцовой служащей.
— Мы не можем больше жить, как кролики в тесной клетке! — возмущалась она. — Представьте только себе: восемь детей и всего две небольшие комнаты!
«Выводок» маленьких Матье
А пока я была просто маленькой Мими, ничем не выделялась среди своих сестер и братьев. Мама всегда одевала нас одинаково.
— Не желаю я, чтобы вы походили на детей последних бедняков, которым дарят носильные вещи дамы-благотворительницы!
Она выходила из положения, прибегая к услугам магазинов «Нувель Галери» и «Шоссюр Андре», где хорошо знали, что она многодетная мать. Там ей продавали уцененные товары, а иногда делали скидку. И выглядели мы совсем неплохо в одинаковых детских пальто и одинаковых сапожках одного и того же цвета. Обычно мы ходили гуськом, держась за руки, чтобы никто не потерялся, и часто слышали, как говорят нам вслед:
— Какие они миленькие, эти приютские дети…
— Да они вовсе не из приюта, это — семейка Матье!
На фабрике
Я постоянно пела, и в цехе стало веселее. Однажды к нам зашел владелец фабрики; я разом умолкла.
— Продолжайте, продолжайте, девочка. С вашим приходом работа идет быстрее!
С тех пор он время от времени заглядывал к нам:
— Как дела, Мирей? Что-нибудь случилось? Почему нынче утром вы не поете?
Он держал себя очень приветливо. Мне не хотелось огорчать госпожу Жанну и ее мужа, которые по-прежнему угощали меня конфетами, но я мечтала перейти в тот цех, где делали конверты. За эту работу платили немного больше. Каждый сидел за небольшой машиной, она сама разрезала бумагу, складывала из нее конверты и смазывала их клеем. Работа там требовала внимания: если машину вовремя не остановить, в нее могла попасть рука. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы доверить такую работу девчонке, еще не достигшей и 15 лет. Но мне хотелось зарабатывать хотя бы немного больше, и я решилась спросить у хозяина, нельзя ли мне трудиться сверхурочно.
