Ее пальцы, уцепившиеся за выступ шершавой, в кровь раздирающей кожу кирпичной стены, слабели с каждой минутой. Цепляясь из последних сил за тоненькую нить, связывающую ее с жизнью, она, повернув голову, осторожно посмотрела вниз. Ни единого кустика, чтобы смягчить падение, только твердая как камень земля подъездной аллеи. Щека, которую она оцарапала, нечаянно задев за стену, кровоточила. Она не должна упасть. Она еще так молода, и жизнь слишком дорога, чтобы ее потерять. «Уж лучше погибнуть, чем остаться в этом доме», — подумала она, изо всех сил прижимаясь к стене. Она покрутила головой в поисках крепких ветвей огромного старого дуба, который рос здесь еще до того, как построили дом. Ее поступок был вызван тем, что, доведенная до отчаяния, она решила сбежать от человека, который на несколько минут оставил ее одну, чтобы проводить гостей. Она выглянула в окно, внимательно оглядела дерево и постаралась убедить себя, что оно — единственный путь к спасению. Его раскидистые ветви были густо покрыты молодой весенней листвой, и она безрассудно отозвалась на их призыв. Но оно оказалось так далеко… Осмелится ли она оторвать от выступа одну руку, чтобы попасть в надежные объятия могучего дуба? А вдруг она упадет? Улыбка, слишком циничная для столь юного существа, искривила ее пухлые красные губки. Она, конечно, рассматривала такой вариант, но, решив пренебречь угрозой для жизни, бесшумно вылезла из окна. Что хорошего в жизни, которая предлагает одни проблемы? Подавив страх, она освободила одну руку — время бежало неумолимо — и, выгнувшись, в отчаянии потянулась к ближайшей ветви. Это усилие стоило ей потери равновесия, ибо второй руке не под силу было выдержать ее вес. Быстро просчитав, что промедление может привести к смерти, она уперлась ногами в стену и, стремительно оттолкнувшись, перелетела к дереву. Ее пальцы конвульсивно вцепились в тонкую ветку. Она достигла цели! Ей показалось, что руки выворачиваются из суставов, но она не могла не воспользоваться единственным шансом, который подарила ей судьба. Она обхватила ветку ногами, добралась до ствола и с проворством, свойственным юности, начала быстро спускаться вниз по дереву. Последняя ветвь располагалась слишком высоко. Даже когда она спустилась настолько низко, насколько это было возможно, ее ноги все еще находились в шести футах от земли. В огромном кирпичном доме один за другим гасли огни. С отвагой, порожденной отчаянием, она, закрыв глаза, отпустила толстый сук и упала на землю, больно ударившись о каменную стену, около которой возвышался могучий дуб. Будучи молодой, здоровой и ловкой, она в результате этой отчаянной авантюры заработала всего лишь несколько царапин, синяков и вывихнутую лодыжку, которая сразу начала опухать. Поднявшись с земли и ойкнув от боли, она, прихрамывая, побежала к открытым воротам усадьбы — к счастью, их не успели еще закрыть после отъезда гостей. Через минуту ее поглотил густой туман, растекавшийся по улицам Лондона. Она ни разу не оглянулась назад. Не сожалела она и о том, что покинула величественный, поросший плющом особняк. Не важно, какое будущее ждет ее впереди: оно не может быть хуже того, от чего она сейчас убегала.

Дверь с шумом распахнулась, чуть не сорвавшись с петель, и разъяренный мужчина, ворвавшись в комнату и в три шага преодолев свободное пространство, остановился в нескольких дюймах от кровати, где Бен Пенрод самозабвенно занимался любовью с Кэролайн Баттерсби. Он и Кэролайн не в первый раз оказывались в одной постели, и Бен надеялся, что не в последний. Какой несчастный случай занес ее взбешенного папашу в спальню, когда он должен был появиться дома только завтра?

— Надеюсь, вы получили удовольствие, молодой человек, ибо дня вас это последняя возможность заняться любовью с кем бы то ни было, если, конечно, вы не поступите с Кэролайн по совести, сделав ее своей женой.

Прежде чем попытаться успокоить несчастного отца, Бен поспешно натянул простыню на себя и Кэролайн. В своей суетливости он не заметил заговорщического взгляда, которым обменялись отец и дочь, а если бы заметил, то сразу понял бы, что они против него что-то затеяли.

— Ставлю вас в известность, сэр, — ответил Бен, после того как тщательно закутался в простыню, — что о женитьбе не может быть и речи.