Рассказ

Милькин Исаак Афанасьевич

Георгий Маркович проснулся затемно: проклятый простатит прогнал из теплоты пододеялья в морозный туалет. Одна бетонная стена его соседствует с неотопляемым простором лестничной клетки. Когда-то в старых домах кирпичной кладки имелись горяченькие батареи на лестничных площадках под окном с широким, деревянным подоконником. Туда очень удобно было посадить румяную с мороза однокурсницу, такую мягкогубую, такую тепленькую, что… Но чаще всего бывало, что спугнет кто-нибудь парочку, или сокурсница опомнится и с придыханием вышепчет в ухо: «Ну, все-о… Домой мне…» И отстучит стакатто каблучков по лестничным ступеням к двери родной.

М-да… «Мы все в эти годы любили, но мало любили нас!», «Девочки — здоровы и строги. // Мальчики — резвы и белокуры…» Чье же это? память, память, говори…

Раз ее помянули, она тотчас напомнила ему, — где Он сейчас находится и для чего стоит да мерзнет здесь, и почему приходится стоять да мерзнуть. А потому, что вечером «принял» грамм 150 (сто пятьдесят). В «заначке» там, на дне бутылки никак не больше было. Но вся эта требуха в паху теперь уже даже такого (не прощает) мизера простить не хочет. И Он прикрикнул мысленно на «крайнего»: «Ты что, теперь уж и на это простое тоже дело не способен?!» И упрек, видимо, подействовал, утреннее томление в неуютном туалете, наконец, кончилось благополучно.

Зато с желанием поскорее закурить пошла борьба. «Нет, чрезвычайно вредно натощак курить. Позавтракаю, и уже потом…» Однако все само собой решилось: масло вчера, забыв поставить в холодильник, оставил около горячей батареи отопления. И теперь всю поверхность желтого покрывала полянка плесени, очень приятного для глаз, насыщенно зеленого оттенка. Так что в меню на завтрак был только черный хлеб, в котором нет холестерина; и кофе — тоже черный. Конечно, вспомнилась известная картина «Завтрак аристократа». А под вторую чашку первая сигарета так хорошо пошла, что даже, и не без приятности, закаруселила легонька голова. «Сосуды… О-хо-хо… Принесут пенсию, нужно „Пирацетам“ купить».

И тут проснулся вдруг молчальник-телефон!