Уже целую неделю я получаю плохие оценки, мучаюсь от головной боли и сплю полностью одетая, с рюкзаком и мешком со спортивным костюмом, чтобы утром не опоздать в школу, и поэтому мама предложила мне посетить госпожу Требла, даму, которая разговаривает с детьми, заставляет их сделать несколько рисунков, а потом ей удается убедить их снимать рюкзак и ботинки и надевать пижаму перед тем, как залезть под одеяло.

Я пойду к ней во вторник, а потом в пятницу. Мама будет ждать меня после школы, потому что она боится, как бы меня не украли в автобусе и не раздавили при переходе через улицу, затем отведет к госпоже Требла, а вечером женщина, которая за мной присматривает, встретит меня, и мы вернемся домой пешком, потому что мама боится, что мы пропустим нашу остановку, заедем бог знает куда и пропадем совсем. Когда мама придет за мной в школу, я, наверное, подожду ее на углу, на улице, так будет лучше, потому что мама — толстая, и я не хочу, чтобы мои друзья ее видели. Мама считает, что для начала неплохо посещать госпожу Требла и рассказывать ей о моих неприятностях два раза в неделю.

Госпожа Требла очень милая. В кабинете у нее лежат конфеты, фломастеры, носовые платки, а на стенах висят плакаты с надписями типа: «

Если тебя не заинтересовала жизнь, заинтересуйся собой», «„Свинка“ может подложить тебе свинью»

или

«Ребенок, лишенный свободы, похож на взрослого, заключенного под стражу. Вы хотите, чтобы ваши дети росли в тюрьме?»

Последняя надпись мне особенно нравится. Я жду, пока госпожа Требла устроится поудобнее, и снова и снова перечитываю ее.

У госпожи Требла пахнет кофе и сигаретами. Мне очень нравится запах сигарет, но мама говорит, что госпожа Требла зря, конечно, курит там, где полно детей, и будет чудо, если от ковра и от дыма у меня не начнется приступ астмы, даже если я и не астматик.

Госпожа Требла сказала мне, чтобы я усаживалась, она вернется через две минуты. Она вернулась через пять, с испачканным шоколадом уголком рта и с прилипшим к большому пальцу руки клочком туалетной бумаги.

— У вас бумага для подтирания на большом пальце, госпожа Требла, — сказала я.

Госпожа Требла вытерла большой палец и объяснила мне, что у нее на кухне не осталось чистых полотенец для рук, а «бумаге для подтирания» она предпочла бы «туалетную бумагу», если я ничего не имею против.

Потом она села, посмотрела на меня так, словно я была на удивление нормальной, словно все обстояло на удивление хорошо, словно я оказалась в ее кабинете по удивительной случайности, и сказала:

Мама говорит, что госпожа Требла была, наверное, симпатичной в молодости. Не очень понимаю, с чего она это взяла. В любом случае, мне кажется если ты старая и в общем страшная, то какая разница, была ты симпатичной сто лет назад или нет, тем более что и замужество у тебя уже позади.

Сегодня я заметила на стене у госпожи Требла новый плакат. С изображением черной девочки, играющей в классики с белыми девочками, и надписью снизу: «А вдруг непохожесть — это удача?»

Госпожа Требла спросила, что я об этом думаю. Я сказала госпоже Требла, что будь непохожесть удачей, то Леони не играла бы одна в школьном дворе и Стефани Меньяр и Марина Шириолль приглашали бы ее на свой день рождения.

— А ты немножко дружишь с кем-нибудь в школе, Рашель?

— Ну да, госпожа Требла, но найти лучшую подругу непросто, потому что я живу в городе, где есть взрослые люди, которые считают себя баронами, баронессами, графами и графинями, и все это, как сказал бы папа, несмотря на отмену привилегий. Эти графы и графини ходят на мессу по воскресеньям, у них полно белокурых детей по имени Клемане, Гаэтан или Вианни, и папа говорит, что им для начала стоило бы сделать лицо попроще, а потом уже с людьми общаться.

Сегодня я пришла к госпоже Требла в новой повязке, подаренной мне Клубом друзей Барби. Она розовая, с маленькими белыми жемчужинами и надписью: «Love from Barbie». Мне ужасно нравится. Госпожа Требла тут же ее заметила и сказала, что повязка действительно очень красивая. Я ответила, что, если она хочет, я могу дать ей рекомендацию для вступления в клуб. Я рассказала ей, что в школе сейчас все с ума сходят, потому что Стефани Меньяр принесла шесть анкет для своих подружек, желающих вступить в Клуб друзей Барби… И одну дала мне… Вообще, если познакомиться с ней поближе, она довольно симпатичная, эта Стефани. Я уверена, что если бы я сейчас пригласила ее на свой день рождения, очень может быть, что она и пришла бы. Я сказала госпоже Требла:

— Все-таки приятно, что она выбрала меня, у нее же полно подружек из ее компании, которые не состоят членами Клуба друзей Барби, вы не находите?

Госпожа Требла сказала, что конечно, Рашель. Потом она попросила немножко рассказать ей, что это за пресловутый Клуб друзей Барби, и я ей объяснила, что это очень шикарный клуб, где можно выиграть набор косметики с блестками, например, но, самое главное, что Барби присылает членам клуба личные подарки с личным письмом на день рождения, на Пасху, на Рождество и на День святой Рашели, даже если вы не католик. А еще проводится большая лотерея, на которой можно выиграть кучу роскошных платьев Барби, но человеческого размера, для себя.

Потом я рассказала госпоже Требла, что сначала мне не так-то просто было вступить в этот клуб, потому что требовалось разрешение родителей, из-за членского взноса, и дома были сложности, а папа заявил: «Представь себе, девочка моя, что клуб друзей чего-то там совершенно меня не интересует… — и уточнил: Я уточняю, что я с удивлением узнаю, что ты, моя дорогая, готова платить за вступление в клуб друзей пластмассовой куклы с белобрысыми нейлоновыми волосами».

Затем он попросил маму напомнить ему, чтобы он не включал слишком сильно отопление, а то моя лучшая подруга растает на батарее. И мама, конечно, рассмеялась. Понимаете, госпожа Требла, я могла бы ему ответить, что играть бесплатно с настоящими живыми девочками не очень-то легко, но, поскольку хвастаться тут нечем, я ничего не сказала. Кстати, я очень хорошо знаю, что папе в моем возрасте нечего было есть, потому что он еврей, и что я — совершенно несносная девчонка, со всеми своими Барби и плохими оценками, но мне было бы очень приятно, если бы он не называл меня «моя дорогая», когда собирается говорить мне гадости.

Мама очень красивая, в вечернем платье, с розой в бутоньерке, и рядом с ней папа очень красивый, в красивом черном смокинге. Папа смотрит на красивую розу в маминой бутоньерке. И говорит ей:

— Какая у тебя красивая роза в бутоньерке, моя дорогая.

И продолжает:

— Давай сделаем ребенка.

Она отвечает:

Дитя мое, мне доставили список (длинный) подарков, которые ты хочешь получить.

С каким удовольствием я читал твое письмо. Ты знаешь, очень немногие маленькие девочки обращаются к Деду Морозу вежливо при составлении перечня игрушек, о которых мечтают… А ты, нежное мое дитя…

Я постараюсь купить большую часть того, о чем ты просишь, любимое мое дитя, кроме, быть может, гигантской игры «Микадо», где очень много острых предметов, которыми ты можешь выколоть себе свои огромные зелено-карие глаза, полные доброты и лукавства.

Я также не совсем уверен, что будет разумно дарить тебе пневматический пистолет со свинцовыми пульками, необходимый тебе для того, чтобы отомстить своему брату, которого ты называешь в письме кретином, а такие слова, замечу между прочим, не очень-то подходят твоему очаровательному малиновому ротику.

Я прекрасно знаю, милая моя лапочка, что твой брат иногда докучает тебе больше, чем следовало бы, но он изменится.

Сегодня начинаются занятия в школе.

Этим летом умерла мама моей мамы. Из-за этого я чувствую свое превосходство над остальными, потому что, в отличие от других, я — бедное дитя, которое увидело смерть вблизи.

В начальной школе все время видишь задницу учительницы, она с возвышения целыми днями нам ее показывает, когда пишет на доске.

В полдень я возвращаюсь домой обедать, потому что «дома, дорогая, гораздо вкуснее, чем в столовой, и у тебя есть счастливая возможность поесть то и насладиться этим».

То:

цикорий

Это:

соус бешамель.

Часто в субботу утром мама покупает мне платья, которые ей кажутся красивыми.

Мы идем в довольно роскошные магазины, где продавщицы обращаются ко мне на «вы» и «девушка».

Маме кажется, что этот крахмальный воротничок, похожий на украшение для торта, и эти пышные рукава очаровательны.

Продавщицы просят меня, «посмотритесь в зеркало, какая вы красивая, девушка», а я думаю, что это вопрос вкуса, если любить торты со сливками, а также Камиллу и Мадлен де Реан, тогда — да. Я делаю маленькую попытку бунта.

— Мама, я не хочу платье.