С прежним начальником поладить было трудно. Мы расходились во взглядах на жизнь, и. мне выпадало увольняться. Но неожиданно власть на биотехнической станции переменилась: рейсовым самолетиком прилетел новый заведующий. Этот парень имел очень колючие глаза, мохнатенькую бородку и был одет в холодное и щегольское для здешних мест пальто.

— Глеб Евгеньевич! — представился он.

— Ясно!.. — ответил я и пошел с его чемоданчиком по протоптанной в снегу тропинке. Надо было подождать, будут ли новости еще.

Новости пошли довольно странные: на базу станции стали приходить ученики из деревенской школы-интерната. В рабочих комнатах, у шкафов с приборами и нудноватой реферативной литературой их слонялось премного — завзятое, несокрушимое войско нового начальника. С его опытом покорить детей было легко: раньше он преподавал в университете.

Как и прежде, все мы уходили в тайгу добывать материал для исследований, по одному или вдвоем, — надолго.

Они начинали промысел из самой дальней от дома избушки. Избушка была срублена в Хребте — далеко от речки. Там реже всего встречались следы лосей, и это обстоятельство пособляло: когда лайки уходят по следам и пляшут перед зверем, забрать их нет возможности, пока не обессилят, а бить сохатых нельзя — возиться некогда, надо добывать соболей.

Каждый день Григорий находил один свежий след соболя, небольшой глубины снег держался месяц, собаки почти всегда успевали догнать зверька до темноты.

Сначала Григорий ходил со всеми лайками, но когда шерсть на запястьях лап начала слезать, стал брать только одну, другую закрывал в избушке и она сутки отдыхала под нарами вместе с собакой Мирона.

У Григория были две старые лайки: Лобан и Вьюжка, бывалые, и одна молодая, первоосенка. Она погибла, когда снег только-только начал покрывать мхи: лайки нашли берлогу, зверь не выходил, молодая лезла в чело — медведь утащил ее лапой. Это была горестная неудача.

Повалили снега. Напарники стали на камусные лыжи и перешли на реку Долимчес, в ближнюю к поселку избушку. Теперь они ходили настораживать капканы и кулемки

[1]

. Собаки лежали привязанные в пихтовых шалашах, зализывали на ногах раны.