Луна бросала серебристые отблески на зелёные листья, отчего они казались окрашенными в неестественный цвет. Но форма их, напоминающая вытянутые сердца, была узнаваема даже при таком ночном освещении — это была сирень. Людка любила сирень, и пускай сейчас в разгар лета, она уже давно отцвела, выбор пал именно на этот раскидистый густой куст. Людка тяжело опустилась на землю, оказавшись накрытой тёмными ветвями.

Схватки продолжались почти четыре часа, и идти дальше вглубь парка сил уже не было. Да и смысла в этом она уже не видела, потому как находилась достаточно далеко от проходящих людей, и шанс встретиться с кем-то здесь среди ночи был практически равен нулю. Это место было идеальным для того, что она задумала — тёмным, тихим и безлюдным.

Людка родила легко и быстро, наверное, кто-то свыше облегчил её родовые мучения, давая последний шанс одуматься. Но она не воспользовалась этим шансом…

Ребенок был тих. В темноте она только немного различала его слабые шевеления, и лишь изредка луна, прорывающаяся сквозь ночные тучи, освещала его бледную синеватую кожу. Людка не видела, кто это был — мальчик или девочка. Младенец так и лежал на траве, голый и беспомощный, в той же позе на боку, в которой появился на свет, и дотрагиваться до него она не имела никакого желания.

Когда из неё вышел послед, и связь, державшая её около ребёнка, разрушилась, Людка поднялась на дрожащих ногах, обтёрла длинной юбкой следы крови на бёдрах и шатко пошла прочь.