В двенадцатом часу, незадолго до полуночи, с ярко освещенной кольцевой автострады пошла на съезд вправо, в темноту, большая, сверкающая лаковыми бликами машина весьма престижной марки «линкольн», сопровождаемая громоздким джипом. Караван из двух автомобилей проехал еще с километр и, высветив мощными фарами указатель с комичным названием «Мамыри», остановился. Фары тут же погасли, и остались лишь гореть габаритные малиновые светлячки. Немного света, скорее чисто условного, добавляли редко расставленные фонарные столбы: здесь уже не столица, здесь – область, поэтому и подход к уличному освещению – иной. Экономный.

Из джипа вышли двое мужчин и неторопливо, с достоинством, прошлись вдоль обочины: взад-вперед.

На вершине холма, вдали, возле поселка Газопровод, подсвеченная снизу прожекторами, заморским видением сверкала стеклянная пирамида – очередное детище неутомимого Газпрома. Оттуда же, с холма, ведомая милицейской мигалкой, спускалась цепочка огней.

Фары «линкольна» дважды вспыхнули и погасли. Между тем вереница автомобилей неспешно приближалась. Время позднее; Калужское шоссе, вытекающее из Профсоюзной улицы, пустынно; ехать из Москвы на ночь глядя, тем более в будний день, дураков не сыщешь. Поэтому, если поглядеть со стороны, место для «стрелки», или «разборки», выражаясь языком организованных преступников, на который, кстати говоря, охотно перешли сегодня и российские политики, и творческие работники, и просто шлюхи обоих полов, а также среднее между ними – транссексуалы, трансвеститы и прочая газетноафишируемая публика, считающая, что именно она и есть основной субъект «светской жизни», – так вот, место было выбрано идеально: хочешь – веди переговоры, хочешь – «мочи» беспощадно. И милицейская мигалка, поди, настоящая, она необходима, чтобы вовремя просигналить: атанда! На случай чего…

Но главные лица, сидящие в двух «представительских» автомобилях, были настроены, в общем, вполне благожелательно друг к другу, а многочисленная охрана – это так, для внешнего лоска, для престижа, как, впрочем, и автомобиль ГАИ вместе с командой, олицетворяющий новую российскую законность.

Пришла пора заканчивать затянувшийся визит в дальнее зарубежье. Командировка Александра Борисовича Турецкого, санкционированная лично… как сказали бы лет двадцать назад, и об истинной цели которой знал предельно узкий круг лиц из самого ближнего президентского окружения, больше не требовала его обязательного пребывания в Германии. Вот, собственно, о последнем и было сообщено соответствующим факсом, поступившим на имя Турецкого сегодня утром из Генеральной прокуратуры России, то бишь с горячо любимой, но уже подзабываемой за делами Родины.

Кстати о делах. Непыльная вроде работенка: читай себе лекции внимательным студентам, проводи практические следственные занятия, словом, передавай, как говорится, из рук в руки, из уст в уста все, что наработало самое прогрессивное человечество в области борьбы с преступностью, – и дело с концом. Ан нет, это только кажется, что все просто. Во-первых, сами студенты – народ необычный. В командировке Александра Борисовича как сказано? Чтение курса лекций в специализированном колледже. О правовом государстве, уголовном праве, уголовном процессе, предварительном следствии и следственной практике. На самом же деле это очень серьезная интернациональная секретная школа спецназа, созданная под эгидой ООН для борьбы с международным терроризмом. И лекции слушают не безусые юноши и волоокие девушки, а специалисты высокого класса – каждый, разумеется, в своей области. Поэтому сегодня ты можешь быть преподавателем-инструктором, а завтра – сам студентом. Напряжение, конечно, огромное, поскольку сведения даются в предельно сжатой форме и в совершенно невероятном для нормального человека объеме. Но в том-то и дело, что нормальных, в смысле – обычных, людей тут не было. А сами себя они называли «ребята из Пятого левела» Ибо языковой уровень общения здесь был самым высоким. Файв левел – пятый уровень. Для всех. Кроме Александра Борисовича, который все-таки считался больше преподавателем и практиком следственного процесса, да и сам полагал, что в его возрасте… хотя, может быть, с другой стороны… Никто особо не настаивал. Знания, опыт были гораздо важнее.

Но ничто не бывает бесконечным – ни радость высочайшего профессионального общения, ни идеальные условия, созданные в этом расчудесном альпийском городке Гармиш-Партенкирхене, где дважды уже проводились зимние Олимпийские игры, все кажется отмеченным печатью сытого, спокойного благополучия, а по улицам, чистым и уютным, бродят умытые здоровенные коровы, знающие свой дом. Факс недвусмысленно призывал домой. И хорошо, а то ведь от идеального порядка тоже устаешь. Особенно если ты русский человек и понимание «идеального порядка» у тебя может быть от рождения связано лишь с загробной жизнью. Исключительная благодать бывает, к сожалению, только на кладбище, как утверждал в свое время тезка Турецкого, поэт, похороненный на русском кладбище под Парижем.

Пит Реддвей, начальник «Пятого левела», крупный, грузноватый мужчина, сочетавший в своем характере крутую жесткость заместителя директора ЦРУ с якобы интеллигентской рассеянностью профессора Колумбийского университета, подержал обрывок факса перед носом, кинул на стол и, глядя на Турецкого в упор, пощелкал большим и средним пальцами, как бы вспоминая что-то важное. Вспомнил наконец:

– Отвальная. Так?