Повесть

Рис. В. Сурикова

— Не надевайте скафандр!

Зеленоватая вода, слабо подсвеченная лучами солнца, сжимает в своих объятиях, не дает дышать, тяжелый шлем стискивает голову, рвущая боль обжигает висок.

— Спасите!

Чьи-то пальцы касаются плеча.

— Успокойтесь, — выплывает из зыби. — Не надо так… Сестрица, шприц!

Старый проводник терпеливо ждет. Геологи вот уже часа два увязывают вьюки. Второй месяц старик живет среди геологов, привык к ним, полюбил. Ему нравятся молодые, веселые парни и их такие же молодые и веселые спутницы в сапогах с ремешками на голенищах, в легких зеленых куртках с капюшонами.

Вон муж и жена. Он старший геолог, заместитель начальника. Лицо строгое, глаза внимательные, голос серьезный. Все к нему обращаются с вопросами, слушаются, хотя все, кроме самого молодого — рабочего Юры, называют его запросто: Эдя или Эдик. Не в пример ему жена — Клара. Эта как есть круговерть. То на аккордеоне пиликает, то песни распевает.

Нда-а, и что за народ? Все им недосуг. По горам да по долам бродят, камни ищут. Землю долбят, канавы большие роют. И все нипочем — дождь, ветер, ненастье… Неуемные. Иной раз еле ногами двигают, а только разожгут костер, пожуют наспех, и пошло-поехало: шутки, песни, смех.

Чего только не нагородят! Такого иной раз наслушаешься, голова кругом идет, как чугун гудит. Вон и сейчас о чем-то спорят. А стрекоза-то начальникова, Клара, больше всех разоряется.

Оказывается, она прочла в книжке, что у Дзержинского были синие, чистые, веселые глаза, а вот у ее Эдика не хватает во взгляде веселья. Скажет же такое! Хоть и муж он ей, а начальник…

Легко и уверенно идет Клара по лесной просеке, поросшей кустарником. Ерник, шиповник цепляются за одежду, царапают руки. Она с трудом продирается сквозь заросли и выходит на пригорок. Кругом покой, свежесть, аромат цветов, трав. Клара наклоняется, разгребает куст малины: какой необычной окраски цветы. Отчего бы?

— Помогите!.. — доносится до нее отчаянный крик Юры.

Клара напрямик, через заросли, бросается на крик. Вот полянка, посредине ее кедр. На нижних ветвях сидит Юра и кричит. Под деревом огромный муравейник, а в нем копошится медвежонок-годовик и, поглядывая на Юру, урчит: «Чего, мол, орешь? Слезай сюда, угощение на славу!»

Клара вынимает из кобуры пистолет; выбрав потолще да подлиннее палку, идет на медвежонка. Зверь, увидев еще одного человека, удивленно таращит глазки, кривит морду. Осознав, что его гонят, он обиженно скулит и бредет в кусты.

Перепуганный Юра слезает с кедра, разыскивает на земле кепку, смущенно косится в сторону Клары.

Палатка начальника стоит на отшибе, у родника. Кудряшов достает из вьючного ящика какие-то банки, говорит вполголоса:

— На, Надюша. Вот тебе сметанка, вот медок. Дорогой купил, только что из сотов. А куда наша сгущенка делась?

— Не знаю, — вяло отзывается Надя.

— Ага, вон он, ящичек. Ты его в сторонку, в сторонку. Вот тебе еще вареньице. Тут больше трех кило. Хватит нам до новых ягод, а там опять, как в прошлом году, запасемся на зиму. Хорошо, что ты согласилась в этом году поехать со мной в поле… Да, сметану опусти в родник, чтоб собаки не достали. А те ящики, что на машине, завтра на склад.

Там концентраты, тушенка, овощные консервы, пшено, макароны… Вон сколько всего привез, пусть только попробует Жбанов ворчать, что не заботится начальник о людях… Демагог! Ладно, скоро мы от этой парочки избавимся, — продолжает пришептывать Кудряшов.