Что такое космос? Это пустыня, познать которую не дано человеку, даже если бы он обладал сотнями, тысячами жизней, чтобы провести дороги между солнечными системами и планетами, чтобы расспрашивать, чтобы пытаться узнать, что находится за следующим солнцем, за следующей системой.

Подобные искатели знают, что не должно быть пределов человеческой вере в чудесное, которая отсутствует у тех, кто следует проторенными дорогами, не принимает ничего, отказывает собственным чувствам.

Те, кто осмеливаются проникнуть в неизвестное, — первые разведчики пространства, исследователи и, не в меньшей мере, Вольные Торговцы, рвущиеся за пределы Галактики, — быстро привыкают к тому, что легенды и фантазии одной планеты легко могут оказаться счастливой или мрачной действительностью на другой. Каждое приземление на новую планету приносит свои тайны и открытия.

Быть может, это вступление в какой-то мере псевдофилософское, но я не знаю, как начать иначе, потому что раньше я рассказывал обо всём произошедшем со мной только в том объёме, в каком это требовалось для отчёта в Лигу Вольных Торговцев. Когда человек собирается описывать невероятное, ему трудно начать.

Перворазведчики во время своих бесконечных путешествий по мирам и системам сообщают в Управление много странного и необычного. Но планеты, ставшие благодаря их работе доступными людям, могут хранить свои тайны и после того, как их признают удобными стоянками для кораблей или даже пригодными для новых поселений.

Общество на Йикторе находилось в феодальной стадии развития. Несколько раз за историю его существования короли и завоеватели пытались объединить под своей властью целые континенты, хотя бы на время своего правления. Эти объединения порою существовали и в последующие династии, но, как правило, вскоре распадались в результате междоусобиц. Развития не происходило. Священники, правда, хранили какие-то легенды о ранней цивилизации, достигшей большой стабильности и более высоких технических знаний.

Никто не знал, почему они остановились на этой стадии, и никто из местных жителей не хотел знать, существует ли другой образ жизни, или не верил в это. Мы прибыли во время полной разрухи и беспорядка, когда шесть феодалов напали друг на друга, но ни у кого не оказалось ни должной ловкости, ни смекалки, ни везения, чтобы взять верх. Таким образом, имело место своего рода равновесие власти.

Для нас, Торговцев, это означало некоторые трудности и неудобства, ограничивая нашу деятельность, чем мы были очень недовольны. Это означало «запрет на мысли» и «запрет на оружие».

Давным-давно, ещё в самом начале Вольной Торговли, для защиты от власти Патруля и якобы для того, чтобы не раздражать Контроль, Торговцы осознали необходимость этих двух предосторожностей на примитивных планетах. Определённая техническая информация ни в коем случае не должна была продаваться, как бы ни высока была предлагаемая цена. Оружие внешнего мира, а также секреты его изготовления, находились под строжайшим запретом. Когда мы совершали посадку на такую планету, всё оружие, не считая небольших дубинок, запиралось в сейф и доставалось только после того, как мы покидали планету. Мы также проходили профилактику, чтобы из нас нельзя было вытянуть никакой запретной информации.

Может показаться, что в результате всего этого мы оказывались абсолютно беззащитными перед грубой силой какого-нибудь феодала, решившего узнать от нас как можно больше. Но закон ярмарки полностью охранял нас от опасности, по крайней мере до тех пор, пока мы придерживались правил, установленных жрецами в первый день.

Там не было сидений, только ряды ступеней в одном конце палатки, которые легко убирались после представления. Перед ними возвышалась эстрада, пока ещё пустая, за ней колыхался занавес того же серо-розового цвета, что и вывеска. Наверху висели фонари серебристо-лунного цвета. Всё это выглядело просто, но элегантно, и никак не вязалось с показом дрессированных животных.

Мы, видимо, пришли вовремя: складки занавеса раздвинулись и перед публикой появился мастер-дрессировщик. Несмотря на ранний час, здесь было много народу, в основном, дети.

Мастер? Нет, несмотря на тунику, брюки и высокие сапоги, такие же как и у привратника, это явно была женщина. Её туника не облегала горло, а поднималась сзади стоячим воротничком-веером, отделанным по краю маленькими рубиновыми искорками того же цвета, что и сапожки и широкий пояс. Тунику облегал короткий жилет из золотисто-красного меха, какой я видел сегодня утром в Большой Палатке. Её рук сжимали бич, которым большинство дрессировщиков подкрепляет свои указания, и тоненький серебряный жезл, который не мог служить ни для наказания, ни для защиты. Он подходил по цвету и блеску к её высокой причёске, заколотой шпильками с рубинами. В середине лба блестел серебряный арабеск с рубином, неизвестно как прикреплённый — он не шевелился при движениях её головы. В ней чувствовалась уверенность, как у всех мастеров, умеющих владеть собой и своим искусством.

— Лунная Певица! — выдохнул Грис с некоторым оттенком страха — редкой эмоцией у Торговцев. Я хотел было попросить у него объяснений, но в это время она взмахнула палочкой, и все разговоры смолкли. Публика относилась к ней с явно большим почтением, чем толпа на улице к храмовому гонгу.

— Дамы и господа! — прозвучал низкий, напевный, вызывающий желание слушать голос. — Окажите внимание нашему маленькому народу, который рад повеселить вас, — она отошла и снова взмахнула жезлом.

Талла, Талла, волей и сердцем Моластера и властью Третьего Кольца, должна ли я начать эту часть рассказа так, как начал бы любой певец какого-нибудь лорда?

Я — Майлин из Контра, Лунная Певица, водитель малых существ. В прошлом я была многим другим, а теперь — вновь под оковами на время.

Зачем мне было остерегаться лорда или Торговца в этой встрече на ярмарке в Ырджаре? Для нас они не более, чем пыль городов, что душат своей грязью, жадностью, шумом и продажными мыслями тех, кто живёт добровольно в подобных тюрьмах. Но нет необходимости говорить о Тэсса, об их верованиях и обычаях, надо сказать лишь о том, как моя жизнь была вытолкнута из одного будущего в другое, потому что я не остерегалась людских действий и не замечала людей, чего никогда не делала с малыми существами, которых уважала.

Озокан пришёл ко мне в полдень, сначала прислав своего оруженосца. Я думала, что он держался так больше из страха, что он станет обращаться со мной, как с низшей, — местные жители считают Тэсса бродягами, не говоря, однако, этого нам в глаза. Он просил разрешения поговорить со мной — так сказал этот молодой щенок из крепости. Мне это показалось интересным, потому что я знала репутацию Озокана — довольно мрачную репутацию. Людям свойственно часто менять власть. Тот, кто сумел подмять под себя своих соперников или избавиться от них, становится королём. Так нередко бывало в прошлом. Под властью одного человека устанавливался непрочный мир, который немедленно нарушался снова, и уже на протяжении многих десятилетий здесь не царствовал Верховный лорд, а правило множество мелких, ссорящихся между собой.

Озокан, сын Осколда, горел желанием совершить великие дела, жаждал власти. Такие желания в сочетании с ловкостью и удачей могли привести человека на трон, но если подобного соединения не происходило, он весьма тяжело переживал это.

Закон причины и следствия не из тех, что наша или любая другая раса может отменить. Можно надеяться на лучшее, но лучше быть готовым к худшему. Мне пришлось безвылазно сидеть на корабле, и я, рассуждая здраво, не мог спорить с этим. По-моему, мне ещё повезло, что капитан Фосс не добавил к этому минимальному наказанию чёрную отметку в моих документах. Другие командиры так бы и сделали. У меня имелась личная плёнка, которую мы все носим в поясе, она дала правильный отчёт о скандале в палатке торговца животными и подтвердила, что мои враждебные действия были вызваны необходимостью защиты уроженки Йиктора, а не просто собственной шкуры. К тому же Фосс знал о Тэсса и их положении больше, чем я. Он с удовольствием бы запер не только меня, но и всю команду. Я оставался в нашем ларьке в течение нескольких часов торговли, но мне дали ясно понять, что дальнейшее нарушение приказа приведёт Крипа Борланда к полнейшему краху. И капитан сказал мне, что ожидает какой-нибудь жалобы со стороны властей ярмарки, но будет защищать меня в любом суде, и лучшим аргументом послужит плёнка.

Большая часть утра прошла в ларьке как обычно. У меня даже не было возможности пойти поохотиться для себя, так как меня лишили этой привилегии на Йикторе. В свободные минуты я вспоминал о мечте Майлин выйти в космос с шоу животных. Насколько мне известно, такого ещё никогда не было. Но все препятствия, которые я изложил ей, действительно существовали. Животные не всегда привыкают к космосу. Некоторые из них не могут жить вне своего родного мира и едят только очень специфичную пищу, которую нельзя транспортировать, или просто не переносят жизни на корабле. Но, допустим, какой-нибудь вид сможет преодолеть такие трудности и привыкнет к звёздным странствиям — станет ли подобное рискованное предприятие прибыльным? Разум Торговца всегда первым делом поворачивается к этому вопросу, и Торговец готов мчаться к любому солнцу, если ответ будет положительным.

Я мог судить о представлении прошлой ночью только по собственной реакции, а личное суждение может быть случайным. Мы издавна привыкли проявлять свой энтузиазм при первой вспышке интереса и были далеки от того, чтобы проверять и перепроверять всё, прежде чем пуститься в какую-нибудь авантюру.

Я вспомнил барска, которого Майлин так решительного спасала. Почему именно его? Ведь там были и другие, явно подвергающиеся дурному обращению животные, но её интересовал именно барск. Да, это животное редкое, его не увидишь в неволе. Но почему?

— Господин!