Вниманию читателя предлагается роман «Господин Дик, или Десятая книга» молодого французского писателя Жан-Пьера Оля, наделавший немало шума на родине автора. Мир интеллектуального романа-детектива, связанного с разгадкой книжных тайн, показал, что они не менее интересны, чем поиски убийц, зарытых кладов и сокровищ подводного мира. Действие «Десятой книги» развивается в «параллельных мирах»: в викторианской Англии времен Чарльза Диккенса и в современной Франции: соперничество, любовь, ненависть, зависть – и расследование чисто литературной загадки оборачивается кровавым убийством.
Господин Дик ничего не сказал. Не оглянул, уходя, ни на меня, ни на свою жертву. Я видел, как он вышел из швейцарского шале, исчез в тоннеле, потом вновь появился на той стороне Рочестерского шоссе. Затем ночь поглотила его. Но примерно через каждые десять секунд она его вновь выплевывала во вспышках молний, освещавших просторную лужайку и фотографировавших его все более отдалявшийся силуэт, все время один и тот же: спешащий пешеход, локоть – впереди туловища. Так, обманчиво неподвижный, словно в игре «замри-умри-воскресни», он пересек парк в направлении викторианской глыбы Гэдсхилла, и молния, мастерица пиротехники, бросила вместо финального букета последнюю фотовспышку, и почудилось мне, что он обернулся, перед тем как исчезнуть, на этот раз уже навсегда.
Потом вновь воцарился покой, покой библиотеки. Гроза пронеслась. На столе по-прежнему царили книги, все одинаковые: Мишель Манжматен, «Раскрытая тайна Эдвина Друда». Пятьдесят экземпляров для прессы, в четырех стопках; Крук научил меня презирать эти аккуратные стопки – гордость крупных издателей и крупных книгопродавцев.
Я приподнял руку Мишеля, прочел посвящение, прерванное в тот момент, когда я вошел в шале:
«Моему коллеге и другу Жану Преньяку в залог моей веч…»
Эта прерванная
вечность
вызвала у меня улыбку. Я перевернул книгу.
«За прошедшие сто с лишним лет было опубликовано около семисот тысяч страниц комментариев к этому сочинению Чарльза Диккенса, что в переводе на древесину эквивалентно десяти гектарам леса. И я бы ни за что на свете не стал причиной гибели даже самого маленького деревца – и никогда не посмел бы прибавить мое безвестное имя к таким именам, как Г. К. Честертон, Т. С. Элиот, Анатоль Франс, Жид, Цвейг, Моруа, Оруэлл, Набоков, Сильвер Мопо, – если бы на меня не оказалась возложена неотменимая обязанность известить общественность об одном фундаментальном открытии. Считайте меня тем скромным математиком из коллежа, который благодаря необычайной удаче нашел решение проблемы, ускользавшее от его знаменитых коллег из Принстона и Гарварда. Ибо страницы этой книги в самом деле претендуют раскрыть одну из самых неразрешимых тайн современной литературы. Несомненно, будет сказано, что моя личная заслуга…
Окончания почти нельзя прочесть – залито кровью. Я мог бы взять другой экземпляр, но в этом нет необходимости: текст я знаю наизусть:
