За отправную точку неприятностей мы всегда принимаем не то, что следовало бы. Вот и эта история начинается вовсе не со зверского убийства моей подруги, агента ФБР Бетси Кавальерр. Я всего лишь думал, что это так.

Моя ошибка — серьезная и очень досадная.

К дому Бетси в Вудбридже, в Виргинии, я примчался посреди ночи. Нашел его без труда, хотя и приехал сюда впервые в жизни. ФБР и «скорая» уже были здесь. Повсюду горели красно-желтые мигающие огни, и казалось, они так и норовят раскрасить газон перед домом и парадную дверь с крыльцом грозными светящимися полосами.

Я глубоко вздохнул и вошел внутрь. Мое умение сохранять душевное равновесие как будто тут же отключилось. Голова пошла кругом. Я увидел высокого светловолосого агента ФБР по имени Сэнди Хэммондс. И сразу понял, что он плакал. Сэнди и Бетси были друзьями.

На столике в прихожей я заметил служебный револьвер Бетси. Рядом с ним — документ ФБР на очередную сдачу нормы по стрельбе. Ирония судьбы. Как чудовищно.

Лейтенант армии США Марта Уайетт и ее бойфренд сержант Дэвис О'Хара быстро бежали по парку «Золотые ворота» в Сан-Франциско; сгущался подобный серному облаку вечерний туман. В меркнущем свете дня парочка выглядела прекрасно, можно сказать, потрясающе.

Марта первой услышала приглушенное рычание и подумала, что где-то в той чудной части парка, что простирается от Хайт-Эшбери до океана, бегает собака. Рычание раздалось издалека, и Марта не придала ему особого значения.

— Зверь! — шутливо воскликнула она, когда они взбежали на крутой холм, с которого открывается знаменитый вид на великолепный подвесной мост, соединяющий Сан-Франциско с округом Марин.

Зверем Марта и Дэвис называли между собой все, что поражало крупными размерами: реактивные самолеты, половые органы, собак.

Сгущающийся туман лишь начал обволакивать мост и пролив, и вид был великолепный, ни с чем не сравнимый. Именно таким его любили и считали одним из основных достоинств Сан-Франциско Дэвис и Марта.

Лейтенант Марта Уайетт разогналась не на шутку. Расстояние между ней и Дэвисом увеличивалось с каждым мгновением. Марта шутя побеждала в троеборье, Дэвис же преимущественно работал за письменным столом, хотя, Бог свидетель, выглядел так, будто был для нее вполне достойным соперником.

— Давай же, давай! Догоняй, Дэвис! Не отставай! — крикнула Марта через плечо.

Парень, с которым она встречалась вот уже целый год, не отозвался. Спор о том, кто лучше физически развит, кому больше подходит характеристика «атлет», теперь можно было не продолжать. Естественно, Марта давным-давно знала, на чьей стороне правда.

Очередное рычание и чьи-то тяжелые шаги по опавшей листве на дорожке прозвучали еще ближе. Марту догоняли.

Но

кто?

Было чудесное, ясное вашингтонское утро. Пожалуй, даже сказочное. Мне вновь позвонил Дирижер:

— Привет, Алекс. Скучал по мне? Я по тебе — еще как, приятель.

Этот подонок вот уже больше недели названивал мне по утрам и изводил грязными угрозами. Порой просто в течение нескольких минут осыпал меня бранью. Сегодня же он разговаривал довольно вежливо.

— Какие планы? Решил заняться чем-нибудь важным? — справился он.

Вообще-то да, я намеревался поймать-таки эту тварь. Я сидел в мчавшемся по Вашингтону фургоне ФБР: мы выслеживали звонок Дирижера и надеялись очень скоро установить его местонахождение. В мероприятие по «поимке» звонка согласно специальному распоряжению ФБР была вовлечена телефонная компания. Я и трое агентов Бюро, а еще мой напарник Джон Сэмпсон сидели в салоне фургона. Мой дом на Пятой улице мы покинули, как только зазвонил телефон; сейчас машина двигалась на север по Интерстейт-395. Я должен был поддерживать разговор с Дирижером до завершения операции.

Остаток дня был длинным, трудным и напряженным. В чем я нуждался сегодня острее всего, так это в отдыхе от Дирижера.

Не могу сказать, в какой момент, где и каким образом я набрался сил и смелости, но в этот вечер я поехал на свидание. С юристом, окружным прокурором округа. Элизабет Мур была очаровательной хулиганкой, милым бунтарем. Особа весьма важная, она настолько обворожительно улыбалась, что при этом и мои губы неизменно растягивались в улыбке.

Мы ужинали в «Марселе», в Фогги-Боттом, местечке, вполне подходящем для подобных встреч. Кухня там французская, с элементами фламандской. Вечер проходил как нельзя более приятно. Я по крайней мере считал именно так и надеялся, что Элизабет разделяет мое мнение.

Когда мы заказали десерт и кофе и официант удалился, Элизабет мягко опустила свою ладонь на мою руку. Наш столик освещало сияние единственной свечи в хрустальном подсвечнике.

— Итак, Алекс, первый этап мы прошли успешно. Мне все понравилось. Но я нутром чую: меня поджидает какой-то неприятный сюрприз. Готова поспорить, поджидает. Все хорошие парни несвободны. По опыту знаю. Ответь, почему ты до сих пор бегаешь на свидания?

Утром по пути в аэропорт я завез детей в школу. Дженни восемь лет, Деймону только исполнилось десять. Оба отличные, понятливые ребята, но это дети. Уделяешь им каплю внимания, а они забирают гораздо больше, и все равно им, оказывается, мало. Кто-то сказал однажды, не помню, кто именно: «Американских детей объединяет одна беда: они чрезмерно много общаются с мамой и слишком редко с папой». Беда моих чад состояла в противоположном.

— Я быстро к такому привыкну, — сказала Дженни, когда я остановил машину возле школы Сожурны Трут.

Тихо играл диск с записью Хелен Фолашаде Аду — Шаде. Здорово.

— Не привыкай, — ответил я. — От нашего дома до школы всего-то пять небольших кварталов. Когда я был мальчишкой и жил в Северной Каролине, топал на учебу целых пять миль по табачным полям.

— Да-да! — Деймон усмехнулся. — Ты забыл добавить, что топал по этим полям босиком.