Очень хорошо устроилась Алевтина: в Педагогическом институте служила вахтёршей на полставки. Из трёх ночей одну отсиживала, с восьми вечера до восьми утра, в пустом вестибюле, часто и поспать можно было. Платили всего тридцать рублей в месяц, но зато в паспорте, честь-честью, стоял штамп: принята на работу. Педагогический институт — и была она законная трудящая.

А уж всё остальное время было её, не отнимешь! Ну, и кроме того, очень удачно нашла Алевтина в Москве: раз в три дня подменяла московскую лифтёршу тётю Пашу. Тётипашина невестка была продавщицей в ГУМ’е, и от неё Паша всегда знала, когда в ГУМ’е выбросят импортное дамское бельё. Это бельё Паша развозила на квартиры ещё двум надёжным женщинам, и с ними вместе потом продавала это добро в вокзальных туалетах приезжим женщинам из разных городов. На это Паше надо было время, и пока она торговала, Алевтина подменяла её в лифте.

Алевтину не надо было учить жизни. Она не брала с Паши денег за работу в лифте. Зато Паша позволяла Алевтине пользоваться кабинкой, пристроенной под лестницей для лифтёрши. Эта кабинка большую службу сослуживала Алевтине.

Сегодня как раз был день — ехать в Москву, поработать в лифте, а вечером делать уже свои дела.

Встала Алевтина затемно, чтобы поспеть на первую электричку. Девчонки ещё спали, им ещё долго до школы. Когда проснутся, сами порыщут чего поесть, и уйдут в школу, зная, что матери не будет допоздна.