Варя сделала два шага и остановилась. Лестница скрипела и шаталась. Ступеньки на разные лады переговаривались.

«Смотри, соррвёшься!» — трещала верхняя, с широкими щелями.

«И пусть! И пусть!» — пищала нижняя.

Варя подумала, тряхнула головой и прыгнула на площадку. Перед ней была узкая фанерная дверь.

Она толкнула её. Сквозь забитое досками окно полосами падал свет, в нём плясали разноцветные пылинки. Стропила обросли паутиной. Под ними бархатным слоем лежала пыль. Прямо на Варю по мутному воздуху шла большая серая тень.

Всё это началось так.

— Девочки, — сказала в тот день Марья Николаевна своим дочерям Варе и Наташе, когда они обе вернулись из школы. — Девочки, я получила от дяди Бориса Матвеевича письмо. Он пишет, что задерживается в Сайгатке с геологоразведочной экспедицией до осени, и предлагает нам летом поселиться у него на даче в Овражках. Вы хотели бы?

— Хотели бы! — закричала Варя так, что стеклянные шарики в люстре зазвенели.

— Конечно, хотели бы, — сказала Наташа.

— Тогда собирайтесь, поедем убирать дачу. Варя, достань из шкафа рюкзак, а ты, Наташа, позвони на Казанский вокзал и узнай, когда отходит ближайший поезд. И оставьте Мухе побольше молока, у неё ведь будут щенята.

Варя поднялась на второй этаж.

На их квартире белела бумажка. Варя сняла её и прочитала:

— Всё пропало, — сказала Варя. — Бабушка рассердилась.

Она присела на корточки, пошарила под дверью и вытащила из-под неё большой ржавый ключ. Достала из кармана второй, маленький, и отворила дверь.

Тёплый ветер пригибает над полем мохнатые георгины. Дингли-дон-дон-дон! — звенят колокольчики. Бум-бум-бум! — ударил большой колокол…

Наташа раскрыла глаза и подняла голову.

За окном уже рассвело. Марья Николаевна так и уснула, сидя на табуретке, положив голову на стол. Громко тикали часы на её свесившейся руке, а лицо было такое усталое… Ох, уж эта Варька, не случилось ли с ней чего?

Наташа вскочила с матраца, перебежала босиком по полу, шепнула: «Мамочка, ты бы легла!..» — как вдруг опять: дингли-дон-дон-дон! Тоненько зазвенел колокольчик. Кто-то осторожно и настойчиво стукал зелёной веточкой в стекло.

Наташа на цыпочках перебежала к окну. Так и есть! За стеклом темнело круглое испуганное лицо.

В то же самое воскресное утро, пока Варя с Наташей, забыв о Марье Николаевне, попивали у своих новых знакомых козье молоко, с поезда у разъезда Овражки сошла молодая женщина. Она была в коричневой кожаной куртке, через плечо крест-накрест висели полевая сумка и фотоаппарат. Шапку она держала в руках, а вьющиеся, небрежно сколотые волосы то и дело падали ей на плечи. Дойдя по тропинке до дороги, ведущей к дачному посёлку, женщина сказала вслух: «Как будто сюда» — и пошла быстрее.

Поравнявшись с прудом, она подняла с земли два плоских камня и запустила их в воду. Потом сунула руки в карман и весело засвистела.

У крайнего участка она постояла, тщательно осмотрела дачу, смело открыла калитку и пошла по дорожке.

В саду никого не было. Около террасы, прикрытые рогожей, лежали белые клубни. На ступеньке, задрав носы, стояли мокрые детские ботинки.

— Правильно! — сказала женщина. — Сюда.

Пароход был весь выкрашен серой краской, только на уставленных вдоль палубы вёдрах остались яркие буквы. Но вёдра стояли в беспорядке, и название парохода получалось странное: «ВЛЧКАО».

Пароход пришёл по Каме сверху.

Пока он, пятясь и разворачиваясь, подходил к мосткам, на берегу сгружали с подвод мешки с зерном.

Пассажиров на берег не сошло ни одного. По верхней палубе прогуливался военный в шинели, с красной звездой на рукаве. Две женщины, кутаясь в платки, выбежали было купить большие, как кабачки, огурцы, да раздумали.

Полил дождь, Кама помутнела.

Пароход тряхнуло так сильно, что с грохотом подпрыгнул и покатился железный бачок. Варя вскочила на ноги. Солнце било в глаза из люка в потолке. Рядом на скамейке мелко крестилась старушонка с бисерными глазками.

— Что это?

— А кто его знает! Должно, пристань.

От сна в неудобном положении ломило спину, сильно хотелось есть. Варя нащупала в кармане чехол с ножом, зашитую в жакетку пачку денег: пятьдесят рублей Вариных, которые подарила перед отъездом бабушка, и тридцать два — Ганькиных. Зашить их в подкладку посоветовала тоже Ганька.

Варя вспомнила узелок с шаньгами, вздохнула. Старушонка, накрестившись, достала из корзины кусок сала, варёную картошку и, подставив лодочкой ладонь, стала есть.

Когда рассвело, оказалось, что их на барже трое. Откуда вылез мальчишка, Варя не знала. Он очутился верхом на бочке, был босоног и сероглаз, стёганая куртка доходила ему до колен, рукава он засучил. Как видно, ночевал он на барже не впервые: спрыгнув с бочки, спокойно подоткнул и прибрал брезент, вытащил из-за ящика красноармейский котелок, зачерпнул воды и умылся.

Взъерошенная старушонка показалась Варе знакомой. Когда же она достала из корзины ломоть сала и, причмокивая, начала есть, Варя вспомнила. Старушонка как будто тоже узнала её.

— От карантина спасаешься, милая? — спросила, поблёскивая глазками.

— От какого карантина?

— Не знаешь разве? В Горький пароходы не пускают — карантин.

Вокзал гудел, как улей.

Варя перебралась вместе со всеми через перекинутый над путями мост к перрону. Шёл дождь. Варю толкали, кто-то больно ударил её чемоданом. Зал для ожидания был похож на огромную спальню. У кассы стояла длинная молчаливая очередь.

— Здесь продают билеты на Москву? — спросила Варя.

Какой-то старик показал рукой в конец очереди.

Паровозы кричали за стеной совсем рядом. Очередь вдруг зажужжала, появилось несколько милиционеров. Они держали друг друга за руки, как дети, и смотрели на всех подозрительными глазами. Варю неожиданно поманил бородатый человек в кожаном пальто, и она очутилась в середине очереди. Её оттеснили, но она вцепилась в кожаное пальто и устояла. Сзади вдруг спросили строго:

Они перелезли через колючую проволоку, потому что лазейку забили досками, а идти кругом было далеко. Тропинка упиралась в груду битого кирпича и щебня.

— Думаешь, он поможет? — робко спросил Вадим.

— Ничего я ещё не думаю… Конечно, поможет.

С Волги подул холодный ветер и поднял тучу пыли. Когда она улеглась, ребята увидели, что по берегу идут три человека.

— Послушайте… Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где здесь может быть Козлов? Андрей Козлов? — крикнула Варя.