Бойцовская порода

Пучков Лев

Хорошие люди пахнут хорошо. Так считает кинолог Сергей Рудин по кличке Пес, за плечами которого немалый опыт службы в горячих точках. Но есть люди, от которых исходит устойчивый запах смерти. Директор элитной шкоды телохранителей Март в свободное от работы время «разводит» авторитетов и киллерствует по-крупному. Не успев разобраться со своим обидчиком Псом, он неожиданно получил новую головную боль: сын убитого им банкира нанимает крутых парней, чтобы отомстить за отца. Трупов становится все больше, шансов выжить все меньше. Но когда до цели буквально стволом подать, не стоит расслабляться: судьба — дамочка капризная и дает иногда только один шанс, чтобы убить врага и сохранить свою жизнь…

Пролог

…Осень. Лист последний самый В небе прочертил строку.

Меркнет световая гамма. Скоро ветер — зверь упрямый — Бросит снегом на скаку.

Осень тихо входит в душу. Не врывается, как лето. Желтизна пророчит стужу. Просится тоска наружу. Не люблю ее за это…

Не люблю ее за грусть, Что светла и бесконечна. Что похабно и беспечно Раздевает девку-Русь…

Да, годика этак два назад, примерно в это же время дня, вот такими стишатами разродился обуянный спонтанным припадком лирической грусти боевой брат пресловутого Пса — Ваня Соловей, мастер ратного труда и вообще мастер на все руки.

Глава 1.

ВЕТЕРАНЫ. ТАКАЯ ВОТ СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ…

Есть такие вредоносные особи, которые любят поизмываться над спящим. Как правило, это душевно ущербные, завистливые гаденыши с латентным комплексом садизма. Им страшно обидно, что в то время, как они вынуждены бодрствовать, другие блаженствуют в царстве Морфея. Им, видите ли, доставляет удовольствие, когда человек, раздражаемый каким-нибудь пакостным способом, резко пробуждается ото сна и некоторое время имеет чрезвычайно глупый вид, не в силах понять, что же, собственно, с ним происходит. Им хочется показать окружающим — а деяния свои, за редким исключением, они творят при наличии некоторой аудитории, — что внеурочно разбуженный член коллектива — просто конченый лопух, об которого можно запросто поточить свои дрянненькие амбиции.

С такими вместилищами порока Григорий Васильевич Толхаев всегда целенаправленно боролся. На заре своей богатой событиями жизни ему приходилось довольно часто бывать в однотонном мужском коллективе, в котором, как правило, обязательно находились такие вот латентные садисты-злопыхатели. Системной борьбе с ними Григория Васильевича обучил один замечательный оболтус — вечно пьяный по причине хронической грусти подполковник Васильев (для своих — Глебыч), когда Гриша, будучи молодым военным хирургом, угодил по распределению на эвакопункт в Афганистане.

— Есть такая отрасль криминалистики — виктимология, — сказал Глебыч, когда Толхаев, проживавший в модуле для младшего командного состава совместно с десятком молодых офицеров, пожаловался на дурной нрав своих сожителей, повадившихся издеваться над новичком, смертельно устававшим после непривычных нагрузок. — По большей части она касается криминалистов, но в данном случае, как мне думается, тоже вполне актуальна…

Глебыч в доступной форме коротко изложил основные постулаты этой суровой науки и пояснил, каким образом следует применять их на практике:

— Ваши сожители — молодые здоровые звери, вкусившие крови и успевшие насладиться ощущением собственной значимости в военно-прикладном аспекте. А вы — свеженький, рафинированный, не успевший еще пообтесаться, зарекомендовать себя… Не уважают? Издеваются? Помыкают? Угу. Они видят в вас жертву, батенька! В своем маленьком театре они безоговорочно наделили вас ролью козла отпущения. А вы никак не обозначили неприятие этой роли, милый мой, — вы подчинились этой игре. Ну и будут помыкать! Будут издеваться, пока вы сами насильственно не перемените их установку на вашу жертвенность. Пока резко не расставите акценты. И делать это нужно именно тем способом, который понятен и доступен большинству членов вашей микрогруппы…