Ефим вернулся в деревянный одноэтажный дом на окраине города в январе 46 года, после четырехлетнего отсутствия. Не отдавая себе в том отчета, он заранее предвкушал возвращение, ждал какого-то нового впечатления и поэтому хорошо запомнил тот вечер: низкое в клочковатых тучах небо, исподволь темневшее с востока, поездку на устланной сеном телеге, высокие сугробы по обочинам пустынной дороги от вокзала к предместью, прозванному в обиходе «магадан». На вопрос «Куда ехать, мил человек?», он так и ответил деду, замерзавшему на козлах под фонарем: «Вези на магадан». И тот понял и кивнул, значит, ничего в окружающем мироустройстве не поменялось — жизнь продолжается.

К радости Ефима, дом не пустовал: в одном из окон теплился свет. На стук дверь открыл незнакомец с курчавой седеющей бородой, с круглой, вроде тюбетейки, шапочкой на затылке. Не старик, но, как определил Ефим, в армию такой человек по возрасту не попадал. «С приездом, — сказал открывший, пропуская внутрь, — давно жду». Зала, куда прошли из сеней, выглядела опустевшей: фотографии в рамках, настенные часы с маятником и часть мебели исчезли. За столом мужчина рассказал, что живет здесь по просьбе родителей Ефима, переехавших в Москву к дочери и наказавших присмотреть за домом, дождаться хозяина и передать ключи. «Я завтра уеду, — сказал постоялец, — но перед этим кое-что оставлю. А вы это сохраните, пока за ним не придут. Такая вам выпала мицва».

— Что выпало? — переспросил Ефим.

Не ответив, неизвестный поднялся и распахнул дверцы платяного шкафа. Прежде шкаф был полон висевшей одеждой. Теперь в глубине стояли два прислоненных к стенке бархатных чехла, темно-синий и бордовый, оба с потускневшими квадратными буквами; чехлы были обшиты бахромой и усеяны мелкими цветными камнями. Буквы показались Ефиму знакомыми, когда-то в детстве он их уже видел. Еще он увидел серебряную вышивку: короны и виноградные кисти. «Это свитки Торы, — сказал незнакомец».

Ни в довоенной юности, ни в том мире, откуда Ефим только-только вернулся, не было даже напоминания о подобных вещах. Какие там свитки, могли ли они уцелеть, после всего того, чем наполнены были эти четыре года? Но вот, свитки Торы нашли приют у него дома, — он видел их собственными глазами, это казалось невероятным.