Дневник Сары Торренс лежал на маленьком письменном столе в ее спальне, открытый на той странице, где она записала рано утром: «

2 апреля 1772 года.

Самый прелесный день в моей жизни. После завтрака буду кататься с Энтони в парке. После обеда буду оддыхать, а вечером буду танцовать до самого утра на балу по случаю моего обручения».

Она знала, что почерк ее напоминает детский и что в некоторых словах, возможно, она сделала ошибки. Ее отец, самый добрый и, по мнению Сары, самый влиятельный человек, не верил, что образование так уж необходимо для девушки. Так что Сара счастливо избежала той скуки, которую могли принести ей школа или гувернантка. Ее обучением занималась мачеха, посвятившая ее в тайны письма, чтения, а также сложения и вычитания элементарных чисел. Уроки, как правило, проходили наспех, для них едва удавалось выкроить время между куда более важными, в ее понимании, занятиями, такими, как танцы, пение, игра на клавесине, а также обучение правилам хорошего тона и умению вести приятную беседу. Все это необходимо, чтобы заполучить мужа, что, в конце концов, составляло главную цель жизни любой девушки. И разумеется, с появлением Энтони вся ее учеба становилась совсем уж бесполезной, потому что у него было не больше терпения, чем у нее самой, чтобы занимать себя подобными пустыми предметами, вроде латыни и греческого, политики и философии.

Она уселась за стол и взяла перо, решив, что будет совсем неплохо описать свой наряд. Таким образом через много лет ее внуки смогут узнать, как она выглядела в тот вечер, когда по случаю ее помолвки давали бал.

«Мое белое шелковое платье отделано по низу юбки золотой парчой. Лиф приспущен довольно низко и отделан голубой лентой. У туфелек очень высокие каблуки, а волосы высоко зачесаны, чтобы я выглядела выше, потому что едва достигаю пяти футов. В волосах сверкают драгоценности. Цепочка и браслет — подарок от папА на мое восемнадцатилетие, которое мы справили в прошлом месяце».

Сара на мгновение задержала перо и задумалась. Она писала для будущих поколений, которые должны знать ее как почтенную леди. Немного поразмыслив, продолжила:

Сара каталась с Энтони в парке. Она сидела верхом на любимой гнедой, одетая в новый костюм для верховой езды, отделанный серебряным кантом. Маленькая шляпка с изогнутым пером была изящно приколота поверх пышных волос.

Энтони смотрел на нее, ласково улыбаясь. Отец, которого Сара видела только за обедом, похоже, совершенно позабыл неприятный инцидент, несколько омрачивший картину бала, равного тому, какой устроили бы при первом выходе в свет для герцогской дочки. Мачеха же пребывала в нервическом состоянии. По правде сказать, леди Торренс вечно волновалась — то по тому, то по другому поводу. Что же до Криспина Данси, то Сара полагала, что он явится с визитом, чтобы принести извинения, а потом вернется в свое поместье в Сассексе и она еще долго его не увидит. В ее мирке все снова было хорошо.

С улыбкой она отвечала на приветствия знакомых, доносившиеся из проезжающих экипажей, и перебрасывалась парой слов с теми, кто совершал конные прогулки верхом. Она была готова взорваться от гордости, замечая завистливые взгляды других девушек, и чувствовала абсурдное желание петь, громко смеяться, послать лошадь в безудержный галоп и мчаться так, чтобы ветер развевал ее волосы.

Сара так погрузилась в свои счастливые переживания, что прошло некоторое время, прежде чем она осознала, что Энтони, похоже, не разделяет ее чувств В самом деле, он выглядел довольно угрюмым.

— Мне кажется, ты чересчур рассеян, — заметила Сара после того, как они провели в молчании целых пять минут. — Может быть, я огорчила тебя, сама о том не подозревая?