- Ну, и? - Тревеус Шардаш двумя пальцами поднял книгу в яркой обложке и продемонстрировал классу. Любовный роман, одно из дешёвеньких изданий, пользовавшихся широкой популярностью среди женщин. У Мериам Ики тоже. Пунцовая от стыда, она стояла перед гогочущими учениками и мечтала умереть. Мало того, что у ней дурацкая фамилия, над которой не издевался только ленивый, так ещё и это... Вот зачем ей понадобилось читать на лекции Шардаша? Этот не отстанет, не успокоится, пока не сотрёт в порошок.

  - Я жду, адептка Ики, сообщите собравшимся, что полезного о ядах может поведать, - преподаватель раскрыл книгу на первом попавшемся месте и зачитал: - 'Он обнял её, и его жаркое дыхание обожгло кожу, вызвав нестерпимый приступ желания'.

  Тревеус Шардаш с шумом захлопнул книгу и лёгким пассом отослал к учительскому столу. Верхний ящик плавно отъехал, и обложка с сердечком утонула в его недрах, заняв место рядом с рогаткой, жвачкой, шариком-слизнем и самодельными петардами. Всё это преподаватель специальных дисциплин и куратор выпускного курса Тревеус Шардаш в своё время конфисковал у нерадивых учеников. От него одинаково доставалось и мальчикам, и девочкам. Особенно страдали первокурсники, не успевшие пока выучить, что на некоторых лекциях нужно учиться, а не заниматься посторонними делами.

  Шардаш продолжал сверлить глазами несчастную Мериам, ожидая ответа. Она, и так невысокая, ещё больше скукожилась и казалась карлицей на фоне высокого поджарого профессора. Злые языки поговаривали, будто он похож на василиска или любимую гадюку, которую держал в своей комнате и выпускал ползать по ночам. Такой же скользкий, ядовитый, похожий на тень. Ходит бесшумно, когда не ждёшь, оказывается за спиной. Для сходства с приведением не хватало только бледной кожи, но, увы, Тревеус Шардаш был смуглолиц. Зато голубоглазый брюнет. Впрочем, ученики клялись, что на самом деле глаза у него цвета инея - выцвели от злобы и придирок. Разумеется, девушки в него влюблялись, но, увы, в лучшем случае всё заканчивалось пятиминутным флиртом и ушатом холодной воды, в худшем - визитом к директору по поводу возмутительного поведения. Злые языки шептались, что Тревеус Шардаш и вовсе никогда не предавался плотским утехам, но привратник утверждал иное. Он якобы бы частенько отворял ворота припозднившемуся преподавателю, от которого пахло духами.

  - Или, может, от отравления мышьяком поможет это? - Тревеус Шардаш откашлялся и зачитал по памяти, а, может, видя сквозь стенки ящика: - 'Уста их соприкоснулись, дыхание перетекло из него в Нинель. Она обмякла в его руках и...'.

  Наутро Ведическая высшая школа бурлила. Только и разговоров было, что о таинственных смертях в городе. Болтали, будто люди и нелюди дохли как мухи. Раз - и нет. Никаких следов насилия, болезни. Грешили на магов, в связи с чем в школу направили инспектора правопорядка с отрядом солдат. Они рассредоточились по коридорам, отлавливая для допроса подозрительных личностей. Кое-кто вызывал к себе для беседы директор.

  Доктор магических наук Селениум Крегс, по документам - гроза учеников и преподавательского состава, сверлил взглядом шар предсказаний, но никак не мог увидеть и услышать ничего, кроме вчерашней селёдки. Треклятая рыба стояла поперёк горла, манила провести часок-другой в уединении, но, увы, приходилось, заниматься организационными вопросами.

  Профессор Шардаш флегматично помешивал чай. Дребезжание серебряной ложечки ещё больше наводило директора на мысли о тихом уголке, но он мужественно крепился. Ещё один преподаватель, Матисса Стоккуэл, хмуря лоб, перебирала списки учащихся.

  - Нет, я не верю! - наконец изрекла она. - Никто из учеников не мог: не хватило бы сил и умений.

  - Намекаете, что это совершил кто-то из преподавателей? - Тревеус Шардаш отложил ложечку и смерил Матиссу задумчивым взглядом. - И кто же, позвольте полюбопытствовать?