Поезд медленно отходил от перрона. Высунувшись из двери тамбура и не обращая внимание на ворчание бокастого проводника, Рустам Садыков махал фуражкой провожавшим его отцу с братом. И (чего уж там) в горле у него ощутимо скребло, словно застрял там какой-то колючий орех: не проглотить, ни выплюнуть. Вот и верь словам древнего мудреца Ибн-Хазма: «В разлуке три четверти горя берет себе остающийся, уходящий же уносит всего одну четверть»…

Современные центральные улицы Ташкента убегали назад, сменяясь глинобитными окраинами, утопающими в пыльной зелени садов. И Рустам отчаянно цеплялся взглядом за такие знакомые с детства детали местного пейзажа: вспыхивающие на солнце синие нити арыков; неторопливо вращающееся большущее водозаборное колесо-чигирь; терпеливый серый ишачок, запряженный в арбу, доверху груженную золотисто-песочными дынями… Правил ишачком прожаренный солнцем пацан в закатанных до колен «трениках» и тюбетейке. На шее у пацана болтался маленький транзистор. Небось, «Яллу» слушает… И вообще, этот пацан выглядел просто оскорбительно довольным жизнью. Рустам вздохнул, попытался проглотить застрявший в горле колючий орех (не получилось) и уныло побрел к своему купе.

Конечно, ничего нового тут не было — вот вы можете себе представить хоть одного солдата или курсанта, который с легким сердцем возвращается из отпуска, горя неистовым желанием поскорее вернуться к исполнению своих служебных обязанностей? Если найдете хоть одного — можете смело рекомендовать такого уникума для занесения в книгу Гиннеса, а Шерлок Холмс в таком случае — сущий салага по сравнению с вами.

Но что с того самому-то солдату? Ведь каждый переживает эти горькие минуты сам, лично — и дела ему нет никакого до переживаний всех остальных. Попробуйте-ка успокоить смертельно больного увещеванием в том смысле, что не он первый, не он последний. Что, легче человеку станет? Можно даже предположить, что и думают все в похожих ситуациях похожим образом, так что с того? Все равно каждый думает САМ. И каждый уверен, что только ему одному такие мысли в голову и приходят. Вот и сейчас: трясся бедный Рустам в душном, прокаленном солнцем вагоне, и страдала его душа, которую раздирали на части, словно злые шакалы, непримиримые противоречия. И каждый такой шакал старался оттяпать себе кусок Рустамовой души, да побольше.

Сомнение первое: да тем ли я, шайтан меня укуси, занимаюсь?! Ведь войны-то не будет, так чего на это дело всю жизнь тратить? Ну какая сейчас может быть война? С кем? Да кто на нас может осмелиться хоть вякнуть, на такую державу?! Китай? Да они еще полсотни лет от своей «культурной революции» очухиваться будут. Вон, попытались они на Вьетнам полезть — и то огребли по полной программе. Вьетнамцы им банок накидали! И что, после этого у них ума хватит на НАС рыпнуться? Так, с этими ясно. Кто там еще остается? Немцы, французы? Ой, да не смешите меня — прошлый век на дворе, что ли… Остаются Штаты. Ну, тут уж… Если что и начнется, то наш брат и не пригодится — ракетчики да подводники будут разговоры вести. Ну, стратегические бомберы еще может, чего успеют скинуть — да и то не все, а только кто на боевом дежурстве в небе висит. Ну так и американцы ведь не чокнутые: понимают же, что при таком раскладе им тоже ни фига не светит, так что и пробовать не стоит. Значит, дальше будет что? Будут ракеты совершенствовать, да друг за дружкой следить, чтобы сдуру никто не пальнул, потому что если ПОЙДЁТ, то уже не остановишь.

Дни родов войск для нашего человека — явление известное. Самые знаменитые — День ВДВ, День ВМФ и День Пограничника — благодаря удалым отмечаниям этих праздников во всех городах России ветеранами голубых беретов и зеленых фуражек. Менее известны такие дни, как День Ракетных войск и артиллерии и день Танковых войск. И почему-то совсем нет Дня Пехоты. Несправедливо это, но так уж сложилось. И даже если этот праздник введут официально, то вряд ли он приобретет широкую известность — возможно, из-за природной скромности этих основных рабочих лошадок войны. Тут ведь как: сам себя не похвалишь — ни одна собака не похвалит, ходи как оплеванный.

Но есть среди всех военных праздников еще один — полусекретный, не отмеченный в календарях красным цветом — 5 ноября, День военной разведки. Отмечают его разведчики в своем узком кругу, без шума и понтов, как говорят сами разведчики: «…глубокой ночью, накрывшись с головой одеялом и закусывая вареными огурцами, чтоб хруста слышно не было».

Разумеется, в девятой роте этот праздник был одним из главных и почитаемых. В актовом зале торжественно зачитывались приказы о присвоении очередных званий офицерам и награждении их медалями за выслугу лет, курсантам же доставались ценные подарки, благодарности и снятия ранее наложенных взысканий. Главным же гвоздем программы был концерт художественной самодеятельности курсантов роты, на который старались пролезть всеми правдами и неправдами все, кто только мог, ибо концерт того стоил.

Кто его знает, как так вышло, но по-настоящему талантливых людей в девятой роте всегда хватало. Чего стоил, к примеру, знаменитый дуэт братьев-близнецов Сашки и Сереги Лавровых! Этим орлам ничего не стоило скромно притопать в воскресенье на танцплощадку в городском парке, скромно пристроиться где-нибудь в уголке, у стеночки и начать ВЫДАВАТЬ под израненную во многих драках гитару. И все: через пять минут штатный ансамбль танцплощадки оставался не у дел, а вся аудитория танцплощадки обступала братьев плотным кольцом. И был сей знаменитый дуэт выперт из училища за удалые пьянки и самоволки, и стал на гражданке лауреатом всесоюзного конкурса «Золотой камертон», но это — позже…. А дивный плясун Валерка Доценко с его знаменитой «десантной цыганочкой»! А Вовка Зубков с его бардовским песнями! Да, были люди…

Однако супергвоздем самодеятельности девятой роты были, конечно же, спектакли. Точнее, это не было спектаклями в их привычном понимании, ибо традиционные рамки сего жанра были размыты до полнейшей прозрачности. Объединяла их лишь общая тематика сюжетов: вначале на сцене вдохновенно предавались разврату Враги (белогвардейцы, махновцы, фашисты в оккупированном Париже). По ходу дела Враги обсуждали планы операции по борьбе с Нашими (буденовцами, партизанами, борцами Сопротивления). Один из врагов, естественно, оказывался Нашим Разведчиком и подавал Нашим условный сигнал, когда Враги доходили до необходимой кондиции. Лихим налетом Наши вламывались в сие гнездо разврата и очень красиво задавали Врагам перцу — с тщательно отрепетированными рукопашными схватками, под аккомпанемент пальбы холостыми патронами и поросячий визг девиц легкого поведения, безнравственных подружек подлых Врагов.