Несогласные.

Накануне «маршей несогласных», которые прошли в Москве и Петербурге 24 и 25 ноября, питерское ГУВД распространило информацию о том, что к финансированию акций оппозиции причастна тамбовская ОПГ. Якобы у задержанных по подозрению в махинациях с банковскими гарантиями пятерых «тамбовских» были найдены протоколы заседаний оргкомитетов «маршей несогласных» и финансовая документация, свидетельствующая о том, что бандиты оказывали «несогласным» спонсорскую помощь. Строго говоря, политики в этой истории нет никакой. У петербургской милиции после ареста самого знаменитого выходца из Тамбова - бизнесмена Владимира Кумарина-Барсукова, - появился свой собственный «Бен Ладен», на которого можно валить все что угодно (несколькими неделями ранее представители ФСИН заявляли, что бунты в колониях для несовершеннолетних на Урале - это месть «тамбовских» за арест Кумарина). «Тамбовские», бывшие до сих пор частью питерского истеблишмента, теперь стали чем-то вроде троцкистско-зиновьевских банд, которые при правильном подходе к ведению следствия вполне могут стоять за любыми самыми ужасными преступлениями, вплоть до диверсий и шпионажа. Но в этом смысле показательно, какие именно преступления власти готовы инкриминировать бандитам тамбовского происхождения. Диверсии и шпионаж - это уже не актуально, ловля японских и прочих шпионов теперь не в моде. В моде - охота за спонсорами «оранжевой угрозы», за организаторами «маршей несогласных» и прочая, в сущности, чепуха, с которой власти боролись так активно, что, в конце концов, судя по всему, сами поверили в чудовищность исходящих от этой чепухи угроз. Первый «марш несогласных» в Москве прошел год назад. Это был скромный митинг на Триумфальной площади - две или три сотни митинговых завсегдатаев слушали речи еще не перессорившихся Каспарова, Касьянова и Лимонова и радовались кружащему над площадью вертолету («Значит, нас боятся!»). За этот год индустрия борьбы с «несогласными» прошла большой путь. Их разгонял ОМОН, разоблачало телевидение, высмеивали прокремлевские активисты. А теперь еще и питерская милиция установила связь между «несогласными» и «тамбовскими». Даже интересно, что произойдет с этой индустрией после выборов.

Деканы.

Ротация.

Трепашкин.

Среди тех, кого либеральная общественность называет политзаключенными, Михаил Трепашкин занимал особое место. Он не имеет отношения к ЮКОСу, не участвовал в политических акциях радикалов и даже не продавал секретную информацию иностранным шпионам. Тюремный срок - четыре года (был еще год за хранение оружия, но этот приговор отменил Мособлсуд) - Трепашкин, бывший офицер ФСБ, получил за разглашение государственной тайны. 30 ноября срок закончился, и Трепашкин вышел на свободу, покинув нижнетагильскую спецколонию для бывших сотрудников правоохранительных органов. Больше всего Трепашкин похож, разумеется, на покойного Литвиненко. Они даже вместе участвовали в знаменитой пресс-конференции осенью 1998 года. Правда, если Литвиненко выступал на ней в роли потенциального киллера, якобы имевшего приказ об убийстве Бориса Березовского, то Трепашкин (к тому времени уже отставной полковник, частный адвокат) называл себя потенциальной жертвой - его, по версии Литвиненко и самого Трепашкина, должны были убить вместе с Березовским. Дальнейшая публичная деятельность Михаила Трепашкина типична для тех, кто в разное время был связан с Борисом Березовским. Он разоблачал бывших коллег, обвиняя их во взрывах домов в Москве и в других терактах, включая «Норд-Ост», и (по мелочам) в коррупции и убийствах, говорил (уже находясь за решеткой), что знает убийц Политковской и того же Литвиненко. Арестован был накануне суда по делу о взрывах домов в Москве, и утверждал, что оказался в заключении именно потому, что ФСБ стремилась не допустить его участия в этом процессе. Amnesty international так и не признала Трепашкина политзаключенным, ограничившись публичной озабоченностью по поводу того, что его дело может иметь политический подтекст. Сам Трепашкин постоянно жаловался на несправедливый приговор и на некорректное поведение тюремной администрации, но объектом массового внимания общественности (в отличие от Ходорковского или от осужденных нацболов) он так и не стал. Теперь, оказавшись на свободе, он уже пообещал сказать «всю правду», но вряд ли его слова произведут на кого-нибудь серьезное впечатление - если, конечно, в ближайшее время с Трепашкиным ничего не произойдет. Вообще интересно, что чувствует человек, который знает, что его с огромной вероятностью могут убить (не «за что-то», а «для чего-то» - неважно кто).

Березовский.

Греф.