Есть детская фотография Ирины: она прыгает через скакалку, и ветер сбивает ее светлые волосы, пузырит платье; она смеется, широко распахнутые глаза выражают бьющую через край радость. Она была первой заводилой во дворе, играла только с мальчишками — с ними запускала змея, гоняла мяч, и, как большинство непоседливых детей, постоянно бегала, даже когда не спешила. И однажды случилось несчастье: перебегая через дорогу, она попала под грузовик. В больнице обнаружили компрессионный перелом позвоночника и, как следствие, — паралич ног. Девчушке сделали несколько операций; левая нога обрела чувствительность, правая осталась безжизненной.

Полгода Ирина провела в больнице, потом родители отвезли ее в ортопедический санаторий в Полушкино. Лекарства, гимнастика и массаж постепенно оживляли атрофированные мышцы ноги, но сделать их совершенно здоровыми не смогли. А тут еще от травмы у Ирины развился сколиоз, правая лопатка искривилась, и под ней начал расти горб. Снова Ирина попала в больницу, снова лечилась в санатории — на этот раз на станции Турист. До школы девочку постоянно возили по врачам. Иногда все это Ирине представлялось страшным, затянувшимся сном: и грузовик, и больница, и врачи, и медсестры; казалось, когда она проснется, все будет прежним: она снова станет прыгать со скакалкой и носиться с мальчишками по двору, но, очнувшись, видела свою уродливую ногу и начинала плакать.

В семь лет Ирину отдали в школу-интернат восстановительной ортопедии; в их классе большинство мальчишек и девчонок ходило без палок, только Ирина и еще четверо ребят с палками, а один мальчишка — на костылях, но именно он и был главным задирой и драчуном. Он отличался непоседливым взрывным характером и невероятными способностями — ему все давалось легко: в первом классе свободно читал и писал, решал задачи для третьеклассников. Среди сверстников он изнывал от скуки и всю свою энергию тратил на потасовки: по каждому пустяку подскакивал и, зажав костыли под мышками, с неосознанной жестокостью лупил и мальчишек и девчонок. Часто ему доставалось от мальчишек посильнее и от девчонок из старших классов. Никто никому не делал скидок на физические недостатки и вообще не замечал их и, может быть, поэтому ребята не чувствовали себя ущербными.

К Ирине этот мальчишка долгое время не приставал; завидев ее, только хищно пригибался и поджимал губы, всем своим видом выражая угрюмую благосклонность. Но однажды все-таки налетел и на нее. В тот день Ирина отвечала у доски и на миг запнулась, а он с места ей подсказал, и учитель вывел его из класса. После урока он подскочил к Ирине и, зло сверкнув глазами, процедил:

— Тупица! Из-за тебя меня выгнали! — и вдруг ударил Ирину в плечо и заковылял в сторону. Ирина не почувствовала боли, ей вдруг стало до слез обидно: она считалась одной из лучших учениц, а он назвал ее тупицей! Догнав обидчика, она вцепилась в него, повалила на пол. В этот момент из класса вышел учитель, разнял их, отчитал и в наказанье назначил обоим внеочередную уборку класса. Это было вполне педагогично — и учителя, и воспитатели старались прежде всего снять у ребят комплекс неполноценности и внешне относились к больным детям почти как к здоровым. И только врачи и методисты проявляли к ним повышенную внимательность, всячески давая понять, что в столкновении с несчастьем нужно выжимать максимум из своего положения.