Из зеркала на него пялился всё тот же Толян Кривашеев, что и всю сознательную жизнь. Правда, этот был явно не в своей тарелке. Конечно, будешь тут «в тарелке», такими дозами пить-то!!!! Как жив ещё не понятно. Ужрались они вчера на сервисе конечно мощно. Ну, так у Толяна был повод, две машины в полный окрас сдал, за прошлое бабла подкинули и теперь два дня хоть залейся. Хотя, конечно, завязывать с бухлом пора бы. Вона синячищи под глазами какие, да и на ногах то стоять трудно, как из ванны себя заставил вылезти — так это вообще подвиг, куда там Маресьеву. Руки ходуном и одна мысль — прилечь и чтоб никто не трогал.

Толян опохмеляться не умел и прекрасно это знал. Каждый опохмел неизбежно приводил к ещё более жёсткой пьянке. Ничего не попишешь — натура такая, пить — так пить, «до победного» как говориться. Последнее время он закладывал всё реже, так как отходняки становились всё жестче и жестче. Работу на престижном автосервисе для иномарок терять не хотелось, ну, а, как известно пьянка и хорошая работа — несовместимы.

Толян выдернул пробку из сливного отверстия в ванной и, не дожидаясь пока стечёт вода, чтоб ополоснуть за собой ванну, напялив махровый халат, выполз в коридорчик, ведущий из кухни в комнату, и потащил своё многострадальное тело к кровати. Как он вчера попал домой, и во сколько, ему вечером, конечно же, в красках обрисует Марья. Жена. Но неизбежность вечерних разборок меркла перед жесточайшим похмельем и казалась пустяком. На краю сознания трепыхалась мысль, что это только пока. Вечером, когда он уже более-менее отойдёт, разбор полётов будет не таким уж и безобидно-невинным как сейчас кажется. Да и по хрену. В конце концов, можно будет с Дашуком засесть книжки читать, глядишь и пронесёт. Дашук — 4-х летняя дочь Толяна, сейчас была в саду. При мысли о дочери Толян успокоился окончательно и сосредоточился на главном. А главное было сейчас завести будильник, чтоб не проспать, забрать дочь из сада, да и в магазин сходить надо — продуктов прикупить.

Вот в этот момент и раздался звонок в дверь.

— Бляяяя-а — сморщился Толян. Видеть никого не хотелось. «На хрен! Меня нет дома!»

«Бля, жена убьёт» — пронеслось в башке Толяна.

— Ты ахуел? — заорал Толян, хватаясь за дырку.

«Сквозная — пиздец столу».

— Спокойно, Склихасофский — раздался щелчок пальцев, и дырки как не бывало.

Толян пощупал место, где она только что была, поднял глаза на Кольку и затем полез под стол на предмет осмотра тыльной стороны столешницы. Дырки не было. А вот когда вылез впал в ступор окончательно. Над ним стояла, уперев в излюбленной позе руки в бока, Машка.