Однажды летним полднем 1980 года в маленький поселок Гужевайск со стороны речной пристани вошел человек. Он был невысок ростом, в плаще, в берете, из-под которого выбивались жесткие смоляные волосы. Такие же усы пиками торчали из-под носа. Глазки у него тоже были маленькими, плоскими и блестящими, и таилась в них какая-то нечеловеческая, хорьковая хитрость. Незнакомец передвигался легким скользящим шагом — он как бы стремительно плыл над поломанным, усеянным коровьими лепешками дощатым тротуаром. По сторонам он не глядел, как будто совершенно точно знал, куда нужно идти, хотя явно был здесь впервые.

Перейдя по деревянному мостику через заросшую осокой и камышом речку, на болотистом берегу которой резвились юные голопузые гужевайцы, приезжий вышел на центральную площадь. Площадь была совершенно безлюдна. Только брела по колени в пыли одинокая курица. Да еще на подоконнике открытого по случаю жары поссоветовского окна спал жирный полосатый кот.

Незнакомец, поблескивая глупыми глазками, прошел мимо окна, мимо пивного ларька и оказался перед двухэтажным деревянным домом — гужевайской гостиницей.

Он вошел внутрь. Внутри было сумрачно и прохладно. Зверски гудели мухи. Окошко администратора было наглухо закрыто. Незнакомец поскребся в него.

Фанерка откинулась и худая, как бы внутренне изъязвленная женщина, что-то жуя, воззрилась на посетителя.