Кончался короткий зимний день. Зима еще не установилась — хлопьями падал мокрый снег, он таял и превращался под ногами в грязное месиво. На перроне было сумрачно, и состав казался серым, унылым, совсем не похожим на те нарядные «фирменные» поезда, которыми привыкла ездить Вера Васильевна. Она поднялась в вагон и, пока проводница проверяла билеты, огляделась: вагон, купейный, был старый, очевидно снятый с дальних линий и переведенный на этот полупригородный маршрут.

Вера Васильевна вошла в купе, стряхнула и повесила шубку, задвинула дверь, сняла высокие сапоги, надела туфли, села на жесткую полку, посмотрела в окно на мелькавшие станционные строения и удивилась: куда меня понесло? Зачем?

Когда сегодня утром позвонил администратор и, льстивым голосом справившись о самочувствии, предложил поехать на три выступления (он не сказал: сольных концерта) в старинный северный городок, добавив, что ехать нужно сегодня же в восемнадцать, она, не раздумывая, согласилась. Администратор, видимо приготовившийся ее уговаривать, горячо поблагодарил, похвалил за мобильность, которой «молодым бы поучиться», и попросил к четырнадцати подъехать за документами и билетом.

Как только она положила трубку, ее ужалила мысль, что к ней обратились лишь потому, что тот, кто должен был ехать, заболел или понадобился на других, более ответственных площадках. Охватило, ставшее привычным за последние годы, чувство обиды, ущемленности, и она решила немедленно позвонить и отказаться, сославшись на неотложное дело, забытое во время разговора.