Бывший контрактник Дмитрий Краснов вернулся в родной город и попал в такой переплет, что служба в армии показалась ему отдыхом на курорте. Город заполонили "гости" из кавказских республик и буквально напичкали его наркотой. Встретив боевых друзей, Дмитрий предложил им бороться с "большим злом". Для начала парни сожгли машины, под завязку набитые "товаром". Но на этом война не закончилась. Вскоре Краснов узнал, что готовится крупный теракт - взрыв в гостинице. Если он произойдет, жертвы будут исчисляться сотнями. Теперь ему надо действовать, не теряя ни минуты...
Вместо предисловия
Краснов выбрался из фургона через кормовой люк. Повесил автомат на плечо; найденный в одном из ящиков ПМ сунул за пояс камуфляжных брюк. Приволакивая раненую ногу, обошел вкруговую стоящий посреди бывшего колхозного поля микроавтобус марки «фольксваген». В конечном итоге он вернулся в исходную точку… Ночь выдалась безлунной; в полукилометре на юго-восток от того места, где он остановился, мерцают редкие огоньки – там центральная часть села, которую он только что покинул.
Звуки стрельбы стихли. Но зато стал слышен рокот машин, двигающихся по шоссе! Один транспорт, судя по отсвету фар, ехал со стороны развилки, близ которой, должно быть, и сейчас лежат неприбранными два трупа – это первые жертвы сегодняшней ночной акции. Другая машина двигалась навстречу – от села.
Оба транспорта остановились. Расстояние между ними составляет пару сотен метров. Столько же примерно от ближайшей машины до фургона. Краснов понятия не имел, кто эти люди. Он мог лишь строить предположения. В одной из этих двух машин может находиться Вольф с напарником. Во втором транспорте либо посторонние лица… Либо кто-то из группы сопровождения, некто, о чьем участии в операции он до настоящего момента ничего не знал.
Из ближней к нему машины выбрались не то трое, не то четверо. Было довольно темно; водитель потушил фары, так что толком он их не смог разглядеть. Впрочем, ничего хорошего от этих «гостей» ожидать не следовало. Пора, однако, занимать оборону.
Краснов опустился на землю возле правого кормового колеса. У него имелись при себе три запасных рожка – боеприпасов хватит всего на несколько минут хорошего боя. Он подумал, что за последнее время произошло столько всяких событий, что их, пожалуй, хватило бы на несколько жизней. На левом предплечье у него вытатуированы свастика и имперский орел. На нем армейская форма с сержантскими лычками, испятнанная кровью – своей и чужой. У него в знакомых числятся опасные личности, вроде Вольфа и Тахира. Его родственник, как недавно выяснилось, работает в Конторе, а девушка, с которой он познакомился при довольно странных обстоятельствах, называет себя – «персидской принцессой».
Часть 1
ВОРОНЕЖСКИЙ ФРОНТ
Глава 1
…И тогда Краснов поймал себя на мысли, что ему хочется ударить эту женщину.
На короткий миг ему даже представилась соответствующая картинка. Вот он встает с табуретки, выпрямляется, подходит к ней – а она продолжает что-то там о своем, бабьем, трындычать, уперев руки в боки.
И молча, коротко, без замаха, бьет в челюсть…
– Димочка, ты меня совсем не слушаешь?! Ну шо с тобой такое? Чего молчишь? Или болит шо? Да затуши ж ты ц ы б а р ь, а то дышать нечем!!
Глава 2
Водители со стажем, кому доводилось не раз совершать поездки из центральных регионов страны на юга, в особенности дальнобойщики, знают федеральную трассу М4 «Дон» как собственные пять пальцев. В памяти человека, годами сидящего за баранкой, надежно откладываются все мало-мальски важные, значительные детали дорожного рельефа, все, что может пригодиться в дальней – и зачастую небезопасной – поездке. На таком-то километре дорожники вечно ремонтируют полотно, делая «ямочный» ремонт, вместо того, чтобы расширить трассу и переложить заново асфальт, из-за чего именно в этом месте создаются заторы. Дальше – кусок приличного качества четырехполоски, где можно разогнаться и наверстать упущенное время. Потом дорога вновь сужается и становится колдобистой, так что приходится сбавлять скорость. Еще дальше мост, возле которого торчат гаишники – эти в наглую занимаются поборами. Вдоль трассы там и сям функционируют базарчики, либо россыпью вдоль дороги стоят частники, торгующие не только сельхозпродукцией, но и всем, что только можно продать проезжему люду. Водителю крайне важно также знать места, где можно перекусить и даже остановиться на ночлег, не опасаясь при этом за сохранность транспорта, груза и собственной персоны…
Одно из таких удобных для путешественников и водил-профессионалов мест находится километрах в четырех-пяти от села Рогачевка, расположенного на трассе «Дон» менее чем в в получасе езды от Воронежа. Называется – Выселки. Когда-то, во времена оные, здесь существовала небольшая деревушка. Потом, в тридцатых годах прошлого века, после коллективизации, сельцо вместе с Рогачевкой и еще несколькими мелкими населенными пунктами объединили в совхоз. Уже после войны пленные немцы достраивали здесь дороги. Именно в этой местности соединяются две трассы, которым присвоен федеральный статус и которые считаются важными международными транспортными коридорами: это шоссе М4 (Москва-Воронеж-Ростов-на-Дону) и трасса А144 (Курск-Воронеж-Саратов).
После известных катаклизмов конца восьмидесятых – начала девяностых случилось то, что происходило во многих уголках российской глубинки. Совхоз обанкротился, местный люд бросился растаскивать бывшее некогда общественным имущество – кто сколько урвет. Спирт «Ройал» стоил копейки, его завозили откуда-то с югов, – говорили, что из Северной Осетии и Дагестана. Как и водку, которая тоже в ту пору стоила почти как бутылка минералки.
Года два или три длилась эта вакханалия мародерства. А потом вдруг выяснилось, что воровать – и перепродавать – больше нечего. Вернее, осталась только земля, земельные паи, доставшиеся при «разводе» селянам. Да сами домохозяйства с покосившимися заборами, выродившимися фруктовыми садами, заросшими бурьяном огородами и давно не ремонтированными, срубленными еще дедами деревянными домами…
Глава 3
Тетка Марья, женщина лет сорока, работающая по совместительству уборщицей и сторожем в музее-заповеднике Дивногорье
[4]
, заметила группу приезжих, когда они еще только поднимались от села по тропке к Большим Дивам.
По понедельникам музей не работает, экскурсии не проводятся. На въезде в село и в самом Дивногорье, рядом с автостоянкой, имеются щиты с картой местных достопримечательностей и расписанием работы музея-заповедника, там все прописано. Женщина подновляла краской деревянные скамьи, установленные по периметру площадки, на холме, у подножия Больших Див, рядом с еще одной местной достопримечательностью – пещерной церковью Иконы Сицилийской Божьей Матери. Она уже почти закончила свой нехитрый внеурочный труд, – специально для покраски выбрали с отцом Федором понедельник, а тут еще и день выдался, слава Богу, пригожий – как увидела вдруг вытянувшихся цепочкой молодых людей, которые, как ей показалось поначалу, были одеты в военную форму.
Она сунула кисточку в банку с водой; вытерла руки о фартук; прикрываясь рукой от косых лучей заходящего солнца, стала вглядываться в фигуры поднимающихся снизу по тропке людей.
Сосчитала – семеро. Одеты в пятнистую форму, вроде армейской или такой, в какой разъезжают вохровцы и частная охрана из соседнего райцентра Липки.
Военные? Милицейские? «Чоповцы» из Липок? Может, чего случилось?
Глава 4
Светило, казалось, навечно зависло в зените; знойное марево, воздух дрожит, плавится от жары.
Пот заливает глаза; веки слипаются, нутро горит, горизонт плывет, качается, состояние на грани обморока…
Отчасти спасало то, что Краснов, его сослуживец Толя Измайлов, – конопатый разбитной парень, воронежский земеля, «комод» из второго взвода – а также еще трое бойцов, занимают позицию в зеленке, в зарослях кустарника, неподалеку от поросшего камышами, сильно обмелевшего из-за летней жары ручья. Два часа пополудни, мать его етти. До наступления сумерек, до того известного лишь командованию часа, когда закончится внеплановая проческа восточного сектора Сунженского леса, вполне можно превратиться в кусок вяленой солдатской говядинки. По минимуму, еще пять часов им здесь торчать. Потому что раньше девятнадцати ноль-ноль – если не случится форс-мажора – отцы командиры не отдадут приказ сниматься «секрет-засадам», дабы не дать возможности «духам» выскочить из затягивающегося мешка и перебраться в самый последний момент в одно из окрестных сел.
Ближайшее из таковых – ингушское село Али-Юрт, до околицы которого от их «скрытки» не более километра. Из леса туда ведет не только проселочная дорога, но и тропы, проложенные через подлесок и вдоль берега ручья. За спиной, в паре сотен метров, западный край прорезающей местность от осетино-ингушской границы до села Али-Юрт балки Мюрат (ее прикрывают сразу две засадные группы). Впереди и слева всхолмленные лесные массивы: хочешь, шпарь через зеленку в Пригородный район, – до поселка Сунжа каких километров шесть – а хочешь, уходи на юго-восток в Галашки, где тоже найдется где укрыться одиночке ли или даже целой волчьей стае. Связь с замкомроты Шинкаренко по УКВ (он находится с теми двумя группами, что блокируют проход по дну балки). Ага… легок на помине!
– «Береза», «Береза», я «Сосна»!
Глава 5
Краснов уселся на заднее сидение «пассата». В машине кроме Лехи был еще и их давний знакомый – Игорь Шулепин (он расположился в кресле пассажира). Салон распирало от звуковой волны; динамики исторгают что-то бравурное, грохочущее, лязгающее, что-то из тяжелого рока, типа образчиков творчества группы New Order…
Поручкались. Супрун убрал звук, завел движок и двинулся вслед за темно-серым «чероки», водитель которого покатил в направлении выезда на трассу «Дон».
– Спасибо, братуха, что отозвался на призыв!
– Да не вопрос, Леший!
– Вот это, я понимаю, по-нашему… Вот за это, Димон, я тебя и люблю!
