Повесть повествует о путешествии из Москвы в Казань двух помещиков — крепкого хозяйственника Василия Ивановича и мечтательного, но безденежного Ивана Васильевича, которого благодушный хозяйственник везет на родину в своем тарантасе. Финальная глава называется «Сон», хотя по нынешним временам уместнее было бы назвать ее «Полдень. XXI век». Тарантас превращается в птицу и, пролетев через адскую пещеру, где гнездятся, говоря нынешним языком, откаты и распилы, вылетает на вольный воздух в искомый полдень, где привольно раскинулся образ желаемого завтра...
Глава I
ВСТРЕЧА
Василий Иванович гулял однажды на Тверском бульваре.
Василий Иванович — казанский помещик лет пятидесяти, ростом небольшой, но такой дородности, что глядеть на него весело. Лицо у пего широкое и красное, глаза маленькие и серые. Одет он по-помещичьи: на голове белая пуховая фуражка с длинным козырьком; фрак синий с светлыми пуговицами, сшитый еще в Казани кривым портным, которого вывеска уже сорок лет провозглашает «недавно приехавшим из Питербурха»; панталоны горохового цвета, приятно колеблющиеся живописными складками около сапог. Галстук с огромной пряжкой на затылке; на жилете бисерный шнурочек светлонебесного цвета.
Василий Иванович шел себе по Тверскому бульвару и довольно лукаво посмеивался при мысли о всех удовольствиях, которыми так расточительно изобилует Москва.
В самом деле, как подумаешь, Английский клуб. Немецкий клуб. Коммерческий клуб и все столы с картами, к которым можно присесть, чтоб посмотреть, как люди играют и большую и малую игру. А там лото, за которым сидят помещихи, и бильярд с усатыми игроками и шутливыми маркерами [Маркер (от франц. marquer) — служитель при бильярде]. Что за раздолье!.. А цыгане-то, а комедии-то, а медвежья травля меделянскими мордашками у Рогожской заставы, а гулянье загородом, а театр-то, театр, где пляшут такие красавицы и ногами такие вензеля выделывают, что просто глазам не веришь. Тут Василий Иванович вспомнил про грозную и дородную супругу свою, оставленную за хозяйством в казанской деревне, и решительно улыбнулся с видом отчаянного повесы.
В это самое время на Тверском бульваре гулял также Иван Васильевич. Иван Васильевич-молодой человек, только что вернувшийся из-за границы. На нем английский макинтош без талии, панталоны его сшиты у Шевреля, палка, на которой он упирается, куплена у Вердье.
Глава II
ОТЪЕЗД
Несколько дней спустя на Собачьей площадке в маленьком деревянном домике происходила необыкновенная суматоха. На дворе ямщик хлопотал около почтовых лошадей. По лестнице бегали и суетились служанки. В комнатах по полу валялись чемоданы, ящики, веревки, сено и всякая дрянь. В мезонине Василий Иванович стоял перед зеркалом и приготовлялся к дороге.
Огромный вязаный шарф с радужными отливами, драгоценный признак супружеского долготерпения, обвязывал его мощную шею. На ногах натянуты были белые кеньги, а на туловище мохнатый ергак с шерстью снаружи придавал Василию Ивановичу красоту гомерическую. — По обеим сторонам его почтительно стояли хозяин дома с рукой за пазухой и хозяйка, толстая купчиха, с пирогом, испеченным для дороги, и оба кланялись тучному помещику, приговаривая с разными ужимками:
— Позвольте проводить вашу милость... и пожелать вам всякого благополучия. Просим покорнейше... покорнейше просим принять хлеб-соль нашу на дорогу. Чем бог послал. Просим не побрезгать, а кушать на здоровье.
Путем может пригодиться. Коли бог приведет вашу милость в Москву обратно, нижайше просим нас не обидеть, не проезжать мимо кашей фатеры. Мы, признательно сказать, таким особам оченно, по искренности, ради. Покорнейше просим.
— Спасибо, хозяин, — отвечал благосклонно Василий Иванович, — спасибо, хозяюшка. Буду вас помнить и добром поминать. Эй, Сенька! Возьми пирог да уложи хорошенько в ногах, слышишь ли? Авось бог опять приведет свидеться... Смотри, чтоб не искрошился... Мы жили с вами дружно... Тебе, каналья, все равно.
