Небольшой дом маркизы по улице Барбе-де-Жуи просматривался сквозь деревья, словно призрак. Постройка XVII века находилась в центре сада, и все птицы квартала слетались в зеленый оазис. Одинокая дама занимала небольшую часть особняка — прилегающие комнаты к черному входу. Никогда не показывающаяся на людях, она держала связь с миром через своего дворецкого, такого же старого, как и сама маркиза. Всю остальную, большую часть дома с главным входом, сняла модная парижская модистка-итальянка с трудно произносимым именем Скиапарелли. Однако парижские друзья и знакомые, во избежание недоразумений, связанных с произношением, называли ее просто Скиап.

Обустроив со свойственной ей неординарностью домик маркизы, Эльза Скиапарелли устраивала вечеринку, с целью ознакомить друзей с новым местом своего проживания. В положенный час к особняку стали съезжаться авто. Звуки клаксонов будоражили сонную тишину вечернего квартала. Доносившаяся музыка джаза играющего граммофона — каприз современных модников Парижа, сливалась с резкими сигналами кадиллаков и такси новоприбывших гостей, образуя какофонию звуков. При этом цикады, обитающие среди зелени сада, звенели так сильно, что их пение не могло заглушить даже это временное недоразумение. Сад — это та роскошь в центре Парижа, которую теперь могла себе позволить Скиап.

Эльза Скиапарелли остановилась перед большим зеркалом, прежде чем предстать перед гостями и на несколько секунд замерла. Столько изменилось с тех пор, как она приехала в Париж! Робкая и никому не известная девушка итальянка была не нужна городу-мечте, и она уехала в Лондон. Головокружительное, быстрое замужество. Рождение дочери и снова — Париж.

Однако скоро приемная ее ателье «Для города для вечера» — на втором этаже по улице Мира, 4, перестала вмещать всех дам, желающих одеваться у талантливого модельера. «Международный симпозиум», как любила она шутить, превратился в «международную пытку». Звезды кино и театра, герцогини, принцессы, княгини, а так же жены банкиров, миллионеров, дипломатов и известных художников, часами сидели в тесном помещении, дожидаясь своей очереди — оказаться за ширмой-исповедальней.

Святая святых — это лакированный, антикварный, складной предмет интерьера, который следовал за Скиап из ателье в ателье по мере ее карьерного роста. Сколько слышал он откровений любовниц и жен знаменитых людей! Сколько видел «изуродованных тел красавиц и прекрасных — уродливых»! Сколько уловок было изобретено, чтобы скрыть недостатки! Выслушав все и взвесив на весах своего вкуса и знаний, она превращала женщин в богинь. Отель Ритц был полон американок, англичанок, шведок, немок и других заказчиц из разных уголков земли и они продолжали прибывать, чтобы толпиться в тесной мансарде знаменитой модистки.

8 августа, 1934 г.

Кузина Софи все же сдержала свое обещание, данное мне на модном показе Скиапарелли весной этого года. Меня так поразили экстравагантные наряды, что пришлось вести себя непристойно и выпросить у кузины обещание брать меня на все показы и вечеринки к Скиап, как называет графиню-модистку весь Париж. Прошло столько времени, я не ожидала, что Софи де Буа вспомнит о данном ею слове. Ведь у нее столько приемов, званных вечеров, впечатлений, в отличие от моих серых будней. Однако сегодня она прислала мне телеграмму с уведомлением, что вечеринка у Скиап назначена на 24 августа. Восторг! Я буду ее сопровождать! Моему счастью нет предела. Потому что я познакомлюсь с невероятной модисткой и ее гениальным окружением! Надеюсь увидеть там модных сюрреалистов Жана Кокто, Бернара и Дали, а так же ее знаменитых княгинь-моделей. Я вся в предвкушении и ожидании!

10 августа, 1934 г.

Переделываю старое платье длиной в пол из дымчатого муара, подаренное в прошлом году Софи на новое — без всего лишнего. Обрываю оборки. Вчера обрезала рукава, сделав их короче, присобрав в складочки с одной стороны. Подплечники нужно будет сделать на 2 см шире каждый. Выкроила воротник другой формы из ярко розового муслина цвета шопинг — в стиле Скиапарелли, а так же вставку на платье и банты для рукавов. Надеюсь, Софи его не узнает.

Платье подойдет к моей новой короткой прическе, уложенной волнами. Хорошо, что от бабушки остались кое-какие драгоценности! Все же предки у нас с Софи были одни и те же. Центр банта на платье украшу брошью с камеей. На шею — нитку жемчуга. Остается подобрать или сделать самой головной убор. Поэтому — это задача № 1. Какой головной убор я надену к Скиап? Заказывать у модисток — дорого. Боюсь, придется делать самой, но это даже интересно!

14 августа, 1934 г.

Так увлекательно сидеть среди груды журналов мод и читать рекомендации отдела «Модистка»! Здесь подробно описано создание шляпок и вечерней чалмы. Увлекшись, я едва не пропустила занятие музыки со своей ученицей. Забываешь обо всем! Однако после ее ухода снова вернулась к просмотру журналов. Остановилась на маленькой вуалетке и под ней что-то кукольное из шелковых цветов, называющееся шляпкой-бонэ. Носить ее нужно, как и все модные шляпки с боку головы. Решила остановиться на этом прелестном бонэ. Цель ясна и я готова к действиям и хорошо потратиться! Шляпка, которую увидит сама Эльза Скиапарелли, стоит труда и затрат! А ее головные уборы — безумие, совершенное, и мечта любой модницы! Я так счастлива!

18 августа, 1934 г.

Вечерняя служба в храме Покровы Богородицы закончилась. Немного уставший отец Алексий — красивый, утонченный мужчина средних лет, настоятель этого храма, сопровождал епископа. Он только что исповедовался Его Преосвященству, приехавшему посмотреть почти законченное строительство храма. Теперь епископ знал его тайну.

Пересекая длинный и широкий двор, с прекрасными цветущими рабатками и альпийскими горками, оба молчали. Никто не отваживался начать разговор первым. Казалось, лучи заходящего августовского солнца, навеивая сонный покой на все живое, растворяли суету. Она оседала бесшумно, как золотистая пыль, кружась мелкими песчинками.

Слова были не нужны. Оба служителя Бога это ощущали абсолютно точно, но каждый по-своему. Отец Алексий, просто наслаждался настоящим моментом, вдыхая запах любимых цветов, которые сам сажал. Он знал, где какой сорт роз находится, и, проходя мимо своих любимец, вдыхал их аромат, словно приветствуя. Вместе с прихожанами он таскал камни и укладывал их в живописном беспорядке. Поэтому смотреть на созданный ландшафт ему всегда было приятно. Что будет — то будет. В любом случае, даже если и отстранят от службы, его душевного покоя это никак не коснется. И хотя в голове отца Алексия не было никаких докучливых мыслей, некоторая напряженность от безмолвия между ним и Его Преосвященством, ощущалась.

Лицо епископа ничего не выражало. Лишь один раз он слега повернул голову, чтобы мельком кинуть взгляд на большую рабатку — произведение искусства и гордость всех прихожан, с искусственными фигурками зайчиков, ежей и сусликов.

Только когда пересекли двор и подошли к кованным ажурным воротам с православным крестом посередине, епископ остановился и словно нехотя, посмотрел на храм издали. Даже тогда, глядя на это великолепное сооружение в стиле лучших византийских традиций — с позолоченными куполами и мозаикой на стенах, он ничего не сказал.

Яркий, футуристический дизайн аэропорта, его стеклянные наклонные галереи, по которым перемещались пассажиры с уровня на уровень, привлекал взгляды многих людей и даже деятелей кино, но не двух пассажиров — отца Алексия, превратившегося в бизнесмена Алекса и Кэтти — стильной рыжеволосой девушки-блогера с фотоаппаратом. Джинсы и легкая дизайнерская курточка с принтом придавали ей совсем юный вид. Путешественники были заняты поиском своих чемоданов, и это занимало их в первую очередь.

— Все же признайся, Алекс, оказаться в Париже спонтанно, без всяких заранее запланированных мероприятий — это ведь здорово! — Кэтти удачно выловила свой чемодан среди многих других на движущейся ленте. Алекс продолжал ждать свой багаж.

— Мадлен точно приедет за нами?

— Да. Если ей не упало что-нибудь тяжелое на голову.

Алекс поморщился:

Hotel De Suez, находящийся рядом с Сafe de flore в одном здании на тихой улочке, был уютным и небольшим. Вход украшали два вазона с плющом, образующим зеленые занавесы, а над стильным дизайном входа на козырьке белыми буквами было написано название отеля. Номера на втором этаже, которые снимали Алекс и Кэтти, были расположены рядом. Встретившись на следующее утро за завтраком в ресторане отеля, они как всегда сели за один стол и сразу же, почти одновременно заговорили:

— Ладно, давай, сначала ты — махнул рукой Алекс, уступая «место» даме. Кэтти не заставила себя долго ждать:

— Я с трудом уснула, несмотря на то, что была безумно уставшая, — проговорила она, намазывая паштет на белую булочку. — Все дело в зонтике. Тот, кто желал смерти Маше, на самом деле хотел сбить Мадлен. Это ведь очевидно! Просто их перепутали. Потому что Маша была с зонтиком Мадлен. Она всегда с ним ходит в последнее время. Мадлен нравится Ренуар, вернее, его картина, изображенная на зонте — девушки с матросами не террасе кафе и маленькая собачонка. Поэтому такая красота сразу бросается в глаза. Убийца запомнил зонт. Понимаешь?

— Угу, — прожевывая, произнес Алекс. — Однако было видно, что он едва слушал свою собеседницу. Мысли его были заняты чем-то другим.

Кэтти, заметив его «отсутствие», усмехнулась и постучала ложечкой по чашке. Не добившись внимания, она продолжила:

Николя действительно был в клубе на дне рождении, у одного из друзей. Его алиби подтвердилось. Кэтти разговаривала с двумя официантами, и они так же вспомнили шумную компанию молодых парижан и высокого юношу с пышной шевелюрой и татуировками. С алиби Вивьен дела обстояли сложнее. Определить, была ли она на самом деле в своей квартире — было невозможно. Кэтти по просьбе Алекса подъехала к ее дому и спросила у консьержки, когда возвращается с работы Вивьен, но у той сохранились записи лишь приходящих гостей во время отсутствия хозяев. Однако она подтвердила, что мадмуазель Вивьен часто приходит домой в восемь, девять вечера и очень редко позже.

— Ах, не могу застать подругу, а телефон ее потеряла. Хотела сделать ей сюрприз, но видимо, он не удастся. Мерси, мадам! — И Кэтти упорхнула, как птичка.

Парикмахерша утвердительно кивнула, встряхнув модной стрижкой на голове. Да, Виви была у нее 17 августа и делала покраску и укладку волос.

— Она вас так расхваливала! — Улыбнулась Кэтти. — Теперь вижу, что не зря. Вы прекрасный мастер. — Кэтти смотрела на себя в зеркале, оценивая новую стильную прическу.

— Кстати, если вы увидите свою подругу, передайте ей этот буклет. Я забыла ей отдать. Мы вместе ходим в воскресную школу при нашем храме. — Объяснила мастер и всунула в руки Кэтти протестантский буклет «Ежедневное исповедание».

К утреннему кофе у дома Мадлен, мадам Бенуа пришла не с пустыми руками. В каждой руке у нее было по нескольку пакетов и одна большая круглая антикварная коробка. Она поставила все это на террасу, а по ярко оранжевой помаде и ее улыбке было видно, что утро для нее началось прекрасно. Поздоровавшись, мадам достала пакет испеченного миндального печенья собственного изготовления.

— А вот и обещанные фотографии из фотосессии, которую недавно мне сделала Мадлен. Я их распечатала и хочу некоторые поставить в рамки. Не буду скрывать — должна подарить своим вздыхателям. Мадмуазель, поможете отобрать лучшие? — С этими словами она достала пачку своих великолепнейших фотографий и положила на столик. — Завтрак для девушек обещал быть интересным.

Алекс не желал принимать участие в просмотре фотографий, демонстрируя свое «отсутствие». Все же ему не удалось избежать неминуемого. Его мнение, как «красивого и стильного мужчины» дамы требовали, как гладиаторы крови. Алексу пришлось смириться со своей участью, и он вынужден был отвечать «да» или «нет». Однако очень быстро женщины поняли его тактику. Поэтому, когда ему показывали очередную фотографию, от «единственного мужчины» требовали более пространных комментариев. Неожиданно оценив его вкус, дамы стали тщательно прислушиваться к его мнению.

— Вы не пытались стать критиком в мире моды? — неожиданно спросила мадам Бенуа, на его очередной краткий комментарий.

— Нет, мадам. Эта иллюзорная суета, забирает слишком много времени у людей. Есть более важные задачи у человека.